Одиночества нет

Лена очень сильно сомневалась, что и впрямь возможно пролезть через трубу, да еще и не испортить одежды, но перспектива прогулки по крышам завораживала.

Путь через трубу девушка запомнила очень смутно. Гость забрал со стола полотняный мешочек и увлек ее к камину, в котором уже была установлена деревянная лестница, и она поставила ногу на первую ступеньку. Потом темнота, и вот она уже стоит на крыше, а рядом высится кирпичная труба, прикрытая жестяной крышечкой. Впереди на гору вбирались красные, подсвеченные заходящим солнцем коньки крыш, а сзади синел залив. Она неловко переступила на мостках, уложенных поверх черепицы, и крепче сжала руку спутника.

– Страшно? – прошептал он на ухо.

– Ага, – кивнула она, но улыбнулась.

– Пойдем, – опять шепнул он и потянул ее за собой.

Они прошли вдоль дома, и перебрались на крышу старого домика на Цветочной. Здесь здания почти смыкались кровлями над узенькой улицей, и над ней даже были перекинуты мостки.

– Мы что, будем переходить на ту сторону? – спросила она, желая, чтобы ее переубедили.

– Да. Ведь мы гуляем по крышам! Не бойся, это совсем не страшно!

Трубочист отпустил ее руку, и, выйдя на мостки над улицей, остановился на середине. Легко, будто стоя на тротуаре, обернулся. У девушки перехватило дыхание: он стоял над пропастью на двух тоненьких досочках, сбитых поперечными планками. Лена не только не могла представить, что перейдет сама, она была готова упасть в обморок уже от страха за спутника.

– Не бойся, – улыбнулся трубочист и протянул руку. – Посмотри, как здесь красиво!

– Очень красиво. И мне совершенно неплохо на этой стороне.

– Пойдем, – позвал он. – Останешься здесь – не увидишь моря.

Лена помотала головой:

– Увижу как-нибудь в другой раз.

Не сразу, но она нашла в себе силы и перешла через улицу. Хотя, когда шагнула на доски, чуть не умерла от страха.

– Дальше пойдет легче.

– Правда?

– Обещаю.

Они шли по узким крышам старого города, взбирались по мосткам на высокие кровли, крались мимо узких чердачных оконцев. Город с его темнотой и серыми сумерками остался внизу, а здесь было полыхающее закатом небо, красная черепица под ногами и лес труб и флюгеров. Раньше, глядя с земли, она и представить не могла, что на самом деле флюгера такие большие. Захотелось остановиться, прислониться к печной трубе и стоять, глядя по сторонам, дышать свежим морским воздухом, но трубочист все время тянул дальше – вдоль Южного вала к Медному рынку. И Лене нравилось, что он держал ее за руку.

– Подожди! – все-таки попросила она. – Дай передохнуть. У меня голова кружится. Наверное, от свежего воздуха.

– Хорошо, – присел он на мостки, взбирающиеся на крутую крышу.

Лена вдруг захотелось, чтобы он встал за спиной и обнял ее. Такой настоящий, надежный. Ее даже удивило, что она вообще может так думать о другом мужчине после того, что случилось. Девушка покачала головой и глубоко вздохнула.

Здесь обзор был не так хорош – за спиной высокая крыша, похожая на островерхую шляпу с широкими полями, и точно такие же крыши напротив. Взгляд Лены остановился на прикрывающей дымоход ажурной жестяной крышечке, похожей на кровлю маленького домика. Такие же, только более или менее затейливые, были и на остальных трубах.

– Зачем их делают? – спросила Лена.

Трубочист даже не посмотрел и не переспросил, просто пожал плечами:

– Чтобы дождь и снег не попадал в трубу. Только из-за них птицам порой приходится несладко.

– Почему?

– Когда холодно, они часто прилетают погреться, а потом засыпают от угарного газа и падают в трубу.

Девушка распахнула глаза:

– А потом?

– А потом жильцы вызывают нас, и мы их достаем, – пожал плечами трубочист, – был случай: кто-то привез из дальних стран экзотическую птицу. Такую яркую, с цветными перьями.

– Попугая?

– Наверное. А потом этот попугай улетел. Было уже холодно, и бедолага никак не мог найти себе места. Отощал, облез. Прилетел к трубе. Может, ему показалось, что это маленький кусочек теплой родины…

– И вы его спасли?

– Да. Успели. Он большой был, закупорил собой дымоход. Когда мы его достали, отдали хозяевам дома.

– И как он?

– Освоился. Хотя все еще тоскует по родине.

– Грустная сказка, – вздохнула она.

– Грустных сказок не бывает, – сообщил трубочист.

– А можешь меньше менторства? – поддела Лена.

Трубочист кивнул, и они пошли дальше. Еще дважды пришлось перебираться через улицы, причем второй раз не понадобились даже мостки – так близко сходились крыши домов. Наконец они перешли через улицу Медников и остановились. Эта линия домов стояла прямо на берегу моря.

Давным-давно, задолго до всех революций, здесь была крепостная стена города. Она проходила ровно над водой, чтобы не оставалось места для высадки врага. А потом, когда крепость стала ненужной, стену начали разбирать, но магистрат решил, что ее можно продать горожанам и те устроят в ней дома. Так и сделали. Разделили стену на участки, жильцы выстроили узкие фасады, выкрасили их в разные цвета, надстроили этажи, перекрыли черепичными крышами, и теперь только с моря можно было увидеть, что это старая крепостная стена. А люди жили на самом краю города, и в их окна стучался морской ветер.

Башни тоже не остались пустыми. В Медной обустроили жилье, а в другой какая-то маленькая неортодоксальная церковь открыла часовню Девы Марии. Сюда на берег приходили матери и жены просить святую заступиться за родных в далеком море. И морской ветер, врывающийся в открытые узкие окна башни, чудесным образом не трогал пламя свечей перед фигуркой святой.

Трубочист помог Лене перебраться через конек крыши и остановился:

– Ну, вот мы и на месте.

Она остановилась и ахнула. Справа были видны башни замка, подсвеченные лучами заходящего солнца, крутой дугой выгибался берег залива, обрамленный пирсами порта и увенчанный портовыми кранами, а за ними темнел лес. Слева берег выгибался такой же плавной дугой в другую сторону, и там за городом на горке поднималась над соснами розовая в закатном свете башня маяка. А под песчаным обрывом, беззаботно побросав велосипеды, стояли мальчишки, и пускали по воде окатыши.

– И что теперь? – спросила Лена.

– Теперь, – улыбнулся трубочист, развязывая полотняный мешочек, в котором что-то перекатывалось с глухим стуком, – мы будем сидеть на краю, свесив ножки, кидать в воду камешки и разговоры разговаривать.

Он шагнул с мостков на плоский скат крыши и подошел к краю. Лена уже привыкла ходить по мосткам, но старая черепица вызывала опасения.

– А мы не упадем?