Китай

– Эмиссар рад слышать это. Ваш ответ доказывает, что у вас доброе сердце и высокие нравственные принципы. Он спрашивает, помните ли вы письмо, которое он написал вашей королеве.

– Да.

– Письмо стало даже лучше. Эмиссар отправил две копии, но не знает, передадут ли их вашей королеве. У него нет доверия.

– Я думаю, она их увидит, но откуда я могу знать.

– Эмиссар спрашивает, знакомы ли вам честные ученые в вашей стране.

– Определенно. Мои учителя в Оксфорде – честные люди.

– Эмиссар желает, чтобы вы взяли копию его письма и отправили своим знакомым честным ученым, чтобы передать королеве. Вы это сделаете?

И снова Трейдер замялся, а потом твердо ответил:

– Это большая честь, и я сделаю все возможное, чтобы письмо доставили королеве. – Он склонил голову. – Даю слово.

Эмиссар Линь выглядел очень довольным и велел Шижуну дать Трейдеру копию письма.

Через некоторое время варвары ушли.

– Как думаете, он действительно раскаялся? – спросил Линь Шижуна.

– Трудно сказать, господин эмиссар, но, кажется, да.

Линь кивнул. Шижун видел, что его начальник тронут, и это ему в нем нравилось.

– Похоже, – задумчиво сказал Линь, – что Владыка десяти тысяч лет[29 - Владыка десяти тысяч лет – титул, который использовался при обращении к императору.] может научить добродетели даже варваров.

* * *

На следующий день, когда Трейдер и Рид отправились в Макао. Их лодка проплывала то место, где опиумные отходы смывали в залив. Рид повернулся к своему юному другу и тихо заметил:

– Вы понимаете, что дали Линю слово, что доставите письмо?

– Я перепугался, что он не выпустит меня из Кантона, пока я не соглашусь со всем, что он скажет, – признался Трейдер.

– Допустим. Но как бы то ни было, вы дали слово.

* * *

Через час ребенок появился на свет. Деревенская повитуха находилась в доме Лунов с прошлой ночи. Ива долго не могла разродиться. Мэйлин и Матушка помогали. Когда наконец все случилось, акушерка передала младенца Матушке. Ребенок плакал, но тихонько. Все молчали. Усталая Ива посмотрела на свекровь, а потом запрокинула голову; ее глаза ничего не выражали.

Она родила вторую девочку.

В тот день в доме было очень тихо. Никто даже мимо шмыгнуть не смел. Все в деревне, конечно, знали новости. Те, кто мог бы зайти по делам, боялись встретить гневное лицо хозяйки дома. Слуги с головой ушли в работу. Никто не обсуждал, удачный день или нет, и не делал предсказаний относительно характера новорожденной.

Мэйлин вымоталась и попросила Матушку отпустить ее отдохнуть ненадолго. Та ответила согласием. За последний месяц живот стал просто огромным, а Матушка была более заботливой, чем когда-либо, почти не позволяла ей работать и даже не ругала, если Мэйлин делала что-то не так.

Немного переведя дух, Мэйлин зашла к Иве. Та не спала, но выглядела бледной и подавленной. Малышка, завернутая по традиции в белую ткань, которую прислала мать Ивы, лежала в бамбуковой колыбельке рядом с кроватью матери. Мэйлин рассмотрела ребенка. У девочки на головке был небольшой пушок. Возможно, она похожа на Иву. Трудно судить.

– У тебя пара дней на отдых, сестрица, – улыбнулась Мэйлин.

После этого должна была приехать мать Ивы с одеждой для малышки и подарками.

Ива, казалось, даже не слышала.

– Теперь я знаю, каково это – быть тобой, – наконец сказала она.

– О чем ты?

– Когда я вышла за сына Лунов, со мной тут обращались со всеми почестями, поскольку мой отец богат, а с тобой не были так милы.

– Ничего другого я и не ожидала. Мне повезло выйти за Младшего Сына. Он ко мне очень хорошо относится.

– Я была добра к тебе?

– Очень.

– А я уверена, что не была достаточно добра. Прости, сестрица. – Ива вздохнула. – Ну а теперь я испытала то же самое на собственной шкуре. У меня нет сына, зато родились две девочки. Матушка недавно заходила и почти со мной не разговаривала. Она смотрела на меня как на грязь. Как только я приду в себя, то в следующий раз, когда сделаю что-то не так, она мне всыплет. Вот увидишь.

Через некоторое время Ива сказала, что устала, и Мэйлин ушла.

Но то, что Мэйлин увидела в тот вечер, заставило ее подумать, что Ива может ошибаться насчет Матушки. Солнце уже садилось, когда ребенок проснулся и начал попискивать. Мэйлин сидела в тени за невысоким апельсиновым деревом, когда свекровь вышла с младенцем. Она ходила взад-вперед по двору, нежно покачивая малышку, и Мэйлин слышала, как свекровь приговаривала:

– Вот, моя красавица. Спи, бедняжка.

Мэйлин показалось, что голос Матушки, обращенный к крошечной внучке, настолько полон нежности, что не пройдет много времени и она простит Иву за то, что родилась еще одна девочка. Младенец вскоре заснул, и свекровь вернулась в комнату Ивы. А затем и Мэйлин отправилась к себе, легла рядом с мужем и сама погрузилась в сон.

Утром она проснулась и с удивлением увидела, что Младший Сын стоит рядом с трагичным лицом.

– Девочка умерла ночью, – сообщил он.

– Умерла? Что ты имеешь в виду?

– Должно быть, перестала дышать. Такое иногда случается.

Мэйлин вскочила и побежала к Иве. Ребенка не было. По щекам Ивы струились слезы.

– Что случилось?! – воскликнула Мэйлин. – Как это произошло?

Взгляд, которым одарила ее Ива, был ужасен. В нем смешались гнев, горечь и беспомощность.

– Может, теперь Матушка простит меня, – глухо произнесла она, – раз ребенок умер.

В тот день Мэйлин изначально собиралась к родителям. Она засомневалась, стоит ли идти, но Матушка сказала:

– Если хочешь, иди!