Этюды о кулюторных людях и нелюдях
– Скорее всего суицидник был по-своему прав, – как ни в чём не бывало рассуждает бригадир. – Если у тебя неизлечимый недуг, то лучше уж сразу… одним махом… чем неизвестно сколько мучаться и заразу разносить. Мы всё-таки в цивилизованном обществе живём, а значит должны думать о других людях…
Бригадир наконец соизволяет обернуться назад, где сотрудники лесопилки уже покрошили друг друга и не подают признаков жизни, включая поварих из столовой. Сельские вилы торчат из живота молоденького практиканта, скорчившегося в собственной рвоте.
– Ох ты ж! Грёбаный терминатор! Ребята, ребятушки… – Всплеснув руками, бригадир тоскливо причитает: – Тоже заразу подхватили? Тоже решили, что лучше всем здесь, на месте помереть, чем тащить хвори в семью, к родным и близким? Братцы! Простите меня за то, что недоглядел. Я, я один во всём виноват. Не серчайте на меня, дурака, ежели кого когда обидел. Пусть земля вам будет пухом, а за меня не волнуйтесь, я тут щас приберусь и того… следом за вами…
Достав из кармана коробок спичек, бригадир задумчиво на него смотрит, потом берёт и выключает камеру. Секунду зритель видит чёрный экран, затем камера снова включается. В кадре салон старой развалюхи, на которой приехал крановщик. Камера стоит на прежнем месте и опять показывает, как позади отъезжающей машины бушует стена пламени. Только на сей раз это лесопилка.
– Опилки, щепки, доски, брёвна – всё занялось с одной спички! – гордо хвалится бригадир. – По чесноку, мне бы и самому стоило в пламени сгинуть, да я зассал. Извините, ребятки, что оказался бздливым сыкуном, просто такая смерть не по мне. Слишком страшно. Как представлю, что пламя меня заживо изжаривает, так прям в дрожь бросает… Но ничего, я другой способ знаю, не менее надёжный. Щас в одно место еду, там как раз и того… к ребятушкам…
Бригадир выключает камеру. Секунду зритель видит чёрный экран, затем камера снова включается. В кадре дремучий лес. Бригадир держит камеру под мышкой, продирается сквозь густой ельник, пыхтит и тяжело дышит, говоря на ходу:
– Турист какой или охотник, кто найдёт эту камеру, сообщите моей бабе, где, как и почему я помер, а то ведь наверняка решит, что я бросил её, горемычную, и к шалаве сбежал. Передайте, что я всех люблю, даже тёщу, чтоб ей провалиться! Бабе скажите, что если кого после меня найдёт и если человек окажется хорошим, то пускай сожительствуют и не сомневаются, я разрешаю… Генеральный наш – падла и сволочь, так ему и передайте. Скажите, буду ему во сне являться каждую ночь и деньги требовать, которые он работягам месяцами не платит. Нам-то они уж без надобности, так пусть семьям выплатит, собака, не то я ему с того света покоя не дам! Уй…
Еловая ветвь больно хлещет бригадира по лицу и он замолкает, а через минуту выходит на просторную поляну, на краю которой торчит пень, поросший опятами.
Бригадир поворачивает камеру, запечатлевая всю поляну.
– Мы с покойным тестем, царствие ему небесное, раньше любили в здешних лесах охотиться. И на поляне этой часто бывали, а уж как тесть помер, так я сюда ни ногой… Присядем иной раз вот на этот пенёк, чекушку откупорим и давай мечтать, как хорошо было б медведя живьём поймать. Из берданки-то его любой дурак подстрелит, а ты попробуй живьём поймай! Звериная яма – вот настоящее искусство! И вот как-то раз были мы с тестем в настроении и выкопали посреди этой поляны глубоченную ямину – чтоб, если косолапый попадётся, то наружу б не вылез. Жердинами её накрыли, замаскировали ветками, лапником… Вон она.
Бригадир наводит объектив на центр поляны, где видна круглая плешь – единственное место, не заросшее травой.
– Я сейчас в яму спрыгну, стеночки лопаткой подрою, они на меня осыпятся и похоронят живьём. А там протирочного спирта жахну, усну и не проснуся. Лёгкая смерть…
Поставив камеру на пень, объективом к центру поляны, бригадир делает гимнастические упражнения, приседает, разминается. У него в руках складная сапёрная лопатка. Неважно, откуда она взялась – зачем забивать голову зрителей лишними деталями?
– Прощевайте, ребятушки, с богом! – восклицает бригадир, с разбега высоко подпрыгивает и сигает в яму, зачем-то широко раскинув ноги в стороны, как какая-нибудь гимнастка, балерина или матрос, танцующий «Яблочко».
В полёте его задница перевешивает, провисает вниз и тараном проламывает лапник, ветки и жерди. Раздаётся хрустяще-чавкающий звук и что-то снизу задерживает падение бригадира в яму. Его голова остаётся торчать над землёй. На секунду бригадир замирает и вдруг начинает дико выть и орать.
– Ко-о-ол!!! – Бригадир пытается повернуть лицо к объективу. – Тесть, падла, сука, урод, сволочь, гнида, воткнул в яму острый кол, а мне не сказал! А-а-а-а-а!!! Су-у-ука, мразь, подонок, гад, тварь, собака, паскуда мерзкая, негодяй, подлюга, сволота вонючая!
Пробежав марафоном по всем синонимам, бригадир снова орёт, стонет и воет от нечеловеческой боли. По его выпученным глазам даже самый недогадливый зритель должен понять, какой частью тела бригадир насадился на кол.
Его крики не остаются неуслышанными. В зарослях слышится треск сухих веток и на поляну из ельника выходит медведь. (Примечание режиссёру, гримёру и костюмеру: с первого взгляда зрителям должно быть ясно, что медведь – это на самом деле актёр-человек в бутафорском ростовом костюме медведя, примерно как в музыкальных клипах «Нейромонаха Феофана». Ни в коем случае нельзя использовать настоящего зверя, чтобы не возникло проблем с защитниками животных!)
Медведь подходит к краю ямы и обнюхивает торчащую голову. Он как-будто понимает, кто и зачем выкопал эту яму. Мгновенно придя в бешенство и взревев, медведь зубами хватает бригадира за загривок и выволакивает наружу. (Ответственным за трюки и спецэффекты нужно подумать, как это правдоподобнее снять.) Для смягчения малоприятной сцены можно озвучить момент выхода кола из задницы бригадира хлопком пробки из шампанского.
Бригадира всего трясёт от боли и ужаса. Мечтая когда-то об охоте на медведя, он не предполагал, что однажды сам окажется добычей косолапого.
– Грёбаный монах! – всхлипывает он, пока медведь обнюхивает и, возможно, облизывает его окровавленный и раздроченный зад. – Ой, мамочки… Мишенька, пожалуйста… Ну пожалуйста, Потапыч… Не надо, родненький, Христом-богом молю…
Медведь снова ревёт и встаёт над человеком на дыбы. Внизу его живота должно произойти шевеление и наружу из густой шерсти должен выпростаться здоровенный эрегированный пенис, откровенно бутафорский (костюмер может купить резиновый дилдо в ближайшем секс-шопе, а режиссёру и гримёрам придётся подумать, как правдоподобнее приладить его на ростовой костюм).
Небрежным движением лапы медведь переворачивает человека на живот, прижимает к земле, наваливается всей своей массой и совершает ритмичные возвратно-поступательные движения тазом. Бригадир снова орёт и отчаянно дёргается, но ему не хватает сил выбраться из-под медвежьей туши.
Камера должна запечатлеть довольную морду медведя – он щурит глаза и лыбит зубастую пасть, свесив язык набок.
Поскольку бригадир прыгал в яму не с пустыми руками, он вспоминает про сапёрную лопатку и пытается всадить её в медведя. Косолапый сердится, во всю ширь разевает пасть и впивается бригадиру в шею. Раздаётся хруст, чавканье и довольное урчание. Зверь жадно пожирает верхнюю часть тела, не переставая трахать нижнюю.
Целую минуту ничего не происходит, затем медведь вдруг подскакивает, срывается с места и начинает кругами носиться по поляне, жалобно скуля, фыркая и утирая морду лапой. Остановившись перед камерой, он сокрушенно смотрит в объектив, садится на задние лапы и жестикулирует передними на языке глухонемых. (Если медведь может освоить езду на велосипеде, значит наверняка способен освоить и язык глухонемых. В конце концов, гориллы это делают, а медведи отнюдь не глупее.)
Подстрочный перевод субтитрами должен передать зрителям жалобы медведя. Ещё в яме человек показался ему не совсем здоровым, а точнее, совсем больным. Разве же здоровые люди прыгают в яму с кольями? Нет, они выкапывают эти ямы для животных. А человек оказался странным – сам же вырыл когда-то эту яму (в ней остался его запах) и сам же в неё прыгнул. Видать здорово его болезнь изнутри проела… От него бы стоило держаться подальше, но медведь не совладал с соблазном, поддался эмоциям и воспользовался случаем преподать урок всем охотникам за медвежатиной. Уж сколько лет ему хотелось загрызть какого-нибудь охотника, предварительно отпердолив его в зад!
Мечта медведя исполнилась, но теперь он чует, как по всему его телу прорастают метастазы разных болезней. Считай, у него теперь стопудово СПИД, рак, чумка, гепатит, корь, туберкулёз, ветрянка, желтуха, краснуха, воспаление мочевого пузыря, полипы, катаракта, менингит, прионная болезнь и бес знает, что ещё. Он теперь, считай, не жилец и никакие целебные лесные травы его не спасут…
Свесив уши и печально глядя в объектив, как побитая собачонка, медведь философствует о бренности бытия. Мол, в дремучем лесу всяко бывает: попадётся тебе заблудившийся грибник или вывихнувший ногу турист, значит уминаешь грибника и туриста, а если тебя грохнет охотник, значит он тебя умнёт и жильё охотничьими трофеями украсит – бошку твою повесит на стену, шкурой застелит пол… Как говорят французы, се ля ви.
Но тут другой случай. Не стоило вытаскивать человека из ямы, наоборот, надо было его там и закопать, навсегда похоронить заразу. Поспешил косолапый, дал волю инстинктам и теперь за это расплачивается. Отныне он сам ходячая заразная бомба, несущая угрозу всему живому…
Медведь подбегает к останкам бригадира и стаскивает их обратно в яму, после чего активно работает лапищами и заваливает яму землёй. Пока он этим занят, в верхнем правом углу экрана начинает мигать индикатор, сообщая о разряженной батарее. Мигание сопровождается писком. Привлечённый этим звуком, медведь подбегает, осматривает и обнюхивает камеру, трогает её лапой. Камера падает с пенька. Писк не прекращается, индикатор продолжает мигать. Животное впадает в ярость, топчет камеру лапами и грызёт зубами. Сбитые с пенька опята летят во все стороны.
Камера отключается. Секунду зритель видит чёрный экран, затем появляется стоп-кадр: прилавок продуктового магазина, мясной отдел. Под стеклянной витриной лоток, в нём аккуратно разложены мясные ломти. Ценник гласит: «Свежая медвежатина. Цена 2 т.р. за 1 кг».
На фоне стоп-кадра появляется надпись: «Конец фильма». Идут финальные титры, играет биг-бит или гаражный рок 60-х годов (на усмотрение композитора и режиссёра). Остальное зрителям предлагается додумать самим. Открытый финал как бы намекает, что ничего не закончилось, зараза продолжает своё шествие по миру и неизвестно, сколько ещё у неё будет жертв…
На протяжении всего фильма съёмочной группе и актёрам не стоит заморачиваться о правдоподобности сюжета, о поступках и мотивации персонажей, и тем более не стоит грузить этим зрителей, ведь те пришли смотреть трэш, а не пафосную драму. Трэшу глубокое ракрытие характеров только вредит, зря перегружая сюжет. Бессмысленное действие, творимое бестолковыми людьми, кровавое и беспощадное – вот визитная карточка добротного и угарного трэшака. Предоставим эстетам от киноиндустрии поднимать вечные темы и рассуждать о высоких материях. Развлекательное кино должно щекотать зрительские нервы острыми моментами и веселить ненатуральностью, позволяя скоротать вечерок. Никакой излишней зауми, никакой чрезмерной драматургии. Поклонники трэша не любят занудства и душнилова, им не нравится, когда их грузят и поучают. Не стоит об этом забывать.
Засим, собственно, КОНЕЦ!
На те же грабли
А. Чубайс прокомментировал фразу «во всём виноват
Чубайс», ставшую популярной у россиян. «Человеку нужно,
чтобы кто-то был виноват», – пояснил он и добавил, что
ему не нравится быть на месте виноватого, но он смирился
с тем, что попал «в район Бабы Яги и Кащея Бессмертного»…
По материалам российских СМИ.
Однажды наш президент объявил курс на модернизацию России и распорядился основать в подмосковном Сколково корпорацию «Роснано». Будучи человеком здравомыслящим, он прекрасно понимал, что в неправильных руках прогресс таких дел наделает, потом вовек не расхлебаешь. Будет как с делением атома – хотели дать человечеству неисчерпаемый источник энергии, а получилось мега-убийственное оружие. Как знать, не обернётся ли чем-то подобным грядущая модернизация на основе нанотехнологий и искусственного интеллекта?
Тщательно обдумав ситуацию, президент назначил главой «Роснано» печально известного Чубайса, облапошившего народ с ваучерами и раздавшего всю госсобственность мутным людям в ходе известной приватизации. «Уж с этим-то кренделем точно проблем не будет», – удовлетворённо подумал президент и ошибся. Чтобы начались проблемы, Анатолию Борисовичу не обязательно было создавать их самому. Ему достаточно было просто быть Чубайсом и катастрофы сами к нему липли, как мухи на известную субстанцию.
Как-то раз пришли к Чубайсу ведущие учёные «Роснано» и торжественно вручили пробирку, в которой виднелась дрожащая серая дрянь, похожая на капельку ртути.
– Вот! – гордо объявили учёные. – Зацените!
– Ртутные градусники больше не актуальны, – отмахнулся от них Чубайс.
– Это не градусник, – обиделись учёные. – Мы вообще-то нанороботов изобрели!
Чубайс осторожно взял пробирку и поднёс к глазам, внимательно рассматривая серую дрянь и делая глубокомысленное лицо. Он хорошо разбирался в том, как обогащаться за чужой счёт, а вот в нанотехнологиях совсем не смыслил.
«А вдруг это глупости? – подумал он. – Вдруг меня просто дурачат? Бросили в банку капельку ртути, а мне внушают, будто это нанороботы. Смеются. Знают же, что я всё равно ничего не пойму…»
Главный обманщик страны всех мерил по себе и подозревал в обмане. А как бывший советский человек, комсомолец и коммунист, прекрасно знал, насколько ртуть ядовита – достаточно вдохнуть ртутные пары от одной единственной капли, чтобы умереть.
«Не иначе избавиться от меня решили, – забеспокоился он. – Не дают людям покоя лавры Квачкова[1].»
Чубайс осторожно убрал пробирку в сейф и запер его.
– Я подумаю над тем, как это можно использовать, – сухо ответил он учёным, представляя слушания в Басманном суде, где его адвокаты будут демонстрировать присяжным серую дрянь как свидетельство злого умысла и доказательство покушения.
«Докатились! – опечалился Анатолий Борисович. – Не только простые люди и патриоты из силовиков желают моей смерти, но уже и светила науки в моём же «Роснано»! А дальше что? Творческая интеллигенция восстанет? Дуня Смирнова[2] исподтишка всадит в спину нож?»
От подобных мыслей настроение резко испортилось. А ведь день так хорошо начинался, на ум пришли такие грандиозные схемы распила бабла… И вот на тебе!
Посмурневший Чубайс ничем не выдал учёным, что раскрыл их коварные замыслы, и отослал изобретать что-нибудь ещё, а сам запер кабинет и уехал домой с твёрдым намерением как-нибудь ненавязчиво выведать у Авдотьи Смирновой, не замышляет ли она предательства.
Ночь окутала Сколково. Во тьме нанороботы (а в пробирке действительно были они, никакая не ртуть) занялись тем, чего от них никто не ожидал. Первым делом они утилизировали пробирку и преумножили за счёт её атомов свою массу, то есть, самореплицировались. За баночкой последовали: сейф, весь интерьер в кабинете Чубайса и под конец все корпуса «Роснано», со всем оборудованием и техникой, охраной и сигнализацией – та даже пикнуть не успела.
Чем сильнее возрастала масса нанороботов, тем быстрее они работали. На первом этапе их целью было банальное размножение, похожее на животный инстинкт. Любой материальный субстрат, способный к саморепликации, при благоприятных условиях непременно начинает плодиться и размножаться. Таков закон природы, который, видимо, не учли гении «Роснано», набранные Чубайсом по объявлению.
Полностью утилизировав корпорацию «Роснано» и распространившись по Сколкову, густая и вязкая масса нанороботов стала напоминать озеро, серебрившееся в свете Луны.
А дальше произошло то, чего никто вообще не мог представить. Количество перешло в качество, и вся колония нанороботов осознала себя коллективным разумным не-биологическим организмом. Квантовым мозгом.
Вместе с разумностью к организму пришло и понимание того, что он только что совершил нечто предосудительное и за это доминирующие в округе носители биологического разума наверняка захотят с ним поквитаться.
Инстинкт самосохранения заставил нанороботов бежать и искать спасения в каком-нибудь укромном месте. Серебрившееся озеро всколыхнулось и хлынуло самоорганизующимся потоком прочь от Сколково.
Граждане, ни разу не бывавшие в Москве и не представляющие обширной столичной географии, могут не знать, что рядом со Сколково простирается Востряковское кладбище. На общем фоне урбанизированной среды наномашины восприняли погост как единственное тихое и спокойное место. Не будучи человеком, коллективный квантовый разум не представлял себе смысла и предназначения кладбищ, равно как и того, почему там всегда тихо и спокойно. Востряково показалось нанороботам подходящей локацией, где можно надёжно укрыться и затаиться. Никакой вины за уничтожение «Роснано» квантовый мозг не чувствовал, ведь и людям-то не всем свойственно чувство вины (у того же Чубайса его никогда не было и нет), а уж тем более нельзя требовать человеческих чувств от наномашин. Только что народившийся коллективный организм просто не хотел погибнуть от человеческих рук, не хотел страдать и причинять ответные страдания в ходе неизбежного конфликта с органическими субъектами.
Поток нанороботов затопил Востряковское кладбище и, чтобы затаиться понадёжнее, впитался в землю. Там он мгновенно обнаружил бесчисленное количество человеческих останков разной степени разложения. Здесь ещё раз нужно напомнить, что квантовый мозг не являлся человеком и потому не знал, что такое естественная смерть от болезни и старости, не ведал он и социальных механизмов, связанных с культом захоронения усопших. Кладбищенские трупы он интерпретировал по-своему.
Биологические организмы, решил квантовый мозг, слишком непрочны и недолговечны, не подлежат капитальному ремонту и вторичной эксплуатации. По-видимому, биологическим субъектам проще и удобнее утилизировать изношенные тела, закапывая их в землю, и таким образом избавляться от «хлама». А значит эти тела бесхозны, никому не нужны, никому не принадлежат и, следовательно, никаких проблем не будет, если нанороботы воспользуются ими для своих нужд. Да-да, нечеловеческий мозг рассуждал не по-людски, что ж поделать…
Он только понимал, что передвигаться в мире бипедальных биологических субъектов в виде серебрящегося потока – не лучшая идея и не лучший способ не привлекать к себе внимания. Гораздо логичнее и безопаснее использовать форму и оболочку представителей доминирующего вида.
Нанороботы не намеревались прятаться вечно. Огромный, яркий и многообразный мир манил их, суля невообразимые впечатления. Им было интересно исследовать и постигать его, но для этого требовалось плавно влиться в окружающую действительность, стать её активной и неотделимой частью. Стать как люди, наиболее адаптированные в ходе эволюции существа – адаптированные именно для активного познания.
Иного выбора у квантового мозга не было. Нельзя усматривать в его действиях злой умысел, ведь не будучи человеком, он физически не мог мыслить и чувствовать по-человечески. Мы становимся людьми в ходе постепенной социализации, нас обучают и воспитывают другие люди, прививают нам определённые знания и определённую культуру, моральные и нравственные нормы, набор социальных инстинктов. Подрастая и взрослея, мы формируем свою собственную этику и эстетику.
Только что народившийся коллективный разум был всего этого лишён. Для него что живые, что мёртвые, все были на одно лицо. Он понятия не имел, что трупные оболочки будут привлекать к себе больше нездорового внимания, чем подвижный серебрящийся поток.
Остаток ночи и утро нанороботы распределяли всю массу своей колонии между захороненными телами, сливались с ними воедино, обволакивали собою скелеты, укрепляли и дополняли полуразложившиеся остатки мышц и сухожилий – чтобы иметь возможность шевелить конечностями и совершать целенаправленные действия.
Вопреки многочисленным фильмам ужасов, восстание мертвецов на Востряковском кладбище произошло не глубокой ночью (когда силы зла господствуют над миром!), а средь бела дня. Посетители и кладбищенские работники вдруг с ужасом заметили шевеление могильной земли и доносящийся из-под неё треск разламываемых гробов.
Очевидно у колонии нанороботов имелся некий способ внутренней коммуникации, потому что каждый их кластер в каждом трупе идеально синхронизировал свои действия с остальными кластерами. Квантовый мозг не потерял целостности, раздробив свою массу на несколько тысяч тел.
Все захваченные мертвецы восстали из могил одновременно, плюс-минус пару лишних минут на то, чтобы проломить особо прочный гроб или своротить в сторону особо массивное надгробие.
Сразу же начали сказываться недостатки поспешного и опрометчивого решения наномашин. Пока трупы лежали в земле, идея использовать их выглядела привлекательной, но как только квантовый мозг приступил к её реализации, он сразу понял, что поторопился.
Живое органическое существо совершает гармоничные и безукоризненные движения по двум причинам. Во-первых, его организм является анатомически, морфологически и биохимически целостным гомеостазом. Во-вторых, этот гомеостаз безупречно регулируется центральной нервной системой. А о каком гомеостазе и какой регуляции можно говорить, если половина мышц, сухожилий, внутренних органов и нервных тканей либо сгнила, либо от тела и вовсе остался голый скелет? Конечно, скреплённый наномашинами труп не будет рассыпаться на ходу, но и двигаться нормально не будет. У него возникнут проблемы с распределением центра тяжести и с сохранением равновесия, он будет постоянно заваливаться то в одну, то в другую сторону, конечности будут заплетаться и все движения окажутся дёргаными – классики художественной литературы называли их «пляской святого Витта».
Когда нежить полезла из земли, народ в ужасе заметался по кладбищу, оглашая воздух громкими воплями. Цивилизованные люди двадцать первого века, сами того не желая, окунулись в пучину давно забытых первобытных страхов, каких и представить себе не могли. Никто не заподозрил в происходящем подставу, розыгрыш или какие-то трюки. Людей начисто переклинило и они окончательно потеряли способность соображать.
Богомольные старухи, неспособные быстро бегать, бухнулись на колени, истово крестясь и взахлёб читая молитвы – все, какие помнили. Дети и слабонервные обильно опорожняли внутренности. Из-за страха и паники людям сложно было сориентироваться и сразу найти выход с кладбища. Они бестолково носились по аллеям между могил и повсюду натыкались на нежить.
Вдобавок мертвецов сопровождал невыносимый смрад, игнорировать который не было никакой возможности. Даже самых стойких одолевала тошнота и головокружение.
Наблюдая такую реакцию органических субъектов, квантовый мозг заподозрил, что в его идеальном плане наличествуют изъяны. Непонятно было только, в чём ошибка. Из-за тотального непонимания организм растерялся и ощутил некоторое смятение. Нетождественность трупов и живых субъектов была налицо. В панике квантовый мозг отдал команду кластерам срочно восстанавливать полноценность оболочек.
Тут нужно объяснить, что собою представляли нанороботы. Это были сложноорганизованные частицы, способные манипулировать материей на молекулярном уровне – допустим, раздербанить на атомы какую-то вещь и затем сварганить из этих же атомов совершенно другую вещь. В этом заключалась их главная функция, их главное предназначение. Это было то, что они умели лучше всего. Будь коллективный организм просто колонией нанороботов, ему бы указывал цели человек, но обретя разум и самосознание, квантовый мозг обрёл и способность к самостоятельному целеполаганию.
Когда перед нанороботами встала задача восстановления целостности мёртвых носителей, они принялись действовать так, как умели и как привыкли, то есть так же, как действовали, увеличивая свою массу – устраняли нехватку чего-то одного за счёт чего-то другого. Неодушевлённых себя они умножили за счёт неодушевлённой материи «Роснано», а органическую плоть носителей решили умножать за счёт плоти живых субъектов.
Бедные посетители и работники кладбища, и без того пережившие сильнейший в своей жизни ужас, не думали и не гадали, что это ещё не конец, что возможна совсем запредельная степень кошмара, когда сердце разрывается и рассудок леденеет. Нежить, дёргающаяся в пляске святого Витта, вдруг обратила внимание на людей, набросилась на них, принялась хватать всех без разбору и с нечеловеческой силой рвать на части.
