Осязание тающих лиц. Эссе и статьи для тех, кто умеет чувствовать

Знакомство с Кантом и Лафатером, беседы с представителями различным философских школ продолжали формировать личность будущего учёного. Однако, без преувеличения, поворотным событием того времени, если не всей жизни Карамзина, станет Великая французская революция.

Безусловно, событие столь серьёзного масштаба не могло пройти мимо анализа Н. М. Карамзина, и, что главное, – мимо его сверхчувствительности. А потому помимо самоанализа и анализа бытия, Карамзина начнут занимать и причинно-следственные связи в мировой истории.

Ю. М. Лотман в книге «Сотворение Карамзина» отмечает:

«За несколько месяцев до смерти он (Карамзин – прим. автора) писал бывшему министру иностранных дел России графу Каподистрия. «Приближаясь к концу своей деятельности, я благодарю Бога за свою судьбу. Может быть, я заблуждаюсь, но совесть моя покойна. Любезное отечество ни в чём не может меня упрекнуть. Я всегда был готов служить ему, не унижая своей личности, за которую я в ответе перед той же Россией. Да, пусть я только и делал, что описывал историю варварских веков, пусть меня не видали ни на поле боя, ни в совете мужей государственных. Но поскольку я не трус и не ленивец, я говорю: «Значит так было угодно небесам, и без, смешной гордости моим ремеслом писателя, я без стыда вижу себя среди наших генералов и министров»

И далее:

«Карамзин творил Карамзина. Творил сознательно и упорно. Создавая произведения и создавая читателю образ их автора, он одновременно создавал читателя».

В 1793 году Карамзин писал:

«Говорят, что автору нужны таланты и знания: острой, принципиальный ум, живое воображение и проч. Справедливо; но сего не довольно. Ему надобно иметь и доброе нежное сердце, естьли он хочет быть другом и любимцем души нашей; естьли хочет, чтобы дарования его сияли светом немерцающим; есть ли хочет писать для вечности и собирать благословения народов. Творец всегда изображается в творении и часто против своей воли».

Н. М. Карамзин всю свою жизнь пытался ответить на вопрос: «А что я такое?». И всякий раз пытался найти ответы через/посредством кого-то. Отсюда его чтение книг, многочасовые философские беседы, знакомство с величайшими умами того времени…

До самого конца продолжал писать историю своей жизни Н. М. Карамзин, историю жизни и историю поисков, превратившуюся со временем в «Историю государства Российского».

«Способный чувствовать, способный желать, но неспособный любить»: повесть «После смерти» («Клара Милич») И. С. Тургенева как пособие по нездоровой созависимой любви

Известный русский психиатр Владимир Фёдорович Чиж (1855–1922) в своём очерке «Тургенев как психопатолог» писал:

«В произведениях Тургенева, верно понимавшего злоупотребления писателей сумасшествием, мы должны искать не только верного изображения сумасшествия, но и правильной оценки значения патологических душевных явлений в жизни вообще».

В. Ф. Чиж выделяет несколько произведений И. С. Тургенева, представляющих интерес для психиатра. Сегодня я остановлюсь на повести «После смерти» («Клара Милич»).

Герой повести, Яков Аратов, молодой человек, проживающий в Москве вместе со своей тёткой. При этом (и на это обстоятельство особо обращает внимание В. Ф. Чиж), автор, ничего особенно не сказав о главном герое, с первых же страниц рассказывает именно о родителях Якова, в частности об его отце. По мнению В. Ф. Чижа, Тургенев неспроста именно так строит повествование, как бы обращая внимание на генетические предпосылки той нелепой трагедии, которая в дальнейшем произойдёт с главным героем.

Вот что нам известно об отце Аратова:

«человек он был не лишенный учености… «чудак преестественный», по словам соседей. Он даже слыл у них чернокнижником; даже прозвище получил «инсектонаблюдателя». Он занимался химией, минералогией, энтомологией, ботаникой и медициной; лечил добровольных пациентов травами и металлическими порошками собственного изобретения, по методе Парацельсия. Этими самыми порошками он свел в могилу свою молоденькую, хорошенькую, но уж слишком тоненькую жену, которую любил страстно и от которой имел единственного сына»

Более того. Тургенев особо подчеркивает, что

«Человек он был, что называется, «добрейший», но нрава меланхолического, копотливый, робкий, – склонный ко всему таинственному, мистическому…»

К моменту, когда читатель встречается с Яковом Аратовым, его отца уже нет в живых. Тем не менее, с первых же строк становится очевидным, что столь странный образ жизни родителя не мог не оставить серьёзный след на психике главного героя. И Аратов ведёт жизнь отшельника, становится по сути «монашествующим в миру».

Как читатель узнаёт далее, у Якова были попытки социализации – он был студентом физико-математического факультета. Однако он вскоре оставляет учёбу по причине того, что «в университете не узнаешь больше того, чему можно научиться дома». Таким образом, Аратов просто оправдал своё нежелание менять свой затворнический образ жизни, в котором не было места ни друзьям, ни профессиональному развитию, ни любви.

Однако В. Ф. Чиж уже в этом поступке Якова Аратова усматривает серьёзную патологию.

«Но не закончить курса без всякой причины может только психопат, вырождающийся; именно эти лица не заканчивают своего образования, ни в одном деле не достигают возможного для нормального человека совершенства. Они обыкновенно не доходят до конца, не выучиваются основательно чему-либо, им всё скоро надоедает; они бросают, не закончивши, одно дело, начинают другое, почему не достигают совершенства в какой-либо специальности».

Также В. Ф. Чиж говорит о школе Ломброзо, отмечая, что её представители установили, что

«неспособность к труду бродяг обусловлена их патологической организацией; бродяги – это неврастеники, вырождающиеся, нервно и душевно-больные. Вследствие своей патологической организации они не могут работать, их нервная система не переносит того умеренного, но постоянного напряжения, которое необходимо для работы. Ни нужда, ни наказания не могут заставить их работать…»

Кроме того, передалась Аратову от отца любовь к мистицизму:

«подобно отцу, верил, что существуют в природе и в душе человеческой тайны, которые можно иногда прозревать, но постигнуть – невозможно».

Однако и в этом свойстве характера главного героя В. Ф. Чиж усматривает серьёзную патологию:

«Постоянное недовольство собою и всем окружающим, зависящее от патологического состояния нервной системы, чувство собственного бессилия, – невольно влекут этих вырождающихся ко всему таинственному, сверхъестественному».

От матери же Яков унаследовал довольно миловидную внешность и, что особенно важно, слабое здоровье:

«Впрочем, здоровьем он тоже похвастаться не мог. Очень он был впечатлителен, нервен, мнителен, страдал сердцебиеньем, иногда одышкой»

Что касается чувственной составляющей личности Аратова, тут И. С. Тургенев отмечает:

«в особенности чуждался женщин и жил очень уединенно, погруженный в книги. Он чуждался женщин, хотя сердце имел очень нежное и пленялся красотою… Он даже приобрел роскошный английский кипсек – и (о позор!) любовался «украшавшими» его изображениями разных восхитительных Гюльнар и Медор…»

Ведя замкнутую жизнь, полностью отгородив себя от общения со сверстниками, не занимаясь какой-либо серьезной деятельностью, Аратов, тем не менее, не смог полностью убить в себе человеческие чувства и страсти. И сердце его, как мы узнаем далее из повести, жаждало опыта любви.

Однако знания о жизни Аратову почерпнуть было неоткуда. Его единственный друг, немец по фамилии Купфер, по сути, становится его единственным проводником во внешний мир. Поэтому логично, что и первая влюбленность – в необычную девушку по имени Клара Милич (Катерина Миловидова), которая впоследствии становится для героев повести роковой, – случается с главным героем при содействии Купфера.

В. Ф. Чиж отмечает:

«Не только любовь, но даже внимание со стороны женщины для Аратова могли иметь роковые последствия. Если на него производили впечатления соблазнительные картинки, то разговоры, внимание молодой, красивой, оригинальной артистки должны были сразу изменить его жизнь».

Итак, Аратов влюбляется в молодую и перспективную певицу Клару Милич.

А что же дальше?

Дальше сюжет приобретает и вовсе неожиданный оборот – Клара также будто влюбляется в Якова. И чувства её настолько сильны, эмоции так сильно переполняют её, что она, обычно избегающая мужчин, сама приглашает Аратова на свидание.

И что же наш герой?

На свидании Аратов ведёт себя странно. Причём, странность эта граничит с грубостью.

Вот что отмечает Чиж:

«На этом свидании Аратов вёл себя именно как вырождающийся, способный чувствовать, способный желать, но неспособный любить. Нормальный человек или не пошёл бы на свидание, или объяснил бы Милич, что она ему не нравится… У Аратова были слабо, недостаточно развиты нравственные чувствования: поэтому он не мог понять, что прийти на назначенное женщиной свидание, только для того, чтобы наговорить ей дерзостей, может или необразованный, или развращенный пошляк. Его конечно нельзя обвинить в том, что он не понял истинных чувств Милич: он не знал людей и жизни…»

Клара и Аратов расстаются, так и не поняв друг друга. А через некоторое время становится известным, что Клара покончила с собой.

Сюжет повести начинает приобретать детективный оттенок, ибо Аратов, чувствуя свою вину за случившееся, начинает собирать информацию о девушке, которую он нечаянно, но так сильно, по сути, смертельно обидел.

И вот тут-то и начинается самое интересное, ибо Клара, как мы выясняем позже, тоже происходила не из совсем здоровой семьи.

Чиж отмечает:

«Клара была дочь пьяницы, с детства была склонна к сильным аффектам; даже ничтожные причины вызывали в ней сильные аффекты, что она не могла владеть собою; настроение духа в ней преобладало грустное: она считала себя несчастной… она была неуравновешенная натура. Половая жизнь её, как у всех вырождающихся, была ненормальна: она так же, как Аратов, избегала мужчин, но раздражала свою фантазию. В ней не было женственности…»

А вот теперь давайте обратимся ко всем современным книгам по созависимой любви.