Волопас

Прямо сейчас Аркаше хотелось все-таки не дальней дороги, а тихого вечера дома, и он остановил автомобиль в первом попавшемся месте и пошел пешком.

Он почувствовал, как удовольствие от вечера и жизни наполняет его. Город, будто живой, выгибался навстречу, мелькая улицами, скверами, перекрестками и переходами, всегда соответствуя ожиданиям. Стоило на углу только подумать, что там может быть приятный погребок, и через несколько мгновений Аркаша уже сидел у стойки мореного дуба с кружкой отменного пива.

Стоя на углу в старом центре, Аркаша подумал, что в этом переулке могут быть приятные старые особняки. И действительно, они были здесь, в два-три этажа, с высокими окнами и эркерами, широкими балконами и коваными перилами крыльца. Около одного из них, в меру затейливого и в меру старинного Аркаша подумал, что было бы крайне замечательного жить именно в таком доме.

Подчиняясь все тому же азарту, Аркаша достал из кармана связку ключей, и один из них подошел к двери дома.

Войдя внутрь, Аркаша почувствовал, что нисколько не ошибся. Тут все было так, как ему бы хотелось, но он всегда боялся даже мечтать об этом. Роскошно, но ровно настолько, чтобы это было удобным.

Фойе, лестница на второй этаж, столовая, самая современная кухня, гостиная с камином и креслами. Тут был и кабинет. Точнее, комната для него. В шкафах за стеклянными дверцами были приготовлены места для моделей, которые Аркаша только планировал собирать.

Он подумал, что здесь и впрямь стоит пожить. Стоит позвать жену и детей? Тут жене уж точно не придется скандалить из-за кресла. Вон их сколько по всему дому!

Он представил, как встретится с семьей, такой же беспроблемной, как вся его новая жизнь.

Если город стал ему так нравиться, может быть и семью полюбит с новой силой? Будет все тихо, мирно, будут все ласковые. Никаких проблем ему не нужно уже решать. Он сможет спокойно целыми днями собирать кораблики. Много-много корабликов. Вон сколько места для них в шкафах.

Аркаша подумал, что прежде его отвлекала от моделей необходимость сделать что-то нужное для близких. А теперь? Кому нужны его кораблики? Что такого нужного он будет делать?

А сами его родные? Старшая, у которой не будет проблем с учебой – это его старшая еще? Младший с ровными зубами – его? Аркаша усмехнулся: неужели только требованиями определялись его близкие? Нет, конечно! Вон сколько радостей было у них вместе. Сколько еще будет! Он всегда любил делать и жене, и детям, и родителям приятное. Теперь для этого пропасть возможностей! Что угодно доступно. А что требуется?

Только у него теперь нет никаких проблем, а значит, не будет и требований к нему. Никто его ни о чем не попросит. Он сам должен будет угадать, что им нужно. А они, даже если он не угадает, будут рады, ведь нет же никаких трудностей и проблем, верно?

Это будут какие-то не настоящие они, понял Аркаша. Его жене нужно кресло и иной раз настоять на своем. Старшая плоховато усваивает языки, а у младшего неровные зубы.

Перед тем, как ударить по рукам, Аркаша был готов жить без скандалов жены и требований детей. Но готов ли он жить без них самих?

И что же все-таки будет с теми, настоящими? Как о них теперь будут заботиться? Аркаша напрягся, стараясь вспомнить условие в точности. «Для них ничего не изменится… заботы останутся на месте… заменитель будет их решать».

Решать, это хорошо, это то, что нужно. Но Борис Ессеевич добавил, что «только не будет страдать и мучиться». Что это будет означать?

Например, что ему, заменителю, будет все равно. Что-то он сможет, а чего-то не сможет. Жена будет скандалить, дети добиваться, ведь их заботы останутся на месте, а заменителю это будет все равно.

– …и заботы останутся на месте… – проговорил Аркаша вслух.

Колючее холодное ощущение ошибки окатило его от головы к животу. Ошибки непоправимой, ведь такие сделки не отменяют. В этом Аркаша был совершенно уверен.

С осознанием невозможности вернуть все назад он огляделся. Полки для моделей, холодный камин, пустые кресла. Кораблики ему были важны или его родные со всеми заботами?

Пускай это и невозможно, но он должен бороться, должен вернуть их или вернуться к ним.

Аркадий торопливо, почти бегом выскочил из дома. Он был уверен, что нужно вернуться в офис. Даже если там не было уже Бориса Ессеевича, осталась его визитка, он проверял ИНН его компании, должна была остаться выгрузка. Можно найти фирму, а через нее – самого лукавого посетителя.

Радуясь, что новый дом он облюбовал в старом центре города, откуда все недалеко, Аркадий в полчаса добрался до места, где он совсем недавно работал. Только привычного офисного здания тут не было. Вместо него поднимался многоэтажный гараж. Он даже вбежал внутрь, пронесся по пыльным бетонным уровням, попытался узнать у сторожа, что случилось с офисным центром. Напрасно.

Здания, в котором было его рабочее место с выгрузкой по фирме «Пифос П», не существовало. Вернуться не было никакой возможности.

Аркадий никак не мог с этим смириться. Жизни в этом безтревожном мире он уже не представлял себе.

Прокручивая раз за разом события этого вечера, он пришел к навязчивой мысли – нужно полностью повторить весь путь назад. Как еще все герои возвращаются из иного мира?

Он даже кинулся в соседний квартал, где брал автомобиль, но лишь для того, чтобы убедиться, что автосалона здесь нет, как не было.

Зато удалось вернуться к выбранному дому. Аркадий кинулся на перекресток, с которого тогда свернул в этот переулок и остановился в растерянности. Было совершенно невозможно восстановить обратный путь. Все тогда мелькало перед глазами чередой приятных картинок и удовольствий. Погребок, в котором выпил кружку пива, где он? Мороженщица на углу, улыбающаяся и продолжающая раздавать товар в поздний час, освещенное рыжим фонарем раскидистое дерево в сквере, мигающая неоном вывеска «Здесь вам рады», где это все, когда это было, как связано друг с другом?

Терзая себя, заставляя вспоминать и складывать заново воспоминания по частичкам, по обрывкам ощущений, запахов, звуков, он метался от перекрестка к перекрестку и злился от бессилия. Этот город не был тем, который он давно знал. Не был и тем, через который он пришел сюда после сделки. Аркадий пробегал квартал, понимал, что это не та улица, возвращался к перекрестку, но и перекресток был уже другой. Сжимал кулаки, как будто напряжением собственных сил мог удержать город неизменным, и снова бросался через перекресток.

Когда он добрался до погребка, уже очень устал. Слишком долгая была ночь, слишком много уже пришлось пройти и пробежать. Как будто со сделки прошла уже неделя, не меньше.

Он подумал, что было бы неплохо отдохнуть, и тут же заметил рядом вывеску гостиницы. Она выглядела так уютно, что не было никаких сомнений, что его ждет отменная мягкая кровать с приятным свежим бельем, а в погребке все еще можно поужинать перед сном.

Аркадий представил, что переночует и продолжит завтра поиски, однако тут же понял – не верит, что завтра сможет восстановить дальнейший путь и пройти его. Беспроблемная жизнь обманет.

Уже шагом, экономя силы, он продолжил путь. Снова бился раз за разом в нескладывающиеся улицы, убеждался, что невозможно вернуть все назад, но при этом знал, что раз нашел погребок, то должен найти и остальное.

Когда он добрался до оставленной машины, то не столько ликовал, сколько утвердился в своем упорстве.

Когда вышел от закрытого салона к офисному зданию, торжествующе усмехнулся и пошел к дверям, лавируя между прохожими.

Только что он бродил по почти пустым улицам, а тут людей все прибывало. Поначалу Аркадий легко обходил их, но скоро стало трудней. Пришлось протискиваться и наконец, пробиваться, еле расталкивая плечом плотную толпу.

Дверь была уже близко, но он не мог уже сделать и шага. Аркадий ощутил, что его держат. Десятки сильных рук прижимают к земле, не дают пошевелиться.

Нет в человеке столько сил, чтобы преодолеть десяток могучих рук. Он даже несколько раз обмякал под этим давлением. Если что-то невозможно сделать, то какой смысл упираться? Надо уже смириться, принять и двигаться дальше, искать то, что по силам и концентрироваться на этом. Как только это ощущение приходило к нему, давление тут же исчезало. Тело радовалось – так легко было теперь встать и зажить без забот.

Однако в этом не было жизни его любимых, которые ему нужны и важны. Кому он важен. В бедро кольнул обломанный брелок. Лишь теперь Аркадий ярко вспомнил, как тот сломался. Это была не драка из-за насмешки, а бой за будущую жену. Хулиганов было несколько, он уже получил под дых, а его девушку тащили за гаражи. Аркадий сжал в кулаке ключи на брелке, чтобы удар был тверже, кинулся в атаку, несколько раз кого-то ударил, был сбит с ног сам, упал, расколов брелок об асфальт. Снова поднялся. Лишь его бешенное упорство тогда заставило нападающих поверить, что он добьется или поднимется достаточно шума и им проще отказаться от девушки.

Вспомнив это и голову барана на брелке, Аркадий подумал, что это ведь единственное, что у него действительно хорошо всегда получалось – не сдаваться, упираться изо всех сил и добиваться своего.

Само по себе это осознание не сделало его сильнее. Как только он попытался вырваться, хватка множества рук на нем мгновенно окрепла, а он ощутил, что не может ничего этому противопоставить.

Однако он сопротивлялся. Пусть он совершил непоправимую ошибку, но тогда его жизнь будет состоять из попыток исправить ошибку. Каждый миг.

В какое-то мгновение он даже стал наслаждаться этой борьбой. Именно в это мгновение давление и сами руки исчезли.

Аркадий поднялся на ноги и обнаружил, что стоит в офисе, около своего рабочего места, а перед ним участливый Борис Ессеевич.

– Оформляем возврат! – хрипло и тяжело дыша выпалил Аркадий.

– Отчего же? – поднял бровь посетитель, – Что вам не понравилось? Давайте разберем, обсудим. Присаживайтесь, рассказывайте.

– Нет, – помотал головой Аркадий, не собираясь нырять в ловкие построения Бориса Ессеевича. – Отменяем сделку. Это возможно?

Посетитель ответил не сразу. Сначала он улыбнулся. Той же самой жутковатой улыбкой, поднимая по очереди уголки губ.

– Возможно, – сказал он, не опуская улыбки, и замер, наслаждаясь властью над собеседником.

Точно в тот момент, когда Аркадий был готов поторопить, продолжил: