Колье с лукавой змейкой

«Чтобы кровь засыпать», – понял Нырок.

На единственном в помещении стуле сидел грузный человек, которого Нырок видел в ресторане: криминальный босс Тёмный. Мешки под глазами Тёмного придавали его лицу мрачное выражение, сложенные на столе руки хранили следы недавней битвы с бизнесменом Щукой и были обмотаны бинтами. На свободном от бинтов пальце левой руки горел в перстне большой розовый бриллиант.

– Мы с вами незнакомы, – сказал Нырок, с трудом разжимая кукиш.

– В чём же проблема? Моя фамилия Тёмный. Как зовут тебя?

– Бонифатий Спиридонович.

– Включайте пилу, – кивнул криминальный босс своим бандитам.

– Я пошутил! – закричал Нырок. – Меня зовут Костя, Костя Нырков. Или просто Нырок.

– Значит, это ты, Нырок, сначала катанул моих парней в карты, а теперь грабишь мой ломбард?

– Я не граблю! Наоборот, ваш оценщик украл мою вещь!

– Приговор будет таким, – сказал Тёмный, не слушая объяснений. – За свои действия, Нырок, ты заслуживаешь мучительной смерти!

Поднявшись, криминальный босс направился к выходу. Нырок задёргался в путах.

– Если только… – остановился Тёмный у двери.

– Как хорошо вы это сказали: «Если только»! – воскликнул Нырок. – Не уходите, я слушаю!

– Если только не согласишься воспользоваться предоставленным тебе шансом.

– Я соглашаюсь, соглашаюсь! Что за шанс?.. Развяжите меня! – обратился Нырок к бандитам. – Я хочу по-деловому обсудить условия.

– Никаких обсуждений, – отрезал криминальный босс Тёмный. – Ты или соглашаешься или ложишься на распилочный стол.

– Я и говорю, чего обсуждать, когда и так всё ясно! Но может быть, меня развяжут? А то с раскинутыми руками мне всё время хочется вас обнять.

– Развяжите его.

Умник и Чугун, распустив ремни, стащили Нырка с доски. Потерев затёкшие руки и ещё раз размяв пальцы, Нырок достал телефон.

– Мне надо срочно позвонить своей невесте. Её зовут Феопистия. Если я не позвоню, будет скандал.

– Потом позвонишь, – сказал Тёмный.

– Вы не знаете моей Феопистии. Она контролирует каждый мой шаг. Сегодня она спросила: «Куда ты идёшь?» Я сказал: «В ломбард». Она сказала: «Обязательно позвони мне, как выйдешь из ломбарда». И если я не позвоню, Феопистия сначала примчится туда, а потом поднимает на уши всех, кого можно. Вам нужен этот шум?

– Хорошо, звони, – нехотя разрешил криминальный босс Тёмный.

Нырок набрал номер.

– Аллё, Пистя? Это Костя. Нет, со мной всё хорошо. Просто в ломбарде я встретился с одними милыми ребятами. Они передают тебе привет… Могу я передать от вас привет? – тихо спросил он бандитов и быстро вернулся к разговору: – А ты чем занимаешься?

Нырок долго слушал, кивал, а потом, зажав трубку, по-свойски зашептал бандитам:

– Её не переслушаешь. Пусть треплется, а мы можем обсудить дела. Что от меня требуется?.. Да, любимая, я здесь.

Раздражённый телефонной болтовнёй Тёмный раздумывал, не прервать ли её немедленно, но всё же решил продолжить разговор.

– В этом городе есть один человек, который слишком много возомнил о себе, – сказал Тёмный. – Когда-то мы были с ним партнёрами, но потом он кинул меня. И при этом кричит на каждом углу, что это я кинул его! Я по натуре отходчивый и давно бы простил бывшего партнёра, но его жестокость, – воздел Тёмный бинты, – и жадность не знают границ. Он хочет забрать последнее, что у меня имеется.

Достав платок, Тёмный утёр набежавшую слезу.

– В общем, нужно поставить его на место, и поставить так, чтобы он надолго запомнил.

В голос Тёмного вернулись железные ноты.

– Я задумал почистить ювелирный магазин Щуки. Понимаешь, о чём речь? Обокрасть!

– Да! Обокрасть ювелирный магазин, что ж тут непонятного? – отозвался Нырок.

– И ты будешь принимать в этом участие. У моих ребят есть много достоинств, но, к сожалению, у них нет изобретательного ума! А без него одолеть Щуку не получится.

– Ну, чего-чего, а ума у меня в достатке, – подтвердил Нырок.

– У тебя его тоже нет. Но зато есть, как мне сказали, ловкость рук, кураж и наглость.

– Кто сказал?

– Тот, кто должен всё придумать. Кузов, подойди сюда.

Из-за сложенных вдоль стены досок появился Кузов, как представил его криминальный босс Тёмный. Нырок же называл появившегося человека по-другому: «сушёный» – тип, с которым они вместе были в дороге и который так мастерски увёл у него в торговом центре бриллиант в форме сердечка.

– Так это ты сдал им меня, Кузов? – спросил Нырок.

– Нет, они сами тебя нашли. Но, признаюсь, однажды я видел твой забег от них и намекнул, что был бы не прочь с тобой поработать. И ты ведь сам напрашивался ко мне в подельники.

– Напрашивался в подельники? – возмутился Нырок. – Хорошо, милая, – просюсюкал он в трубку, – я скоро приеду, и мы договорим.

Нырок в сердцах отключил телефон.

– Ты называешь это делом? Мне здесь не платят ни копейки и только обещают в лучшем случае не разрезать на куски!

– Без меня и разрезали бы. Но раз я имею к твоему приглашению некоторое отношение, то даю слово рассчитаться, – сказал Кузов. – Правда, чуть позже, когда мы закончим здесь.

– Я так не согласен! Чуть позже, когда рак на горе свистнет.

– Твоего согласия никто не спрашивает! – прикрикнул Тёмный.

– Я забыл, – опомнился Нырок. – Принимаю все условия. Всегда мечтал бомбить магазины в такой дружественной компании. Но пусть ваши ребята зачехлят пилу, она меня нервирует.

– Хотя такого нырка, как ты, нужно держать и шкурным интересом, – задумчиво проговорил криминальный босс Тёмный. – А то бегай потом за тобой по стране… Что ты хотел в моём ломбарде?

– Забрать одну безделушку, – оживился Нырок. – Женское украшение на шею. В нашей семье оно передаётся по наследству от деда к внуку.

– Женское украшение от деда к внуку?

– А что делать? У нас в семье было женское украшение и не рождалось ни одной девочки. Пришлось передавать его от деда к внуку. С оценщиком в ломбарде мы договорились, что он посмотрит безделушку и отдаст обратно. Но тут пришли эти костоломы, и теперь мне приходится договариваться снова.

– Вот она, – хмыкнул Умник, подавая Тёмному колье с лукавой змейкой.

Рассматривая старинную вещь, криминальный босс положил её на ладонь.

– И дорого стоит?

– Какое там, – забеспокоился Нырок. – Сущие копейки.

– Хорошо, – проговорил Тёмный, убирая колье, – сделаешь работу, получишь свою безделушку обратно. А пока она полежит у меня в столе.

Такое обещание необычайно воодушевило Нырка.

– Давайте быстрее приступать! – засуетился он.

По знаку криминального босса Тёмного бандит Умник достал телефон и начал показывать Нырку на экране фотографии. Все они изображали одного человека: Щуку, которого Нырок помнил по ресторану.

– Его фамилия Щукин. Кликуха Щука, – пояснял Тёмный. – Владелец ювелирного магазина «Золотой-бриллиантовый».

На очередной фотографии Нырок увидел ювелирный отдел, из которого увёл золотое кольцо с драгоценным камнем.

– Этот магазин мы и должны будем тряхнуть. И тряхнуть, так, чтобы Щука застучал зубами от злости и бессилия!

Чёрные мешки под глазами Тёмного задвигались, а порезанные пальцы сжались в кулаки.

– К концу недели я жду от вас двоих план наскока. Есть вопросы?

Нырок отрицательно замотал головой.

– Тогда все свободны. И напоминаю кое-кому: распилочный стол наготове.

Криминальный босс Тёмный вытянул вперёд забинтованную руку с розовым бриллиантом. Присутствующие выстроились друг за другом, чтобы почтительно её поцеловать. Глядя на остальных, вслед за Кузовом встал и Нырок.

– Он что, возомнил себя боссом мафии? – зашептал Нырок новому подельнику.

Кузов пожал плечами.

– А ты не знаешь, он моет руки после туалета? – продолжал допытываться Нырок.

Кузов не знал.

– Тогда я целовать не буду.

Когда подошла очередь, Кузов приложился к руке криминального босса и отлетел в сторону, потому что в перемотанную кисть вцепился подскочивший Нырок.

– Приятно, очень приятно было познакомиться! – энергично затряс он её.

Тёмный заорал от боли.

– Тысяча извинений! – принялся дуть на бинты Нырок.

И обозначил поцелуи исключительно в воздухе.

Глава 23

Лесопилку Нырку было позволено покинуть самостоятельно. Выйдя оттуда, он увидел поджидающего его Кузова.

– Может, пообедаем вместе? – предложил Кузов. – Я угощаю.

– У меня есть где пообедать, – не очень дружелюбно отозвался Нырок.

– У своей девчонки?

– Это тебя не касается.

– Ну, конечно, сначала пообедать, а потом шуры-муры.

– Я же сказал, это тебя не касается.

Кузов удивлённо посмотрел на молодого подельника.

– Она что, тебе вправду нравится?

Нырок промолчал.

– Послушай доброго совета, Нырок. Настоящему вору нельзя иметь привязанностей, нельзя иметь семью. Семья для вора обуза, а ещё его слабое место. Когда у тебя есть жена и дети, или просто любимая девушка – ты уязвим: их всегда могут выследить. Вот я свободен, и мне нечего опасаться. Да и вообще, когда ты сам дорого стоишь, тебе никто не нужен. Помнишь, я говорил: бриллианты ценятся и без оправы.

– А помнишь, что я тебе ответил? Бриллиант в оправе ценится дороже! Только не могу понять, про какую любимую девушку ты толкуешь? У меня подружки в каждом городе. Привык хорошо питаться, спать и весело проводить время. Так что я отправляюсь на домашний обед, но тебя, заметь, не приглашаю.

– Ты нашёл в своём пиджаке мой подарок, бриллиантовое сердечко? – крикнул вслед ему Кузов.

– Твой подарок я сегодня переподарил Тёмному, – через плечо отозвался Нырок.

Оставив территорию лесопилки, которая располагалась на окраине города, Нырок направился к виднеющимся вдали жилым домам. Полуденное солнце освещало их утыканные антеннами и вентиляционными выходами крыши, и, казалось, что на фоне ясного неба высятся не каменные сооружения, а растут из земли гигантские растения, может, кактусы, а может, и одуванчики. Нырок шёл быстро, не оглядываясь, и не видел, как, скрываясь за гаражами и мастерскими, за ним последовали двое бандитов: Умник с фотокамерой телефона наизготовку и «бык» Чугун.

Втроём, один впереди, а двое, тайно, поодаль, они добрались до города. Когда Нырок отыскал там цветочную палатку и купил большой букет хризантем, Умник впервые поднял смартфон. Следующий раз Умник щёлкнул Нырка у остановки общественного транспорта, затем сфотографировал номер подошедшего автобуса и, пробравшись вместе с Чугуном в салон, сделал зачем-то в пути снимок Нырка сзади.

Сойдя на остановке, Нырок зашагал привычной дорогой к Варе. Навстречу ему одетый в затянутые выше живота брюки и рубашку с отложным воротником попался жилец Чуб, к которому Нырок уже дважды по ошибке вламывался в квартиру. Рядом с Чубом, обхватив его тощий локоть, семенила худенькая женщина, видимо, жена Таня. Завидев Нырка, несчастный Чуб прижался к бордюру и что-то быстро жене зашептал: не иначе, он полагал, что к нему сквозь временной портал за данью является сам хан Батый. Слушая мужа, Таня торопливо сняла кольцо и принялась расстёгивать золотую цепочку. Когда Нырок поравнялся с перепуганной парой, золото ему было приготовлено.

Но Батый повёл себя странно. Отделив от букета три хризантемы, он царским жестом преподнёс их худенькой Тане и, игнорируя дань, величественно проследовал дальше. Снимок, сделанным Умником, так и запечатлел: обескураженную Таню, глядящую на цветы, и Чуба – на нетронутые украшения.

Довольный произведённым эффектом, Нырок свернул за угол и едва не налетел на широкогрудого вахтовика, с которым также имел в этом районе некоторые контакты. Вахтовик, как и Чуб, шествовал не один, а с супругой. Тяжеловесно ступая, супруга продавливала каблуками размякший на солнце асфальт.

Лицо Нырка приобрело заискивающее выражение. Спешно перебрав пальцами хризантемы, он протянул супруге три самые большие и чудом спасся от кинувшегося на него с кулаками вахтовика.

– Хоть бы цветы пожалел! – крикнул Нырок, отбежав на безопасное расстояние.

Умник, прячась за деревом, вскинул смартфон.

Пребывая в волнении от пережитого, Нырок вошёл в нужный подъезд, не слыша, как сзади скрипнула дверь и под лестницу, скрываясь в темноте, просочились два человека.

На звонок Нырка дверь открыла бродяжка. Улыбнувшись беззубым ртом, она пропустила гостя внутрь.

– Привет, ребята! – поприветствовал Нырок своих бездомных приятелей, которые вполне себе обжились в пустующей квартире: на натянутой посредине комнаты верёвке сушились постиранные вещи. – Как дела?

– Икры принёс? – спросил, полулёжа на полу, бомж.

– Кое-что получше. Цветы!

Вытащив из букета три цветка, Нырок протянул их бродяжке и, открыв окно, перелез на улицу. Бродяжка рассматривала хризантемы, трогала их лепестки, а потом отошла в угол. Плечи её затряслись.

– Вот и жри свои цветы, – недовольно пробурчал бомж.

Глава 24

Нырок оказался у подъезда Вари, когда она выкатывала коляску с Татьяной Филипповной.

– Добрый день, дамы! – поздоровался Нырок, протягивая Варе букет белых хризантем. – Это тебе!

Варя вспыхнула и прошептала:

– Ах, я об этом так мечтала.

– То ли ещё будет, – с достоинством произнёс Нырок. – А Татьяну Филипповну я повезу сам.

Он взялся за коляску, свёз её вниз, и они молча отправились по дорожке, сознавая важность и торжественность момента.

– Я не ожидала. Спасибо, – прервала Варя молчание.

– Я сам от себя такого не ожидал. Но, словно, кто-то внутри меня сказал: иди и купи Варе цветы. Подожди: он что-то ещё говорит.

Нырок остановился, прислушиваясь к внутреннему голосу.

– Что? Повтори, не понял. Теперь понял.

Повернувшись, Нырок быстро поцеловал девушку в щёку.

– Что ты делаешь? – отстранившись, покраснела Варя.

– Я не специально. Но кто-то внутри меня сказал: повернись и поцелуй Варю в щёчку.

– Знаешь, – постаралась Варя казаться сердитой, – я должна тебя сейчас прогнать. Но твоё счастье, что кто-то внутри меня говорит, чтобы я этого не делала.

– Ура! – подпрыгнул Нырок, опираясь о коляску.

И сидящая в ней Татьяна Филипповна тоже подпрыгнула, высоко взмахнув ногами.

– Скажи кое-кому внутри, – наставительно сказала Варя, – чтобы он бережно обращался с моей бабушкой.

– Он уже готов её на руках носить!

И они опять пошли молча – торжественно и чинно, словно королевская семья на прогулке.

– Как ты спал на новом месте? – спросила Варя таким тоном, словно спрашивала: «Как Вы почивали сегодня, Ваше величество?»

– В целом, хорошо, – отвечал Нырок. – Только один раз меня что-то разбудило.

– Возможно, соседка. Она ночует у нас, когда я на дежурстве. Но сегодня почему-то, не дожидаясь утра, сорвалась и убежала в больницу, видимо, заболела.

– Наверно, съела все продукты, которые ты ей с вечера унесла, вот и заболела.

– Не должна, – с сомнением произнесла Варя.

– Ты обязательно проверь… А я ведь зашёл сообщить, что с вашим колье всё в порядке.

– Ты его принёс? – обрадовалась Варя.

– Пока нет. Антиквар, к которому колье попало в руки, попросил оставить его у себя, чтобы лучше изучить. Это совсем ненадолго, только на время, пока я помогаю поставить сети на одну щуку. Зато потом вы будете знать настоящую цену своего колье, и вас не смогут обмануть ни в одном ломбарде.

– Спасибо, Костя, без тебя получить такую информацию нам было бы гораздо сложнее. Только сдавать колье в ломбард мы уже не хотим. Сегодня пришло письмо от дяди. Он пишет, что его вахтовая работа заканчивается. Скоро прилетит вертолёт и перенесёт их на Большую землю. И тогда дядя приедет за нами с бабушкой, чтобы увезти к южному морю. Ах, я об этом так мечтала!

– Приедет дядя? – встревожился Нырок, которому не улыбалась встреча с мироедом Треснорожевым.

– Он так написал.

– Когда приедет?

– Не знаю, скоро.

– Этого ещё не хватало. А что насчёт квартиры?

– Сказал подыскивать покупателей.

– Варя, давай напишем, чтобы дядя не приезжал. Или лучше напишем, что вы квартиру продавать не будете – он тогда сам не приедет.

– Ну что ты, Костя! Дядя едет не за квартирой, а потому что соскучился по нам. Ты его не знаешь. Иногда мне даже кажется, что это не дядя, а мой папа, такой он заботливый и добрый.

– Очень добрый, – пробурчал Нырок, вспоминая вытаращенные от злости глаза Треснорожева. – Просто Дедушка Мороз.

– Как бы я хотела встретиться со своим отцом, – мечтательно произнесла Варя, – я ведь его никогда не видела… А у тебя, Костя, где папа? Ты говорил, что он был артистом?

Нырок всё ещё приходил в себя в себя от услышанной новости.

– Мой папа? – спросил он рассеянно. – Да, иллюзионистом в цирке. А может, вышибалой в ресторане. Мать точно не знает, кто из них двоих был моим отцом.

– А вдруг сейчас твой отец ищет тебя? Как нашёл нас с бабушкой мой дядя.

– Последнее время меня ищет так много народа, что, возможно, среди них есть и мой отец.

– Скажи, Костя, а ты бы хотел иметь свою семью, свой дом?

– Зачем тебе это?

– Можешь не отвечать.

– Если хочешь, отвечу, – согласился Нырок. – У меня и сейчас есть дом – огромный, как мир, и с небом над головой.

– Как странно ты говоришь. И такой дом тебе нравится?

– Знаешь, один раз мне уже задавали этот вопрос.

– Кто? Какая-нибудь девушка?

– Нет. Ангел.

– Ангел?!

– Да. Я слышал, что ангелы иногда сходят на землю и беседуют с праведниками. Видимо, там наверху что-то перепутали, потому что ангел беседовал со мной. А может, я праведник и есть?

– А как он выглядел, этот ангел?

– На вид лет сорока, небритый, в помятой одежде, и от него сильно пахло перегаром.

Варя засмеялась.

– О чём же ангел с тобой беседовал?

– О семье. Вначале он, как и ты, спросил меня про дом. А услышав такой же ответ, лишь печально покачал головой.

«Тебе, Костя, нужна семья», – сказал он мне.

«Зачем она мне? – удивился я. – Мне и так хорошо. У меня есть свобода, деньги и нет проблем в общении с девушками».

«Некоторые люди ошибаются, когда думают, что спокойно могут прожить сами по себе, – возразил ангел. – Они считают, что ни в чём не нуждаются, а семья – лишь пережиток давнего прошлого. Мол, это раньше, когда мужчина шёл искать в лесу уснувшего мамонта, он хотел, чтобы дома находилась женщина, которая приготовит из доставленного мяса аппетитное жаркое. Мол, была необходимость в добывании пищи, с одной стороны, и в обустройстве и поддержании очага, с другой, а раз сейчас такой необходимости нет, то нет необходимости и в семье. Но разве только женщина умеет готовить жаркое? В армии, например, еду готовят мужчины. А есть женщины, которые стреляют значительно лучше сильного пола. Так пусть бы мужчины и женщины существовали двумя большими семьями».

Варя снова засмеялась.

– «Нет, – сказал ангел, – человеку свойственно иметь семью. Последние раскопки показывают, что уже на самых ранних стадиях развития, когда наши предки, как считалось совсем недавно, были сбиты лишь в полудикие племена, оказывается, люди жили семьями в современном понимании. И сейчас, как бы кто на словах ни гордился своей независимостью и свободой, на самом деле он хочет обычного семейного счастья, он хочет гармонии в жизни. Потому что семья – это не только ячейка общества, она – ячейка самого человека».

«А вдруг человек ошибётся в выборе? – задал я ему коварный вопрос. – И что, мучиться потом всю жизнь?»

«Зачастую ошибка – лишь форма удачи, – пояснил он мне, – просто мы не всегда об этом знаем. Никто не может утверждать, что жил бы счастливей, не соверши он того, что считает ошибкой».

«И всё равно, семью удаётся создать не всем», – заметил я.

«Все ли достигают гармонии? Конечно, не все. Но важно стремиться к ней. Стремиться, а не безвольно плыть по течению. Создание семьи, как и её сохранение, требуют больших усилий. Чтобы достичь гармонии, нужно трудиться. Такого труда хочет от нас Бог. Прислушайся к себе, и ты услышишь это».

– Я прислушался, – продолжал Нырок, – и, поскольку наступало время обеда, услышал, как у меня бурчит в желудке.

«Слышишь что-нибудь?» – спросил ангел.

«Слышу», – честно ответил я.

«Это говорит с тобой Бог».

«Думаю, это говорит со мной голод».

«Замолчи! – рассердился ангел. – Кто ты какой, чтобы рассуждать, каким образом говорит с тобой Бог? Да будет тебе известно, что он и говорит с человеком через голод, только голод этот бывает разного свойства!»

«И что же Бог хочет мне сказать?»

«Он хочет сказать, чтобы ты свою безразмерную жилплощадь поменял на более компактную квартиру, и чтобы в этой квартире тебя кто-нибудь ждал!»

– С тех пор, – закончил Нырок, – я ищу подходящий жилищный обмен, ибо кто я такой, чтобы противиться Богу?

Нырок смотрел вперёд на дорожку, но, казалось, не очень отчётливо видел происходящее. Его, как случалось иногда, вдруг охватили то ли неясные мечты, то ли полузабытые воспоминания. Это были обрывки ощущений, запахов и смутных видений, о которых он не мог сказать ничего определённого – в действительности они имели место или только привиделись? Вот на полу насыпаны свежие яблоки, и от них распространяется душистый сладкий аромат; ещё пахнет сваренной молочной кашей и немного доброй вислоухой собакой, разлёгшейся на подстилке; на душе светло и спокойно; а на залитом солнцем окне стоит керамический горшок с цветами фиалки.

– Но почему ты решил, что с тобой разговаривал ангел? – прервала его мысли Варя.

– Ангел? – очнулся Нырок. – Ну как же? Во-первых, он точно знал, чего хочет Бог. А во-вторых, я сам видел, как он воспарил, когда я налил ему портвейна.

– Странный ты, – сказала Варя. – И интересный. Расскажи о себе, Костя. Чем, например, ты занимаешься?

– Ну, как тебе сказать… – замялся Нырок. – В определённом смысле я тоже работаю вахтовым методом. Приезжаю куда-то, работаю и сдёргиваю оттуда.

– Ты тоже вахтовик?! – всплеснула Варя ладонями с букетом.

– Да. Буквально на днях вернулся из очередной вахты. Ещё бы немного и не успел вернуться.

– Почему?

– Видишь ли, люди, с которыми я там работал, и один из которых был так похож на твоего дядю, никак не хотели меня отпускать. И даже бежали за мной, представляешь? Но я не мог с ними остаться, мне хочется поработать с кем-то ещё. Разве я не прав?

– Наверное, прав, – согласилась Варя. – Видимо, тебя влекут новые дороги, новые города.

– Про дороги не уверен, а города – это точно.

– А тебе приходилось работать на Севере?

– Приходилось.

– Расскажешь?

– Как-нибудь в другой раз.

– Ой, действительно! – спохватилась Варя. – Что же я заговорилась? У меня ведь на плите суп варится. Надо скорее идти домой.

– Можешь идти доваривать свой суп. И заняться другими домашними делами. А мы с Татьяной Филипповной пока погуляем.

– Правда? Вот спасибо… Бабуля! – нагнулась Варя к Татьяне Филипповне. – Вы погуляйте немного, а я скоро приду. Хорошо? А мне вас будет видно из окна.

Хлопоча на кухне, а потом занявшись глажкой белья, Варя видела, как Нырок возит по дорожкам коляску с Татьяной Филипповной. Но взгляд Вари то и дело обращался к букету белых хризантем, поставленных в вазе рядом с фиалкой «Изящная незнакомка».

– Ах, – шептала она, – я об этом так мечтала!

Тут Варя заметила, что шаг Нырка ускорился. Когда она посмотрела на улицу в следующий раз, Нырок уже не шёл, а бежал и быстро скрылся из виду. Вскоре Варя оставила глажку, поскольку Нырок с коляской пронёсся за окном, будто разогнавшийся курьерский поезд. И не прошло минуты, как Нырок снова пулей пролетел мимо. Обеспокоенная Варя поспешила на выход.

Во дворе искать Нырка не пришлось: толкая коляску с Татьяной Филипповной, он выскочил из-за поворота.

– Вы куда?! – крикнула Варя.

– Догоняй! – прокричал Нырок, не останавливаясь.

Варя кинулась следом и, нагнав коляску, пристроилась рядом.

– Что случилось? – спросила она.

– Мы гуляли, – пояснял Нырок на бегу. – А потом Татьяна Филипповна сказала: «Вези быстрее».

Нырок поднял правую руку, повторяя жест Татьяны Филипповны.

– Я повёз быстрее. Она сказала, – поднял руку Нырок: – «Ещё быстрее». Я повёз ещё быстрее. Она сказала: «А ну, поддай!» Я поддал. А ей всё мало.

Нырок на скорости обогнул дом и вместе с Варей помчался в обратном направлении. Варя заглянула на Татьяну Филипповну.

– Бабуля, ты хочешь быстрее?

Татьяна Филипповна подняла правую руку.

– Костя, подожди! – повернулась к Нырку Варя. – Стой!

Нырок замедлил шаг и, будто загнанная лошадь, остановился у скамейки.

– Почему ты решил, что бабушка сказала, «быстрее»?

– Ну как же. Она сделала так, – поднял Нырок правую руку.