Выше облаков

– А муж?

– И-и-и, где тот муж? – Она равнодушно махнула рукой.

Когда к нам зашёл доктор Арсеньев, я уже всё знала.

– Ванечка, она меня всю измучила!

– Кто вас измучил, Марья Гавриловна? – Ванечка, он же Иван Семёнович, крепкий мужчина пятидесяти четырёх лет, улыбнувшись, присел у бабкиной кровати.

– Грыжа ента! И грызёт, и грызёт, сладу с ней нет!

– А мы её порошочками, Марь Гавриловна, да пилюльками, она и успокоится. Ну-ка, дайте я посмотрю!

Он откинул серое одеяло и зашелестел, зашуршал чем-то.

Я смотрела прямо перед собой. Закрыть глаза я боялась.

– Громова, вы меня слышите?

– А?

Я очнулась. Арсеньев сидел уже около меня.

– О чём вы задумались? – Его рука мягко ощупывала мой живот. – Здесь не болит?

– Нет, Иван Семёнович. А куда девочку теперь отдадут? В детский дом?

– Какую девочку? – Его пальцы замерли.

– Девочку, которая осталась одна. Совсем одна.

– Я не понимаю…

– Иван Семёнович! – я резко села. Он отпрянул назад. – Вы всё прекрасно понимаете! У ребёнка нет родственников, ей дорога теперь только в приют?

– У нас не дом малютки, Маргарита Станиславовна. – Мужчина встал. – Мы не можем оставить её тут.

– Я хочу её удочерить!

Я выпалила это неожиданно не только для доктора, но и для самой себя. А, сказав это, поняла, что решила всё уже давно. Утром. Когда часы остановились.

– Вы, кажется, сошли с ума? – Доктор рассматривал меня как препарируемое насекомое. Интересно, почему оно так дрыгает ножкой?…

– Наоборот, Иван Семёнович. Я в здравом рассудке. И я удочерю эту малышку, даже если для этого мне придётся умереть!

– Женщины всегда отличались нелогичностью.

– Мужская точка зрения. Сколько её будут здесь держать?

– До оформления всех бумаг.

– Иван Семёнович! – Я встала, опираясь на ледяную спинку кровати. – Умоляю вас, вы можете мне помочь?

– Вы и сами неплохо держитесь на ногах, – усмехнулся он.

– Вы можете задержать отправление девочки в дом малютки? – я пропустила колкость мимо ушей.

– Нет, Маргарита Станиславовна. – Арсеньев перевёл взгляд на старуху. – Я пришлю к вам медсестру, Марья Гавриловна.

– Иван Семёнович, пожалуйста! Ей там будет плохо! А я… я всё, что хотите, для вас сделаю!

Он взялся за ручку двери и обернулся ко мне. Чьи-то каблучки процокали мимо нашей палаты.

– Оформляйте временную опеку. Я… задержу. – И вышел.

Глава 6

– Ты сошла с ума, королева Марго? – телефонная трубка в моей руке недовольно дёрнулась голосом Фёдора.

– А других слов у тебя нет? – я устало откинулась на подушку. – Просто скажи – ты можешь мне помочь или нет?

– Ты же никого не любишь! Зачем тебе этот ребёнок? Тешить своё самолюбие?

Он заметно нервничал. Конечно, ведь это отразится на нашей работе!

– Это никого не касается, кроме меня! – Я упрямо сжала губы. – Так ты поможешь мне?

– А когда я тебя бросал? – выдохнул он через минуту.

Глава 7

– Вот смотрите, она там. Третья слева…

– Я знаю, Аня. Я могу туда войти?

– Скажите спасибо Ивану Семёновичу. – Её лицо раскраснелось. – Не знаю уж, как вы его уговорили. Была бы моя воля…

– Я знаю, знаю, Анечка. Вы бы меня и на порог не пустили. Очень ценю вашу откровенность. – Я жутко волновалась.

– Она такая славная! – Девушка улыбнулась, посмотрев за стеклянную дверь. – Так жалко её.

– Никогда никого не жалейте, Анна. Жалость оскорбительна. Просто любите – этого будет достаточно.

– А вы кого-нибудь любите, Маргарита Станиславовна? – хмыкнула она.

– Василису. Я назову её Василиса. Чудное имя, правда?

– Вы… – Она долго смотрела в моё лицо. – Идите, Маргарита Станиславовна, скоро у них кормление.