Острый перец на твоих губах

Амин сам выбирает себе вкусняшки под смущенную улыбку его мамы. Очень трогательную и нежную улыбку. Я таких никогда не видел. Это не отпускает. Хочется напитываться ее теплыми эмоциями. Их слишком мало, словно мне в пустыне досталась последняя капля воды. Я смакую ее, сколько могу. Стараюсь удержать на кончике языка.

В нашей корзине появляются разноцветные яблоки. Как я понял, их Амин любит больше всего. Пластиковый лоток винограда без косточек и немного бананов. Упрямо веду их дальше. Нахожу стеллажи с детским питанием. Там соки, пюрешки всякие. Ни черта в них не разбираюсь.

– Выбери сама, я не знаю, что подойдет, – признаюсь.

Лайле неудобно еще раз мне отказать. Она выбирает интересный пакетик с фруктовым пюре и маленький сок. Скептически приподнимаю бровь. Реагируя на мой взгляд, в корзинку ложится еще что-то овощное сомнительного зеленого цвета. Олененку виднее, это же ребенок, я бы не стал такое жрать только из-за одного внешнего вида, а Амину нравится, наверное, раз она для него выбрала эту невнятную субстанцию.

– Нам правда хватит, Равиль. Амин еще ест супчики, кашу. У нас это все есть, я немного умею готовить, – снова смущенно улыбается.

– Совсем немного? – цепляюсь за ее слова, чтобы еще немного разговорить.

Ну, пожалуйста, девочка, говори со мной. Я год бредил тобой, а ты прячешься и молчишь.

– Так вышло, – отвечает и опять затухает, будто свечку задули.

Да что ж такое!

Расплачиваюсь на кассе. Вешаю пакет с покупками на руку и снова сам качу коляску, перетаскивая ее через бордюры.

Ладно, я для первого дня и так слишком много от нее получил. Могло бы и этого не быть, зная историю моего олененка. Надо просто почаще напоминать себе о том, через что она прошла.

Есть одно «но». Как только я вспоминаю это, мне еще больше хочется забрать Лайлу себе и защищать от всего. И бороться с этим оказывается довольно сложно.

На скамейке у общежития сидит Александра в ожидании нас. Женщина демонстративно смотрит на часы. А вот не надо так смотреть! Мы успели вовремя, как я и обещал.

– Как погуляли? – интересуется у Лайлы.

– Хорошо, – тихо отвечает олененок.

– Давай я помогу занести коляску, – предлагаю помощь.

– Не надо, – за нее отвечает Саша, – мы сами справимся.

– Понял, – решаю не спорить. – Лайла, – зову олененка, – завтра еще погуляем? – в этот раз без ультиматумов и давления.

Александра не вмешивается, дает моему наваждению принять самостоятельное решение.

– Я завтра не могу, – Лайла делает шаг ко мне, чтобы не повышать голос для любопытных свидетелей, торчащих на балконах. – Послезавтра.

– А завтра у тебя что?

– Психолог вечером. После встречи с ним, я совсем без сил. Извините.

– Тебе за это не нужно извиняться. Ты ни в чем передо мной не виновата. Если хочешь, могу отвезти тебя в центр, а потом забрать, чтобы не шастала одна по темноте. Не навязываю, – уточняю сразу, – просто предлагаю помощь.

– От помощи плохо отказываться…

– Лайла, – сам сокращаю между нами расстояние до неприличного в ее понимании минимума. Приподнимаю пальцами личико за подбородок.

– Руки! – ругает Саша.

Послушно убираю.

– Лайла, – начинаю заново выстраивать свою мысль, – мы с тобой сегодня уже говорили об этом. Я понятливый. Просто «нет» и я не давлю, не настаиваю и не навязываюсь. И нет, это меня не обидит и не оскорбит.

– Тогда нет. Мне лучше завтра побыть одной.

– Хорошо, – подтверждаю, что услышал. – Значит послезавтра мы с тобой еще немного погуляем. Я постараюсь приехать так же, часов в пять. Заодно скажу, когда познакомлю тебя с сестрой. Договорились?

– Конечно, – она дарит мне еще одну улыбку.

Счастливый от этого, провожаю их взглядом в подъезд общежития. И даже показанный мне Александрой кулак не портит настроение. Сонный Амин спотыкается, смешно кряхтит, стараясь помочь маме донести пакет со своими вкусняшками.

Уходить не хочется. Чувствую, что оставляю здесь что-то очень важное для себя.

Курю на скамейке пару сигарет и только после уезжаю.

Глава 7

Лайла

Психолог – это всегда тяжело. Он копается в моих самых глубоких и болезненных ранах, вытаскивает все оттуда наружу и учит, как с этим жить. Сначала больно, но потом, когда буря успокаивается, становится легче.

Самыми сложными были первые полгода, а сейчас я немножечко горжусь собой: Равиля близко подпускаю, с Сашей могу говорить почти обо всем, даже Рае могу ответить! не всегда, правда, но я очень стараюсь. Мой сын должен видеть сильную маму, он должен чувствовать себя в безопасности.

Сегодняшняя встреча вернула меня в ту ночь, когда был зачат Амин. Мужа не было дома. Они с группой уехали по делам. Первая жена Алихана спала в своей комнате, а в мою вломился без спроса сын моего мужа, Эльдар. Я и раньше его побаивалась. Он имел наглость делать мне пошлые намеки, прикасаться, пока не видит его отец. А в ту ночь словно с цепи сорвался. Он сделал это со мной прямо на нашей с мужем кровати. Я даже кричать не могла, так было больно и страшно.

Попыталась.

Он ударил меня по лицу так сильно, что в глазах на несколько мгновений потемнело. Пьяный, наглый, грубый. И никакой защиты. Мне казалось, ему было принципиально оставить во мне свое семя. Эльдар будто что-то доказывал себе или отцу, я не знаю.

Я не понимала тогда, это пришло позже, уже в разговорах с психологом центра.

Тогда, три года назад, меня переполняли лишь страх и отчаяние. До той ночи я думала, что мой муж груб со мной. Эльдар переплюнул своего отца.

Алихан вернулся через три дня после изнасилования…

Сейчас я знаю, как это правильно называется!

Муж, конечно, пришел в нашу постель в ту же ночь, но он был такой уставший, что все прошло невнятно. Алихан даже не заметил следов от чужих пальцев на моей коже и слез в моих глазах, пока кряхтел надо мной.

Через два месяца я узнала о беременности. Первая жена Алихана заметила изменения и к нам в дом пригласили женского врача. Посчитать точную дату зачатия оказалось несложно. Врач дал разброс как раз в два-три дня. Мужа устроило, он был счастлив, что у его любимой жены родится малыш, а я тогда уже знала, чей именно это ребенок. И сегодня мне страшно не за себя, а за то, что Эльдар выйдет из специальной психиатрической лечебницы, временно заменяющей ему тюрьму, найдет нас и отберет у меня Амина. Все остальное я переживу, но потеря сына разорвет мое сердце в клочья.

Иду по улице, все время вытирая слезы с лица. Прохожие оглядываются. Одна женщина даже остановилась и спросила, все ли у меня хорошо.

У меня правда сейчас все хорошо. Я еще никогда не была такой свободной, ни одного дня за свои семнадцать лет и вот только этот, последний год показал мне масштабы этого мира, пусть мир для меня пока – всего лишь наш городок, но я стала дышать в нем, говорить с людьми. Саша подарила мне книги и тетради. Читать я умею, этому еще мама научила в далеком детстве, а вот пишу, стыдно признаться даже самой себе, с ошибками. Школу ведь я не закончила, да и не училась толком.

У нас в маленьком поселке учителя были не очень хорошие. Мой отец считал, что женщине образование ни к чему вовсе, за нее будет думать мужчина.