Главная тайна горлана-главаря. Взошедший сам

Как это напоминает поэму «Пятый Интернационал», в которой только что поступивший на службу в ОГПУ Маяковский говорил о том, что стал людогусем, то есть человеком, получившим возможность видеть недоступное другим. Разница лишь в том, что Владимир Владимирович с гордостью заявлял, что стал «социалистическим поэтом», а Сергей Александрович с печалью признавался:

«Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа».

Не удивительно, что Блюмкин не только критиковал Есенина, он и рвался ему помочь.

Помощь поэту

Сергей Есенин в тот момент был увлечён идеей создания «крестьянского» журнала и поэтому часто встречался со «святой троицей»: поэтами Клычковым, Орешиным и Ганиным. Вот этот-то журнал и вызвался помочь организовать Яков Блюмкин. Ни о какой поездке Есенина в Кисловодск речи быть уже не могло – об этом написал Илья Шнейдер (тоже собиравшийся поехать на Кавказ):

«…прибежал в возбуждённом состоянии и объявил:

– Ехать не могу! Остаюсь в Москве! Такие большие дела! Меня вызвали в Кремль, дают деньги на издание журнала!

Он суматошно метался от ящиков стола к чемоданам:

– Такие большие дела! Изадоре я напишу. Объясню. А как только налажу всё, приеду туда к вам!»

На следующий день (один из последних дней августа 1923 года) Есенина встретил Матвей Ройзман:

«Он был в светло-сером коверкотовом пальто, шляпу держал в руках.

– Куда, Серёжа?

– Бегу в парикмахерскую мыть голову! – и объяснил, что идёт на приём к наркомвоенмору.

Я знал, что в важных случаях Есенин прибегал к этому своеобразному обычаю. Разумеется, эту встречу организовал Блюмкин».

В есенинской пьесе «Страна негодяев» одним из действующих лиц был некий Чекистов (он же – Лейбман), который заявлял:

«Я гражданин из Веймара
И приехал сюда не как еврей,
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей».

В те времена практически каждый, кто слышал эти строки, сразу понимал, что поэт намекает на Льва Троцкого (Лейбу Бронштейна). Знал ли тогда об этой пьесе сам Троцкий, неизвестно.

Встреча поэта с наркомвоенмором состоялась.

Матвей Ройзман:

«Есенин заявил, что крестьянским поэтам и писателям негде печататься: нет у них ни издательства, ни журнала.

Нарком ответил, что этой беде можно помочь: пусть Сергей Александрович, по своему усмотрению, наметит список членов редакционной коллегии журнала, который разрешат. Ему, Есенину, будет выдана подотчётная сумма на расходы, он будет печатать в журнале произведения, которые ему придутся по душе. Разумеется, политическая и финансовая ответственность за журнал целиком ляжет на Сергея».

Сохранилось письмо Есенина, написанное 29 августа и отправленное Дункан. В нём говорится о посещении наркомвоенмора:

«Дорогая Изадора! Я очень занят книжными делами, приехать не могу.

Был у Троцкого. Он отнёсся ко мне изумительно. Благодаря его помощи мне дают сейчас большие средства на издательство…

Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью тебе.

С Пречистенки я съехал, сперва к Колобову, сейчас переезжаю на другую квартиру, которую покупаю вместе с Мариенгофом…

Желаю успеха и здоровья и поменьше пить…

    Любящий С. Есенин».

К сожалению, не удалось отыскать свидетельств того, что именно потребовал от Есенина Троцкий (в обмен на предоставление ему журнала). А такое требование наверняка было. Вот только какое?

В книге Матвея Ройзмана говорится только об ответной реакции поэта:

«Есенин подумал-подумал, поблагодарил наркома и отказался. Когда вышли из кабинета, Блюмкин, не скрывая своей досады, спросил Есенина, почему тот не согласился командовать всей крестьянской литературой? Сергей ответил, что у него уже был опыт работы с Клычковым и Орешиным в «Трудовой артели художников слова»: однажды выяснилось, что артель осталась без гроша. А кто поручится, что это же не произойдёт и с журналом? Он же, Есенин, не так силён в финансовых вопросах. А заработать себе на спину бубнового туза не собирается!»

Что же всё-таки заставило Есенина отказаться от предложенного ему журнала? Что потребовал Троцкий в обмен?

Ответ напрашивается один: поэту предложили продолжить его служение ОГПУ. На это автор «Пугачёва», «Москвы кабацкой» и «Страны негодяев» согласиться, конечно же, не мог.

Матвей Ройзман:

«В общем, дело с новой крестьянской группой разладилось. Но по-прежнему «святая троица» восседала вместе с Есениным. Очень многие перестали ходить в «Стойло Пегаса»».

Владельцев кафе сокращение посетителей их заведения несомненно очень расстроило. И тогда (по предложению режиссёра Александра Таирова) было принято решение: «святую троицу» в «Стойло Пегаса» не пускать. Изготовили даже специальное объявление, под которым первым подписался Есенин, и вывесили у входа в кафе.

Средства на жизнь Сергею Есенину давало не только кафе. Деньги шли и от публикации стихов. Но для их печатания необходима была виза ГПУ, а получить её тому, кто отказывался играть навязываемую чекистами роль, стало невероятно трудно. Не потому ли тогда и появилось стихотворение «Русь советская», в котором есть такие строки:

«Я никому здесь не знаком.
А те, что помнили, давно забыли.
И там, где был когда-то отчий дом,
Теперь лежит зола да слой дорожной пыли…
Ах, родина! Какой я стал смешной.
На щёки впалые летит сухой румянец.
Язык сограждан стал мне как чужой,
В своей стране я словно иностранец…

Вот так страна! Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен».

Некоторыми согражданами Есенин был забыт, но любовь к родине осталась у него прежней. Это видно хотя бы по тому, как завершается «Русь советская»:

«Но и тогда, / Когда во всей планете
Пройдёт вражда племён, / Исчезнет ложь и грусть, –
Я буду воспевать / Всем существом поэта
Шестую часть земли / С названьем кратким «Русь»».