Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта

Сразу же по возвращении своём из Петербурга, генерал велел незамедлительно выстроить вдоль почтовой дороги добротнейшие, если не великолепные, дома поселян, в каждом не менее пяти комнат, с палисадниками и хозяйственными пристройками. И это было только начало.

Главным городом южных поселений считался Елизаветград) там располагался штаб сводного кавалерийского корпуса), но Витт не жаловал Елизаветграда. Он предпочитал Вознесенск, и именно этот крошечный городишко к смотру должен быть возведён в настоящую столицу военных поселений. К приезду государя войска были собраны под Вознесенском, тянувшимся на восемь вёрст. Со всех концов Европы съехались гости. Здесь были представители Австрии, Пруссии, Баварии, Швеции, Англии и даже Турции.

Вознесенск к приезду гостей был полностью преображён. Дом корпусного командира был превращён в настоящий дворец, окружённый садом. Для продовольствия Двора и гостей был выписан одесский ресторатор Люссо. Для драпировки помещений вызвали мастера из Парижа. Мебель заказали одесскому мебельщику Коклену. Из манежа с прилегающими конюшнями было сделано грандиозное помещение для бала, с огромным зало и множеством гостиных. Выстроен был и театр с тремя ярусами лож.

В общем, Витт возвёл новый город, и блистательный! Появились дома, дворец, театр, огромный сад и прочее. А со съездом гостей (герцоги, принцы, князья, со всех концов России генералы) началась бесконечная череда фейерверков, праздников, манёвров (участвовало более 150 тысяч кавалерии.

Император Николай Павлович был буквально очарован, и не раз с гордостью говорил, что на вознесенском смотре Россия, слава Богу, в грязь лицом не ударила.

Иваном Осиповичем был устроен грандиознейший бал, хозяйками которого, между прочим, были графиня Ольга Потоцкая, сестра Витта, и графиня Елизавета Воронцова, супруга новороссийского губернатора.

Второй бал был потом в Одессе, после которого Витту за безукоризненно проведённый Вознесенский смотр были пожалованы алмазные знаки ордена Святого Андрея Первозванного и триста тысяч рублей.

Из Одессы высокие гости отправились в Крым. И Витт в своём имении «Верхняя Ореанда» устроил роскошнейший пир, порадовавший и изумивший всех высоких гостей.

Неумолчно играла музыка. С гор стреляли из пушек. Вечером скалы были иллюминованы разноцветными шкаликами, а на вершинах гор были выставлены горящие смоляные бочки.

А государя Николая Павловича, между прочим, сопровождали: императрица Александра Фёдоровна, великий князь Михаил Павлович, наследник престола цесаревич Александр Николаевич, великая княгиня Мария Николаевна. Из военачальников блистали сами Ермолов и Воронцов. Иностранных принцев, князей, генералов и военных министров было не перечесть.

Однако подлинным хозяином, героем, и, можно сказать, дирижёром смотра и порождённых им пиров и фейерверков был никто иной, как Витт. Но это в данном случае не было единственной его заслугой.

Император Николай Павлович ещё особо благодарил Ивана Осиповича за то, что в Вознесенске, Одессе и Крыме безопасность высочайших гостей была устроена просто бесподобно.

Хочу только заметить, что никаких попыток покушения на жизнь царствующих особ, посетивших смотр, не было и в помине – по крайней мере, нам ничего об этом не известно. Тем не менее императорская похвала была более, чем серьёзной.

И Витт был поистине счастлив. Его давняя слава сокрушителя антимонархических заговоров была только упрочена.

Смотр 1837 года и всё, что ему сопутствовало, – это был истинный триумф Витта, имевший даже большой всеевропейский отклик. И вместе с тем, как потом оказалось, это, увы, была лебединая песня Ивана Осиповича.

25 апреля 1838 года генерал Витт был назначен инспектором резервной кавалерии (то есть под его начало была отдана вся резервная кавалерия Российской империи, а это ведь была целая армия), а уже в июне этого же года он отправился за границу лечиться, хотя ещё и не от смертельной своей болезни.

Однако награды наградами, почести почестями, но вскорости по окончании исторического вознесенского смотра, император Николай Павлович самолично отдал распоряжение начать секретное расследование касательно весьма больших растрат казённых денег на военных поселениях юга России.

Проведение смотра задержало это высочайшее распоряжение, отодвинуло, но не могло его предотвратить.

А может, смотр великолепием и даже роскошью праздников и фейерверков, ему сопутствовавших, как раз и подвигнул царя на это распоряжение, хотя о растратах на юге слухи были ещё раньше, в конце Александровского царствования.

В любом случае, открывшиеся вдруг у графа Витта хвори были очень даже кстати.

В плане же обеления репутации новоявленного инспектора резервной кавалерии кончина его была подлинным выходом из положения, ибо именно благодаря этой кончине начавшееся было расследование и было не приостановлено даже, а остановлено, ибо спрашивать ведь уже стало не с кого. Витт опять, по своему обыкновению, улизнул, хотя уже совершенно кардинальным образом.

Сам генерал, правда, сильно рассчитывал, что спасёт его смотр, а на самом деле по-настоящему спасли его болезни и смерть.

Всё-таки он был исключительный везунчик – настоящий сын своей знаменитой матери.

Кстати, как можно сказать на основании имеющихся данных, Витт, уйдя в мир иной, спас не столько себя, сколько других, а именно администрацию южных военных поселений. Всё дело в том, расследование вряд ли смогло бы доказать вину Витта. И тут хотя бы несколько слов надо сказать о нём, как о начальнике военных поселений и командующем трёх резервных кавалерийских корпусов – то было своего рода государство в государстве.

Витт письменных дел терпеть не мог, а в хозяйственную часть совсем не входил; бумаги подписывал, не читая, и при отъезде из военных поселений оставлял открыто в штабе целые кипы своих бланков, что как раз и было причиной хищения больших казённых сумм.

В общем, в отсутствие Витта (а он отъезжал довольно-таки часто, в Одессу хотя бы) в штабе поселений творилось бог знает что! Тут-то ведь как раз и шли в дело пустые бланки с подписью Витта.

Никогда не вмешиваясь в распоряжения своих подчинённых, он лишь требовал в известные сроки донесений о состоянии резервных кавалерийских корпусов и на основе этих донесений составлял доклады государю и военному министру.

Кроме того, два или три раза в год Витт объезжал корпусные штабы, в которых к его приезду собирались окружные начальники для совместного обсуждения средств к улучшению наружного вида и благосостояния военных поселений, особенно же сёл, лежащих на почтовой дороге.

Можно предположить, что Витт сам казённые суммы, как видно, особо не растрачивал (он ведь и так был баснословно богат), его интересовало лишь соблюдение общего порядка на вверенных ему обширных территориях, и чтобы отчёты составлялись такие, которые могли бы обрадовать императора. А на казнокрадство он полностью закрывал глаза, почитая скорее всего его делом совершенно неизбежным.

Озабочен же генерал был, в первую очередь, происками врагов российской империи, и он, несомненно с большим успехом, с 1825 по 1840 годы разоблачал польские тайные общества и кружки на юге России.

Репутацию же Витту всё-таки смогли основательно подпортить, но произошло это уже через много десятилетий после его смерти, уже в следующем столетии.

После революции 1917 года генерал от кавалерии Иван Витт был вдруг записан в очень «плохие» люди, как человек, разоблачивший заговор декабристов, а сами декабристы были признаны предшественниками большевиков, то есть очень хорошими. А был он всего лишь честным, искренним карьеристом, и вместе с тем ловким интриганом, мастером сыска и вместе с тем верным слугою семьи Романовых.

В наши дни большевики уже не совсем такие хорошие, как считалось в советские времена, и обсуждается вопрос, такие ли уж хорошие были декабристы.

Конечно, намерения у декабристов были самые лучшие, но объективно заговор их, будучи жестоко подавленным, нанёс русской интеллектуальной элите жесточайший удар. Лучшие люди дворянства были скомпрометированы в глазах власти, и на смену им пришла «наёмная сволочь», как выразился князь Пётр Вяземский. И это было прямым следствием восстания декабристов. И теперь можно об этом говорить.

Вот при таких нынешних обстоятельствах граф Иван Витт и заслуживает если и не реабилитации, то хотя бы права на свою биографию.

Эпилог. (В двух частях)

Эпилог первый

ТРАКТАТ ПО ИСТОРИИ ИЗМЕНЫ

НЕСРАВНЕННАЯ ДЕМОНИЦА ИСКУШЕНИЯ ГРАФИНЯ СОФИЯ ПОТОЦКАЯ-ВИТТ И ЕЁ ЗМЕИНОЕ ПОТОМСТВО

(извлечения из анонимного сочинения, напечатанного отдельным тиснением в Париже, в 1863 году, по распоряжению штаба польского восстания)

перевод с польского

Параграф нулевой: портрет графини Софии Витт-Потоцкой

Знаменитая французская художница-портретистка Виже-Лебрен написала в мемуарах своих, что видела в Париже чрезвычайно юную мадам де Витт, прекраснее которой ничего нельзя себе представить.

Параграф первый: София Витт и Потёмкин

Это была великая завоевательница сердец, и особенно коронованных. Пред нею не смогли устоять шведский король Густав Третий, граф Прованский – будущий король Людовик Восемнадцатый, Александр Первый, польский король Станислав Август, австрийский император Иосиф Второй, сам светлейший князь Григорий Потёмкин, фактический супруг императрицы Екатерины Второй.

И это именно Потёмкин, столь гордившийся своею возлюбленной и её исключительным даром соблазнительницы, послал её к графу Станиславу-Феликса Потоцкому Щенсному (то бишь счастливому), дабы она безраздельно покорила его, чтобы он затем из врага России стал бы её вечным другом. Осуществилось это уже позднее.

Сначала Потёмкин, Потоцкий и София Витт встретились в Яссах, затем Потёмкин со своею избранницею отправился погостить к Потоцкому в Тульчин, и там уже стал понятно, что крепость «владыка потоцкого королевства» готова к капитуляции и даже чуть ли не жаждет её.

А уже в 1788 году светлейший отправил свою Софию в Варшаву, на сейм, для решительного, полного и окончательного соблазнения графа Станислава-Феликса, соблазнения из высших российских государственных интересов.

Потрясающих, переворотных результатов этой поездки графини Витт князь Григорий Александрович, увы, не успел увидеть по причине нежданной своей кончины.

Надо сказать, что эта страшная, невероятная, немыслимая женщина полностью оправдала доверие Потёмкина. И фантастический как будто проект светлейшего осуществился, и как ещё: сторонник польской независимости отдал отечество своё в обладание России ради того, чтобы самому обладать прекрасною Софией.