Страх

– Где он? Да не молчи ты. Грек за неделю пять мокрух учинил.

– Ну?!

– Вот тебе и ну. А если он до Прокопа раньше меня доберется…

– Понял, – перебил его Разлука. – По Белорусской станция Кубинка, это шестьдесят три километра от города. Там рядом с платформой речка есть, у него на берегу домик. Там он.

– Утром уйдешь, а если к тебе пожалует Грек?

– А я дома не живу.

– Вот и не живи. – Данилов встал.

В комнату заглянул Ягунков:

– Товарищ подполковник, вас Белов ищет.

Белов

Хорошо, что он догадался надеть старый пиджак, форменные галифе в счет не шли, иначе новый костюм можно было бы выбрасывать.

Вместе с двумя оперативниками из райотдела они засели между сложенной из кирпича помойкой и остатками кирпичной стены.

С зимы сорок первого дощатых заборов, перегораживающих московские дворы, не было. Их пустили на растопку. Правда, делалось это с благословения властей. Начальство из ПВО посчитало, что деревянные заборы представляют опасность при бомбежке зажигательными бомбами.

Кстати, они не ошиблись. После каждого налета немецкой авиации в Москве бушевали пожары.

Белов с оперативниками сидели в смрадном закутке уже два часа. Сначала их облаяла дворовая собака, потом прямо по сапогу пробежала наглая жирная крыса.

– А может, он и не выйдет сегодня, – мрачно изрек пожилой оперативник Ступин. – Белов, ничего, если я в кулак покурю?

– Нельзя.

– Ох, – Ступин попытался вытянуть ногу, – затекла, падла. Ну что за жизнь – на шестом десятке жуликов ловить.

Оттого что курить было нельзя, затянуться хотелось невыносимо. Белов проклинал сволочь Стукалина, Грека и всех московских урок, из-за которых у него не было ни сна, ни покоя.

Постепенно двор начал затихать. Ушли по домам дети. Старушки со скамейки перекочевали в квартиры. Началось время кошек. Они, словно леопарды, кричали и дрались на помойке.

Черный кот с наглыми глазами прыгнул прямо к Белову на колени и начал устраиваться.

– Хороший народ эти кошки, – прошептал Ступин, – у меня…

Он не успел договорить, из-под арки показался человек.

В тусклом вечернем свете Белов отчетливо различил маленькую фигурку лучшего московского кавалера. Стукалин был в полосатой пижаме с помойным ведром в руке.

Он подошел к помойке и остановился.

И сразу же откуда-то появился еще один человек.

– Ключи принес? – спросил он.

– Держи.

– Когда деньги привезут?

– Завтра к концу дня.

– Сколько?

– Два миллиона двести.

– Держи. Это ты сторожу подсыпь.

– Не умрет?

– Не бойся, спать два дня будет. Что Греку передать?

– Мою долю пусть Лене передаст.

– Сделаем.

Человек исчез так же необъяснимо, как и появился.

Стукалин выбросил мусор, обругал матерно кошек и не торопясь зашагал к подъезду.

– Пошли, – сказал Белов, когда Стукалин вошел под арку.

Стукалин не торопился, он оглядел пустую улицу, закурил. Внезапно из арки показались трое.

Стукалин хотел юркнуть в подъезд. Но один из подошедших крепко взял его за руку.

– Уголовный розыск.

Стукалин присмотрелся и узнал в этом человеке давешнего юриста.

Данилов

Он приехал в квартиру Стукалина, когда обыск был в самом разгаре.

– Где задержанный?

– На кухне, – ответил Белов.

Второй раз за эту ночь Данилов попадал на чужую кухню. Правда, стукалинскую нельзя было сравнить с Витиной.

Чистота, порядок, как у хорошей хозяйки.