Русское

Однако в конце беседы князь снова посерьезнел.

– Ты только поступил ко мне на службу, – тихо промолвил он, – а есть и те, кто служит мне уже давно. – Он мгновение помолчал. – В том числе твой брат.

Это было предостережение. Но хотя Иванушка внимательно глядел на князя, лицо Мономаха, по-прежнему бесстрастное, ничего не выражало.

– Посему неизменно проявляй осмотрительность и осторожность, – наставительно произнес он. – Я буду судить о тебе только по твоим делам.

Иванушка с благодарностью поклонился. Владимир повернулся к своим придворным.

В этот миг Иванушка увидел ее.

Она вошла в палату по пятам своей госпожи. Она выглядела уже не девочкой, но юной женщиной; и она, и ее госпожа были столь хороши собой, что показались Иванушке существами неземными; и он тотчас же вспомнил, что видел девушку два года тому назад, когда она проезжала по лесу вместе с княжескими челядинцами и его отцом, а он прятался за деревом.

– Кто это? – спросил он боярина, стоявшего поблизости.

– А ты разве не знаешь? Та, что старше, – супруга Мономаха, а другая – ее прислужница.

– А откуда они родом?

– Из Англии, откуда же еще! Гита – дочь короля саксов Гарольда, которого норманны убили в битве при Гастингсе десять лет тому назад. А прислужницу ее зовут Эмма. Она дочка знатного лорда, сирота, вот принцесса и привезла ее с собой сюда.

Иванушка знал, что после завоевания Англии Вильгельмом Норманнским в год страшной красной звезды многие саксы отправились в изгнание. Некоторые добрались до самого Константинополя и вступили в личную гвардию императора, состоящую из варягов. Другие же разбрелись по Восточной Европе. А эта принцесса и ее наперсница, прекрасные, как ангелы, нашли убежище в Киеве и тем самым соединили род саксонского короля Англии и русскую правящую династию.

Иванушка не в силах был отвести глаз от саксонок.

Боярин улыбнулся:

– Мы говорим о Гите: «Она реченьки светлей, она солнышка ясней».

Иванушка завороженно кивнул:

– А что говорите о ее девице?

– То же самое. Она еще не помолвлена, – небрежно добавил придворный.

Солнечным утром, спустя пять дней после беседы у князя, Игорь, помолившись, призвал к себе сыновей на утреннюю трапезу.

Они застали его в одиночестве. Вид у него был бодрый, но Иванушка по особому, слегка встревоженному выражению его глаз заключил, что он обдумывал что-то поистине важное.

– Я решил, – объявил Игорь, – что пора вам обоим получить по выделу, подобающему знатному человеку.

Некоторые из числа самых важных киевских бояр даже держали собственные небольшие дворы. Фамильная честь обязывала Игоря снабдить сыновей деньгами, чтобы они по крайней мере ни в чем не испытывали нужды.

– Как вам ведомо, – продолжал Игорь, – князь переяславльский щедро вознаградил меня за службу. Я далеко не беден. – Он помолчал. – Однако, покинув службу у князя киевского, я понес немалые убытки. Оттого мы не так богаты, как я надеялся, а расходы на поддержание должного положения растут с каждым годом. Святополк, ты уже обзавелся собственным хозяйством, а ты, Иванушка, без сомнения, когда-нибудь женишься, и тебе тоже потребуется собственный дом. – Он с мрачным видом помолчал. – Памятуя об этом, я делаю следующее распоряжение.

Оба брата внимали с почтением.

– Из тех доходов, что я получаю от имений, дарованных мне князем, я оставляю себе половину. Вторая половина доходов предназначена моим сыновьям. – Он вздохнул. – По обычаю, я должен был бы оставить большую часть Святополку, а меньшую – Иванушке. Но поскольку Святополк уже получает немалый доход от князя Владимира, тогда как у Иванушки пока нет почти ничего, и поскольку доходы, которыми я могу наделить вас, весьма ограничены – я передаю вам обоим равные доли.

Он замолчал, словно устал после принятия нелегкого решения.

Иванушка уставился в пространство, не в силах поверить своей удаче. Святополк безмолвствовал.

Когда Святополк наконец нарушил молчание, то в голосе его зазвучали ледяные нотки.

– Отец мой, благодарю тебя и склоняюсь пред волей твоей, – тихо промолвил он. – Я служил своему князю и своей семье. Но справедливо ли, что Иванушка, который не сделал ничего путного, вот разве что навлек позор на всех нас, и долги которого мы только что заплатили, получит столько же, сколько и я?

Игорь не отвечал, но Иванушка догадался, что его гнетет та же самая мысль.

Он опустил голову. Святополк сказал правду. И он мог понять гнев старшего брата. Пока он не появился вновь, так сказать восстав из мертвых, все небольшое состояние Игоря должен был унаследовать Святополк. А сейчас его лишают половины того, что причитается ему по закону, – и все из-за глупого бездельника.

– Я уже принял решение, – отрывисто произнес Игорь, давая понять, что далее обсуждать с сыновьями наследство не будет.

На прощание Святополк бросил на Иванушку один-единственный взгляд, в котором тот безошибочно прочитал себе смертный приговор.

Только на следующий день, сидя в уголке рыночной площади, Иванушка обдумал и сделал свой выбор.

Его потрясла давешняя беседа, последний взгляд Святополка и выражение его лица. «Неужели он и вправду так ненавидит меня, и все из-за денег?» – гадал он. Произошедшее с особой силой напомнило ему о том открытии, что сделал он во время своего долгого выздоровления. «Ибо когда я скитался по свету, воруя и претерпевая ужасный зимний холод, – размышлял он, – я думал, что у меня ничего нет. В конце концов, я решил покончить с собой. Только когда я вернулся и обрел любовь своей семьи, мне снова захотелось жить. Выходит, истинно глаголят проповедники: „Зачем этот мир, если в нем нет любви?“» И постепенно к нему пришло осознание того, что сама жизнь есть любовь; смерть же есть отсутствие любви, вот и все.

И потому в тот день, обдумав гнев и обиду брата, он наконец заключил: «Зачем мне богатое наследство, если, принимая его, я навлекаю на себя ненависть брата? Лучше я обойдусь без своей доли. Лучше я откажусь от нее, пусть Святополк возьмет ее себе. Господь обо мне позаботится». И, довольный тем, что выбрал единственно разумный путь, хотел было пойти дальше.

Как вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за рукав, и, обернувшись, к своему удивлению, увидел коренастого смерда, который, улыбаясь, смотрел на него.

– Это ведь тебе я деньги отдал, – усмехнулся он.

– Вот именно, – радостно подтвердил Щек. – А смею ли я спросить, чем это ты так опечален, боярский сын?

У Щека были все основания чувствовать себя счастливым. Он не только выкупился из кабалы, но и, спасибо своей тайной сокровищнице, ожидал, что сможет откладывать понемногу деньги. Он рад был снова увидеть этого странного юнца, хотя бы для того, чтобы поблагодарить. А поскольку их уже связывали совместные испытания, а больше поговорить ему было не с кем, Иванушка поведал смерду все, как есть.

«Какой же хороший этот боярский сын! – думал Щек, слушая его историю. – У него доброе сердце. А кроме того, – напомнил он себе, когда Иванушка завершал рассказ, – ему я обязан своей свободой».

Поэтому, когда Иванушка замолчал, смерд понял, что ему надобно сделать.

– А ты не отказывайся от всего, боярский сын, – посоветовал он. – Батюшке твоему принадлежит имение Русское, бедное-пребедное. Но, может быть, я сумею его и побогаче сделать. Если хочешь отказаться от своей доли наследства, попроси у батюшки только деревеньку Русское вместе с лесами, что к северу от нее будут, – добавил он.

Иванушка кивнул. Русское ему нравилось, и замысел смерда пришелся ему по вкусу.

Когда тем же вечером Иванушка сообщил отцу и Святополку о своем решении, старший брат не поверил своим ушам.

– Ты хочешь получить в наследство Русское? – переспросил Игорь. – Хочешь жить на одни доходы от этой жалкой деревушки? Ты же с голоду умрешь!

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – бодро ответил Иванушка.

– Как знаешь, – вздохнул Игорь. – Одному Господу известно, что с тобой делать.

«Слава богу, – подумал Святополк, – мой братец – дурачок».

И со сладкой улыбкой подошел к Иванушке и поцеловал его в щеку.