Этапом до Отбора

Я побрела к нему. Вещей у меня не было, прямо как была, так и забрали. Присела на край кровати и тяжело вздохнула. – Дом, милый дом!

– Чего расселась! – раздался из-за спины грубый голос.

Обернувшись, не смогла понять, кто сидит передо мной. Словно по ошибке кто-то парня подселил в наши апартаменты.

– Тебе говорю, чего глаза разинула! – грубо продолжало говорить ОНО.

– А тебе что? Сижу и сижу! – в соответствующем тоне ответила и я.

– Смотрю, бойкая. Ничего-ничего, и не таких ломали. Сиди, пока есть возможность, – продолжила дерзить жительница ХАТЫ.

Ночью после обхода с криком «Отбой!» началось веселье.

Огромная рука стянула меня с кровати, и я тут же бесцеремонно отхватила ботинком. Вот и первые ласточки!

– Жопой на чужую кровать не садятся. Этот урок придется усвоить! – раздался шепот возле меня. Кричать нельзя, хуже будет. Я зашипела от боли и тут же вскочила на ноги.

– Кровать моя! Курица тупорылая!

– Твоя? Докажи. Тут еще вчера Машка спала.

– И где твоя Машка? Отчалила на тот свет?

Потасовка набирала обороты. Уже никто не сдерживал крик.

Я отхватила еще пару кулаков, но уже с другой стороны. Злость наконец-то проснулась, сменив разум.

Кинувшись на самую свирепую всей своей тушкой, а ее немало – килограммов девяносто наберется, повалила ее на пол. Будет знать, вобла сушеная!

Гул поднялся по всей камере. Мы метелили друг друга, уже не видя никого. Охрана поспешила на звук и вскоре нас растянули в разные стороны дубинками. Ну вот и прописка поспела – говоря на местном языке.

Следующие пару дней я просидела в изоляторе. Комнатка два на два, без окон, больше гроб напоминает. В углу отхожее место, воняет неимоверно! Свежего воздуха нет. Словно ты сидишь в пасти дохлого демона. Холодно до чертиков. Только тоненькая линия света из окошка напоминает мне, что мир где-то там.

Вот сижу я такая и думаю: уж не особо и грубо мне та бабенка говорила. Чего не промолчала-то? Стерпела бы. Но характер! Куда его денешь?

Но после этого инцидента в тюрьме я поняла, что нельзя просто мириться с тем, что подкидывает тебе судьба. Я начала бороться за свою жизнь и свои права. Теперь на меня уже смотрели иначе, и даже на чай стали звать. Я научилась защищать себя и свои интересы, и ничто и никто не мог остановить меня. Ну, кроме дубинки. Она, подруга, одна знала, как пыл утихомирить.

Наступил день распределения. Всем раздавали работу. Основной моей работой определили шитье. Я – и шитье! У меня с детства руки были не с того места, пуговицу не пришью, а тут шитье тулупов для работ в лесу. Я, конечно, нахамила и отказалась. Видимо, не так прилично, как мне слышалось в голове.

– Иди садись и делай, что говорят, – закричала главная смотрящая.

– Не буду! Не умею! – ответила я.

– А это не важно, я тебя не спрашиваю, умеешь ты или нет. Мне пофиг: первый раз видишь эту машинку или всю жизнь спала с ней. Но чтоб база была! – дальше командовала она.

– Другую дай работу. На кухне, – продолжала я отстаивать свои права.

– На кухне? Ишь чего захотела! Поближе к теплу и еде, с твоим-то весом? – засмеялась главная. – Да с таким длинным языком или шей, или в лес, деревья валить!

Вот так и началась моя новая жизнь. Подъём в 5:45, под конвоем идешь в лес на лесоповальню. Я не рецидивистка, да и сижу не за убийство, вот и отправили меня за длинный язык.

Было трудно, невыносимо тяжело. Часы в лесу были как пытка, но я находила в себе силы, чтобы выдержать. Мои руки, которые раньше казались неподходящими для шитья, теперь умели держать топор и пилу. Лес стал моим новым домом, а работа – моим способом выживания. Зато платили за эту работу хорошо, но толку от денег таких. Прокладки да еда – одна радость на вечер. Так прошел почти год. Я постепенно обросла когтями и панцирем. Нахваталась словечек. Но в душе еще бушевал пожар – не мое это место. Десять лет такой жизни. Даже язык не поворачивается назвать это жизнью.

Часто вспоминала Валерчика. Сучий потрох. Думала же – принц, а он втянул меня в такой ад. Все чаще стали приходить глупые мысли. Очень глупые.

Сегодня вновь моя смена. Я ведь уже прораб на лесе. Теперь даже дали зеленых мне в подчинение. Приказ: расчистить один участок. Одев тулуп и валенки, завязав платок по самый нос, я вооружилась топором и пошла на объект.

Иду, дышу прохладным воздухом, красота такая, везде снег по колено, но солнце сегодня радует. Вдруг по пути к объекту я услышала слабый плач. Оглянувшись, увидела маленького козленка, заблудившегося и застрявшего в глубоком снегу возле огромного заснеженного дерева. Мое сердце сжалось от сострадания, и я поняла, что не могу пройти мимо. Я приняла решение помочь этому малышу.

Вытянула бедолагу. Его заднее копыто застряло между корневищ дерева. Села с ним на снег и глажу. А у самой мысли бродят. Тараканы расплясались.

– Вот не прошла бы я тут, так и помер бы ты, козел. Может, ради этого и живу – спасать козлов. Стало смешно. Спасать козлов мое призвание, вот точно.

Подняла голову к небу, задать вопрос, но ответ не последовал. Только ком снега с дерева и слетел, оголяя ярко-красные ягоды рябины.

Встала, отряхнулась, смотрю на рябину. Такая пустота в душе. Так хреново от всего, сил нет!

– Может, того, как Иуда, повеситься тут. Закончу на этом козле свою миссию, – призадумалась я. А точно ли он на рябине повесился? Я-то особо в церковь не ходила, да и читала от случая к случаю. То ли на осине, то ли на березе… Опять призадумалась. Пару извилин кричали, что не на березе.  А нет, точно не на березе, та от страха побелела… Вообще, о чем это я!

Покрутив в руках топор, приняла решение, что уж лучше висеть красиво под красными ягодами, чем, не попав с первого раза, загреметь в больничку с недорубленной головой.

Стянула с себя колготки, благо размерчик большой, перекинула через ветку и… И просто отдалась другому миру.

Встречай меня, ад! Там хоть тепло.

В мгновенье так стало легко, хорошо. Вокруг потеплело.

Глаза открываю: бело-о-о-о – аж слепит. В раю, что ль? Видимо, выстрадала я свое место под раем!

Огляделась. Огромная белая комната, ничего нет, кроме огромной статуи. Подошла ближе разглядеть.

Глаза статуи заблестели, и раздался голос:

– Приветствую тебя, жрица любви!

Я оглянулась, пытаясь понять, кому это говорят. Но здесь я одна!

Опять повернулась к статуе.

– Я все же умерла? А где черти, где котлы?

– Нет, дитя мое, ты в храме богини Исиды. Я и есть Исида, а ты моя жрица любви. Я призвала тебя.

– Что-то я не совсем понимаю, что происходит… – пробормотала я, пытаясь осознать происходящее.

– Ты была избрана, чтобы стать моей жрицей любви. На земле твой путь окончен. Теперь ты будешь послана оберегать и прославлять любовь среди людей, – прозвучал голос статуи.

Я попыталась отойти, но обнаружила, что не могу сдвинуться с места. Мои ноги стояли крепко на месте, словно склеенные с полом.