Обвинение и оправдание

Но что же это было тогда?

Была совершена кража – факт. Но это было импульсное влечение, абсолютно бессознательное либо, как говорят психологи, сформированное окружением на подсознательном уровне.

Я не хотел бы казнить себя за это, но я действительно считаю, что это было преступление, такое же преступление, как если бы взрослый не богатый, но обеспеченный человек, повинуясь импульсу, украл бы не пирожок, как я, а богатое ожерелье с бриллиантами в несколько карат. Хотя неважно что, а важно, что в первый раз в жизни и абсолютно не преднамеренно.

Представьте, что такому пионеру неизведанных чувств в кратчайший срок предъявили бы обвинение и поволокли в суд. Смог ли бы он доказать отсутствие намерений? Ведь они бы были налицо, то есть на видеосъемке. Поверил бы кто-нибудь, что он сделал это впервые, и, скорее всего, из-за того, что насмотрелся фильмов и наслушался комментариев? Смог ли бы он доказать, что стал жертвой социального внушения? Смог ли бы он представить себя в виде подчиненного гипнотическим установкам общества?

«Вы хотите сказать, что вы не намеревались украсть ожерелье в семьдесят восемь тысяч евро, а взяли его импульсивно? И так же импульсивно унесли к себе домой? И так же импульсивно переложили его из кармана в ящик своего письменного стола?» – судье с трудом удавалось бы не смеяться, задавая такие вопросы. Ему так же с трудом удавалось бы не удивляться, видя положительные, абсолютно искренние подтверждения!

Если такой человек совершит кражу при покупке других украшений и докажет свою обеспеченность, то… наказание может быть снижено даже до обыкновенного порицания. Да. Но если подсудимым окажется лицо безработное либо с банковским долгом, то… наличие при этом эпизоде другой покупки – хоть обручальных колец для своей свадьбы – не будет иметь влияния и считаться подтверждением его оправданиям. Такой будет рассматриваться как мотивированный к краже, так как по людской природе принято считать, что человек имеет намерения обогатиться. Так подразумевается людьми и, конечно, судьями. Добродушие, наивность и открытость такому на пользу не пойдут, и свадьбу придется откладывать либо отменять вообще.

Система правосудия, как видно, – это несовершенная система, в которой наличествуют составляющие неопределенности и предрасположенности.

* * *

Один из мифов, которым объято большинство людей, – это то, что преступник несет заслуженное наказание. Вроде того, он заслуживает то, что ему определено за его действия. «За что боролся, на то и напоролся», – поговаривают узколобые либо несут еще какой вздор. Может ли преступник в своем лице быть ответственным за то, за что ответственно все его окружение? Ведь мы не должны забывать, что он продукт общества. Понятно, что абсолютная нелепость – рассуждать о заслуженности наказания за единичный поступок, на который оказывало влияние все его окружение.

Можно сказать также, что наказание – абсолютно неэффективный метод перевоспитания. И более того, что наказание абсолютно неразумно. И добавить авторитетное: это понятно не только выдающимся мыслителям или философам, но и каждому рассудительному человеку.

В наказании все: человеческие амбиции; людские страхи; жажда крови; жажда преобладания; и все пагубное, слабое, основанное на нижайших инстинктах. Наказание приемлемо только потому, что сознательно, но неразумно. Рассудительный человек не заметит в этом ни противоречий, ни парадокса.

Если же встать на путь, которым продвигается людское сознание, то, разбирая миф заслуженного наказания преступника, мы также не сможем не поскользнуться в суждениях. Для этого достаточно задаться всего двумя вопросами: кем? и чем? Действительно, кем определяется наказание? Чем руководствуются эти люди?

Наказание определяется судом. Хотя это отвлеченно, конкретно же – судьей. Судьи же руководствуются законом. Это тоже отвлеченно. Более конкретно: они руководствуются правилами. Таблицей. Именно: они берут поступающие данные от обвинения и обвиняемого и вносят в эту таблицу. Для этого судье не надо рассуждать, он просто пробегается пальчиком по колонкам и строкам и сразу видит, какое наказание выходит за действия обвиняемого. Если победителя и проигравшего определить нельзя, так как выходит ничья, то он просит стороны предоставить еще данные. Для этого он либо задает необходимые вопросы сторонам, либо переносит уголовное разбирательство, чтобы стороны набрали данные для его граф и колонок. Победитель определяется перевесом данных в строках и графах. Это не пародия на судопроизводство и вообще судебную систему, а точная его характеристика, словами без ярлыков и шаблонов.

Необходимо также отметить, кем представляются стороны и чем они руководствуются. Обвинение представляет прокурор, правильнее – обвинитель от общественности. Обвиняемого представляет либо сам обвиняемый, либо некто, без которого не обходится ни одна передовая система человечества – на самом деле наоборот, подчеркивая ее отсталость и убогость, – и имя ему адвокат.

С прокурором понятно, общественности необходим человек, представляющий суду нарушителей порядка и закона, потому что полиция не умет компоновать документы в один файл и не знает, как передавать их в суд. Он руководствуется в своей деятельности правилами и таблицей, схожей с судебной. Подсудимый определяется перевесом данных в строках и графах. Первостепенная цель общественного обвинителя – выйти победителем в судебном поединке, достигая ее, он утверждает мощь общественного порядка и свою индивидуальную силу!

Адвокат – это результат недоношенного выкидыша развивающейся системы человеческого порядка. И это мягкое начало характеристики индивидов с таким статусом. Ели бы следователи работали чисто, прокуроры честно, а судьи не ленились думать и хотя бы задавать наводящие вопросы подсудимым, чтобы внести ответы в графы и колонки, то адвокатам не было бы места в системе. Но так как людские образования происходят стихийно и по подобию, то почти в каждом политическом режиме – где больше, где меньше – имеют место эти представители.

Система или строй, в которых простор для адвокатской работы есть потребность в их действиях – это менее развитая система или более несовершенный строй в сравнении с теми, где их услуги не востребованы.

Продажность адвоката как характерная черта этих людей ошибочно воспринимается массами как шутливая критика. А зря. Еще ранее, занимаясь бизнесом, то есть вкладывая насильственно отобранные или обманным путем полученные денежные средства, я прибегал к услугам этих людей. Мне приходилось разрешать судебным порядком земельные или строительные споры, если их не получалось уладить грубым или утонченным наездом. Во всех этих случаях я либо иронично ухмылялся, либо снисходительно отсмеивался, реагируя на их потаенные цели или помыслы, которые, по их пониманию, другими непостижимы.

Каждое судебное разбирательство, с помощью которого они выуживали хрусты, не требовало от них вообще никаких усилий. Все разрешалось за или против в зависимости от обстоятельств, в которых их действия не фигурировали. То есть мне и моим компаньонам было совершенно ясно, что адвокат представляет лишь условность и пользуется этим от случая к случаю, не неся никакой ответственности за исход. Все это определяло их как людей определенной масти.

Но полное понимание в отношении адвокатов сформировалось у меня после того, как я предстал перед судом в виде подсудимого, а далее был определен заключенным. Здесь я увидел не только их продажность, но и всю грязь их бездушных намерений, которые ничем не уступали намерениям блядской шлюхи. Мне стали понятны сравнения, подобные: «Чем отличается проститутка от адвоката?», с дальнейшими ответами, из которых видно, что адвокат отличается от проститутки лишь домашним бытом и отношением к нему семейных. Из чего получалось, что адвокат и проститутка не отличаются в сущности ничем. Они преследуют одну цель – обогатиться, имеют схожее понятие чести и достоинства и следуют одним традиционно нравственным корням общественного функционирования, где их мораль идентична.

Конечно же, это не так. Адвокат отличается от проститутки многим, в числе которого первостепенное место имеет намерение. Если проститутка берется за дело, то с целью начать и довести его до конца. Она ответственна за конец своих усилий. Конец – это результат, к которому она стремится и за который происходит оплата. Конец – это глава и всему голова.

У адвоката нет таких намерений. Он получает деньги не за результат своих усилий. В его планы не входит цель отстоять права либо добиться полного удовлетворения клиента. Какой бы ни был результат, он получает свое по договору.

И проститутки, и адвокаты называют своих работодателей клиентами, то есть одинаково. В играх приобрести и набрать клиентуру они пользуются схожими уловками. Проститутка, чтобы понравиться богатому клиенту, совершает флирт «а-ля обстоятельства». Она может кокетничать, смеяться, как глупышка, серьезничать или просто любезно выставлять напоказ себя и свои притяжения. Далее она совершает особенный, как будто хитро маневренный, витиеватый отсос; тактично, энергично подмахивает, или наоборот, изображает довольство от своей пассивности; не фальшиво, а абсолютно натурально как будто постанывает и даже кончает натурально иногда. Да.

Точно так же и адвокат. Флирт любезностей абсолютно идентичен. Кокетство, смех, задумчивость. Он старается запечатлеть себя в памяти клиента как бог права, как гений добродетельной мысли. Для этого он тоже, так же как шалава, преподносит особенный, как будто хитро маневренный, витиеватый план отстаивания прав. Он горланит трудноусвояемые выражения, кажущиеся потому умными; он тоже энергично поддакивает, либо наоборот, вальяжно помалкивает, изображая знание секретного нокаутирующего апперкота; абсолютно фальшиво – но ему хочется верить, что это натурально – охает, гримасничает, негодует и даже радуется радостям клиента иногда. Да.

Несмотря на похожесть уловок, как уже было отмечено, их различия – в намерениях и ответственности.

Адвокат ничего не проигрывает. Проигрывает его клиент. Его ответственность – это визуальное присутствие. То есть он представляет мнимое успокоение клиенту, что все идет так, как надо, так, как и должно.

Бесспорно, адвокат – это человек, как и все мы, люди. Проблема в том, что за годы работы, паразитируя на людских проблемах и зарабатывая таким образом свой хлеб, он портится. Он волей-неволей начинает видеть в людях с проблемами не людей, а средство для наживы. Следом он уже начинает сознательно или бессознательно желать проблем другим, чтобы обогатиться.

* * *

Закон для многих – это правило, которое приятно обойти и которое волнительно нарушить. Закон для многих – это руководство, которому необходимо следовать. Если понимать факт того, что законы пишутся людьми, то необходимо также знать: кем они пишутся и чем именно руководствуются эти люди.

Законы пишутся людьми, в числе которых юристы, судьи и правоведы со статусом и стажем. Основными качествами которых являются их ум и почет. Руководствуются же эти люди очень многим, что может длительно перечисляться, и чем-то, что вообще никогда не афишируется. В числе перечисляемых различные виды знаний, от истории до статистики. Они руководствуются также основными для этого правилами и политическими установками. В числе неперечисляемых руководств наличествует нечто, без чего не обходится вообще ни одна система развитого человечества, но что по понятному немногим людям естеству не упоминается вообще. Кроме упомянутых знаний, они руководствуются своим сознанием, далее рассудком, и наконец, изредка разумом.

Законодательная и исправительная система стран, в которых длительные сроки заключений за преступления, включающие смертную казнь, имеет основание, что законодатели первостепенно руководствовались сознанием и определяли меру, влияющую на людское сознание. Более лояльная система стран, в которых заниженные сроки заключений за преступления и где изоляция заключенных более гуманна, определяется тем, что законодатели прибегали там, в какой-то мере, к идеям разума.

* * *

Существует миф, в котором преступник рано или поздно понесет наказание за свои преступления. Правда же в том, что огромный процент преступлений остается нераскрытым. Многие садисты, убийцы, насильники, грабители, наркоторговцы и т. д. и т. п. мирно похрапывают с женушками и воспитывают внуков в преклонном возрасте. В финале же их еще и хоронят с почестями. Многим кровавым тиранам ставят памятники.

Вера масс в то, что преступник должен и будет наказан, зиждется на неверном представлении явлений. Некоторые полагают, что если человек совершил зло, то это зло непременно вернется к нему. Если человек совершил добро, то добро непременно возвратится к добродетельному.

Да, хорошие, благие действия являются причинами, влияющими на возникновение других хороших, благих действий. Это результат действий. Но это вовсе не значит, что благое напрямую вернется к тому, кто его совершил. Это значит лишь то, что хорошее и благое останется в окружении и, влияя на него, будет косвенно отражаться на деятеле.

То же самое касается и совершаемого человеком зла. Жестокое и пагубное порождает причины и косвенно отражается на деятеле.

Но я хотел бы вернуться к намерениям, которые чрезвычайно важны в жизни и, конечно, при обвинении или оправдании. В суде намерениями меряют отягчающие и смягчающие обстоятельства. Если человек совершил преднамеренное убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, то в соответствии с законом он может быть осужден очень сурово. Эта суровость может усиливаться либо ослабевать в зависимости от способа убийства.

Если убийство произойдет в состоянии аффекта, то это уже другая статья. Представьте: муж вернулся домой с букетом роз и застал жену в постели с ёб… О! Бам, бам, бам. И свежие пятна спермы на белых простынях уже залиты свежей кровью.

Намерения? Если говорить о верности, о любви, о горе, не помнить, как все произошло, на все вопросы отвечать: «Не знаю, не помню, все как в тумане», то… Судья проведет пальчиком по строке своей таблицы: аффект третей степени – минимальное наказание.

Если убийство произойдет при превышении пределов необходимой обороны, то наказание возможно даже условное. Только потому, что действия были непреднамеренные.

Если смерть причиняется по неосторожности, то это уже песня. Намерения отсутствуют – сроки условны.

Как видно из примеров, намерения – неотъемлемая часть системы закона и судопроизводства. Во всех случаях намерения определяются людьми согласно их пониманию действительности. И именно в этом месте происходит флиртовый трюк с теми, кто считает, что имеет достаточно опыта или знаний.

Законы изрешечены дырами, в которые ускользают пагубные, злые намерения. Коварство остается не наказуемо. Наивность – осуждается. Законы определяют вину также тех, у кого не было намерений их нарушить.

* * *

Понимание этого, однако, не пришло ко мне после прочтения определенных книжек. Оно сформировалось постепенно, под влиянием опыта и знаний. Случай с пирожком не был началом пролога к неминуемому. Я закончил одну из лучших спортивных школ Союза. Мог бы продолжать спортивные подвиги, но, когда обмен веществ переходного возраста моего молодого организма был нарушен, а упавшие результаты столкнулись с тренерским безразличием, я не стал утешаться обещаниями ЦСКА и СКА, а взял свой военный билет и сдался в военкомат с намерением влиться в другое течение.

После демобилизации я уже застал результаты перестройки. Развал идей, разруху устоев и распад самого Союза. Продолжать движение по задуманным планам было невозможно. За спортивные результаты не платили, тренерская работа была не востребована. Учебу на дневном отделении вуза тянуть было сложно.

Все началось постепенно. Хотелось жить лучше, отличаться от других, расти, достигать каких-то высот. Все это подстегивало воображение. К тому же формировались потребности и нужды, причем не сами по себе, а благодаря общественным установкам. Они влекли к себе инстинктивно. Они притягивали как магнит. Они… требовали удовлетворения любым методом, любым способом!

Материальные ценности, которые стали пропагандироваться направо и налево, набирали силу. Потребности и нужды не оставляли мне и многим таким, как я, выбора. Если говорить, что выбор все-таки был, то необходимо также понимать, что выбор был в границах, сформированных обществом, то есть представлял условность и был предрешен.

Но опять же это не оправдания. Менее всего я хочу, чтобы кто-то допускал, что я виню обстоятельства прошлого, извиняя тем самым себя. Но я хотел бы, чтобы было отчетливо видно, как, почему, зачем человек поступает так, как он поступает. Я лишь пример.

Могу сказать сейчас, только чем именно я не занимался. Тем, чем заниматься по понятиям тогда было низко: сутенерством и наркоторговлей. В остальном мы были достаточно мобильны. Говоря «мы», я имею в виду также других людей, которые, повинуясь обстоятельствам, стали объединением. Конечно, преступным.