Все это не от вольности,
А от финансовой дыры.
И я совсем не жалуюсь,
Я хорошо живу.
Вот только стричь ли волосы?
Ай ладно, так схожу.
Заплатку снова ставили,
И снова их порвал.
Прикрою пока лапаю,
Которой взятки брал.
Я не страдаю с голоду,
Я не плачу налог.
Я проживаю с гордостью,
Оставшийся свой срок.
40. «Нас общество божественно храня…»
Нас общество божественно храня,
Ломает каждое столетье.
То тем, что множество тебя,
То тем, что нет тебя на свете.
В глухих стена и мрачных подземельях,
В слепцах и сломанных руках.
Трепещут птицы поднебесья,
Укутанных в густых смолах.
Исконно вольные создания,
Застряли в вечной суете.
И бьются головы о знамя,
Чужих господ, в изогнутом хребте.
Лишь крики мысли заглушают,
О ненавистной им вражде.
Непонимание рождая,
Среди отважных палачей.
Изнемогая с каждым криком,
Опустошая этот мир.
О искушенная обитель,
Пустых голов и сильных голосов.
Сердито восседает стражник,
Безвольный, сломанный беглец.
Он подчиняется приказам,
Ведь сам приказывать хотел.
Рядами выстроились пушки,
Открыт огонь по воробьям.
И захлебнутся в этих тушках,
Стрелки, защитники всех стран.
Умрут лишь те кто пожелает,
Другим мучения дано.
Они сознанье проклинают,
Не понимая ничего.
И ввысь взлетая, тонем в море,
И вниз паря идем на дно.
Извечно попадаем в смолы,