Слипперы

– Эксперименты скоро кончатся, – пробурчал я.

– Ты уверен? Группа-то ведь набрана…

– Я уверен только в том, что ты лопнешь, если будешь столько есть.

– Не лопну. Я вместительная. Хотя и не видно. А кого ты еще просканировал, Макс?

– Никого.

– Неправда. Ты и Веру просканировал. У тебя было такое лицо… Ублаготворенное. Как после секса.

– Следишь за мной?

– Наблюдаю. И не только за тобой.

– А за тобой кто наблюдает?

– Ты. Параманис. И Петр Андреевич. Наблюдал.

– А ты уверена, что я за тобой наблюдаю?

– Еще бы. Ты с меня глаз не сводил, Макс. Весь сегодняшний день. И вчерашний тоже.

– Это у меня профессиональное.

– А не мужское?

– Нет.

– Ладно… Тебе лучше знать.

На пороге кухни появились Галина и Никанор.

– Мы тоже хотим есть, – сказал Никанор.

Маргарита тут же встала.

– Садитесь. Я сейчас вам все приготовлю, – сказала она и улыбнулась мне.

11

Часа через два появился Параманис. Он пытался выглядеть непроницаемым. Но чувствовалось, что настроение у него отвратительное. Седая шевелюра несколько спуталась от ветра и дождя. Холодные голубые глаза поблекли. Он кутался в длинный плащ, как будто тот мог спасти его от житейских неприятностей.

– Петр Андреевич действительно умер от инфаркта, – сказал он, появившись на пороге кухни. Мы все сидели там, кроме Веры. Кухня все же была наиболее уютным местом в конспиративной квартире. – У него было слабое сердце, – добавил доктор наук.

– Хотите крепкого чая? – спросила его Галина.

– Да. Пожалуй.

Параманис устало опустился на табурет, не снимая плаща. Галина принялась хлопотать с чайником. Параманис явно вызвал ее жалость, но, так как он все еще был вполне интересный мужик, несмотря на возраст, жалость Галины могла перейти в более романтичное чувство. Во всяком случае, мне показалось, что взгляд, каким она смотрела на него, какой-то влажный.

Я сидел там же, где сидел, и пил чай. Пепельница передо мною была полна окурков. Маргарита допивала третью чашку кофе. Никанор выдул весь пакет апельсинового сока и схрумкал пачку печенья и теперь сидел неподвижный, как ящерица под солнцем. Чем занималась Вера в гостиной, я понятия не имел. Она была так мало привязана ко всему земному… Жизнь ее проходила в основном в сновидениях. В каком-то смысле ей можно было позавидовать.

– Спасибо, – сказал Параманис, когда Галина поставила перед ним дымящуюся и ароматную чашку с чаем. – Я приехал, чтобы обсудить с вами кое-что.

Он отпил из чашки и оглядел каждого из нас. В том числе и усевшуюся рядом Галину. На нее он посмотрел с благодарностью. Потом распахнул плащ. Под ним был все тот же синий костюм в полоску. Я подумал, что сейчас он вынет пистолет и расстреляет всех присутствующих за ненадобностью, но вместо этого он вынул носовой платок и высморкался. Очень аккуратно.

– Я думаю, что смерть Петра Андреевича не повлияет на наши планы, – сказал он, сунув платок обратно. – Наши цели и задачи остаются прежними.

– А какие у нас цели и задачи? – спросил я соответствующим случаю тоном.

Видимо, Параманису показалось, что я шучу, и он счел это неприличным. Взгляд его полоснул меня ножом.

– Мы уже говорили об этом, Максим. Вчера. Наши цели и задачи – противостоять любой энергетической агрессии. С чьей бы стороны она ни исходила. Но так как группа недостаточно профессиональна, точнее, недостаточно подготовлена, мы будем тренироваться. И учиться. А когда я сочту, что вы готовы, приступим к выполнению нашей основной задачи. То есть к поискам и нейтрализации той группы, которая недавно появилась в Москве. И поискам и нейтрализации всех подобных групп.

– Мы будем получать те же деньги? – поинтересовалась Маргарита.

Слава богу, что это спросил не я. Иначе Параманис вообще бы не ответил, сочтя это неуместным меркантилизмом. Но Маргарите он, разумеется, ответил.

– Да, ничего не изменилось. Вы будете получать те же деньги, а в условиях финансового кризиса это отличный заработок. Довольно скоро вы даже сможете купить квартиру или машину. Разумеется, в кредит. Но вам надо будет оправдать такие расходы на вашу группу. Если работа группы будет неэффективной, ее, разумеется, расформируют.

Квартира у меня была. В машине я не нуждался. Я плохо водил, к тому же у меня никогда не было любви к технике. Но деньги меня все же интересовали. Их можно было потратить на что-то другое. Скажем, можно было жениться. Или попутешествовать. Я нигде не был, кроме Таллина и Риги. А в моем возрасте многие проколесили чуть ли не полмира. В общем, я не стремился иметь миллионы, но определенная сумма конечно же не помешала бы. Тем более что за журналистику платили гроши.

Параманис посмотрел на часы:

– Сейчас почти четыре. Я вижу, вы устроили себе перерыв и пообедали. Так что мы продолжим эксперимент. Будем действовать так, как будто ничего не случилось. Никанор покажет свои способности. Потом проанализируем сегодняшний день. И вы свободны. До завтрашнего утра. А завтра начнем с теории. Каждый день будут приходить преподаватели. Вы прослушаете курс лекций об энергетических полях, о способах распознавания, влияния и блокировки, о снах. Одним словом, несколько дней будем изучать и конспектировать. А затем предстоит настоящее задание. На первый раз легкое. Вы готовы?

– Да, – ответили мы вразнобой.

Я попытался нырнуть в его ауру, воспользовавшись ситуацией. Вряд ли в данную минуту он контролировал себя так же хорошо, как и утром. Сконцентрировавшись, я осторожно приблизился к нему. Не физически, разумеется, а ментально. И осторожно прошелся по его энергетическому полю, как пианист проходит по клавишам, импровизируя мелодию. Он тут же почувствовал вмешательство и закрылся. Но я успел более или менее понять его состояние. Усталость и одиночество. Вот чего в нем было больше всего. По крайней мере, в ту минуту. Я понадеялся, что он не поймет, кто именно пытался пробить его сознание. Правда, он кинул на меня испытующий взгляд, но я сделал вид, что поглощен чаем и курением. Надеюсь, это его обмануло.

Минут через пять Параманис допил свой чай, и они гурьбой ушли в гостиную, а я пошел в третью, пустую комнату готовить ее для эксперимента. Из ванной я притащил стиральную машину, стараясь не очень шуметь. Из спальни – журнальный столик, который поставил прямо на стиралку. Вернувшись на кухню, я стал искать, что бы такое поволочь в комнату. Все было слишком громоздким. Наконец я остановился на чайнике и кофеварке, а еще из мойки вытащил веник. Довольно живописно пристроив все это в искомой комнате, я пошел в гостиную.

– Все готово, – объявил я.

Никанор молча устроился в том самом кресле, в котором сидела Галина. А Параманис взял с подоконника видеокамеру. Божьей коровке понадобилось меньше времени, чем Галине, чтобы вогнать себя в транс или в то состояние, которое нужно было для путешествий вне тела. Он просто поморщился, посопел, поерзал в кресле, а потом стал описывать то, что видит. А видел он все то, что я приволок в комнату. Не больше и не меньше. Он даже описал отодранные обои и отвалившуюся штукатурку на потолке, в том месте, где соседи сверху когда-то залили конспиративную квартиру. Каюсь, этой детали я и не заметил. Одним словом, эксперимент закончился успешно, и Никанор доказал, что умеет путешествовать в пространстве с не меньшим успехом, чем Галина. Я решил, что попрошу его или ее научить меня также. Если они могли делать это, почему не мог я?

Оставшееся время до семи часов мы посвятили разборам полетов. Начали с меня, любимого, потом проанализировали гипноз Маргариты, потом подробно остановились на случаях с Галиной и Никанором. Затем Параманис договорился с Верой, что она попробует увидеть направленный сон. Я говорил, слушал, задавал вопросы, отвечал на вопросы, но меня не покидало ощущение, что все это понарошку. Что я участвую в неком спектакле, поставленном неизвестно кем неизвестно по чьей пьесе. И что Полковник вовсе не умер, а если даже и умер, то в определенный момент снова воскреснет. Потому что Полковники не умирают. Они есть всегда. Они бессмертны.

Ровно в семь часов Параманис объявил, что рабочий день закончен. Как все чиновники, работающие на государство, он был удивительно пунктуален. Он быстро собрался, сунул видеокамеру в «дипломат» и напомнил нам, чтобы не забыли закрыть двери квартиры на ключ. Я поинтересовался, а нельзя ли переночевать тут, если неохота идти домой. Он разрешил, но с одним условием – не приводить в квартиру никого постороннего. Ни родственников, ни знакомых, ни друзей, ни любовниц. В квартире должны находиться только члены группы Zetta. Вот так, кстати, мы узнали и свое кодовое обозначение. Группа Zetta. Мне понравилось. Звучало неплохо.

Вера ушла сразу после Параманиса. Потом ушли Галина с Никанором. И мы с Маргаритой остались одни.

– Зачем ты спросил насчет квартиры? – набросилась она на меня сразу же, как только за коллегами закрылась дверь. – Хотел свинью мне подложить, так?!

Я сделал вид, что не понимаю.

– Что ты хочешь сказать?