Безымянная

Калла подняла его и засунула за пояс, рука Золы мгновенно отпустила меня. Я упала на веревки и начала хватать ртом воздух.

– Умойте ее, – снова сказал он.

Зола ненадолго задержал на мне взгляд и развернулся на пятках. Он прошагал мимо команды к штурвалу, на который опирался Клов с прежним безразличным взглядом.

Калла рывком подняла меня здоровой рукой, толкнула к носу корабля, где у фок-мачты до сих пор стояло ведро с водой. Команда вернулась к работе, а она достала обрезок ткани из-за пояса.

– Снимай, – плюнула она, смотря на мою одежду, – сейчас же.

Мой взгляд упал на работающих матросов, прежде чем я отвернулась к носу корабля и стянула через голову рубашку. Калла села на корточки позади меня, натерла обрезок ткани о кусок мыла и принялась окунать его в ведро, пока не появилась пена. Она с раздражением протянула мне ткань, которую я взяла в руки и начала смывать с себя пот, не обращая внимания на членов экипажа. Вода, стекающая по моей коже на палубу, порозовела от засохшей крови.

Прикосновения к коже оживили воспоминания о Уэсте в его каюте, о весе его теплого тела на мне. Глаза снова обожгли слезы, я втянула носом воздух в попытке осушить их и отодвинуть подальше воспоминания, пока они совсем не захлестнули меня. Запах утра, когда я проснулась в его кровати. Его лицо в сером свете, его дыхание на моей коже.

Я потянулась рукой к ямочке у основания ключицы, вспомнив о кольце, которое я выторговала в комиссионной лавке. Его кольце.

Оно пропало.

Уэст проснулся в каюте один. Наверное, он стоял в ожидании на носу корабля, всматриваясь в гавань, а когда я не появилась, он мог отправиться в Дерн.

Не знаю, видел ли кто-нибудь, как меня тащили на «Луну». А если и видели, то вряд ли расскажут. Уэст мог решить, что я передумала. Заплатила за переправу до Сероса какому-нибудь торговцу в порту. Но если и так, то я забрала бы часть из вырученных денег, логически размышляла я, пытаясь отогнать всевозможные идеи, кроме одной, в которую я хотела верить.

Что Уэст отправится на мои поиски. Что он приплывет за мной.

А если он приплывает, то случится что-то похуже. Я видела и скрытую сторону рулевого «Мэриголд», в ней таилась тьма, полная огня и копоти.

Ты его не знаешь.

Во мне эхом отозвались слова, сказанные Сейнтом в таверне.

Возможно, Уэст и команда «Мэриголд» разорвут все связи с Сейнтом и со мной. Отправятся в свой собственный путь. Возможно, я не знала Уэста. Не слишком хорошо.

Но отца-то я знала. И прекрасно понимала, какие игры он затеял.

Я отмывала себя все сильнее, соленая вода щипала кожу, и, закончив, увидела Каллу с парой новых брюк. Натянув их на себя, я завязала тесемки на талии, чтобы брюки не спали с бедер, и Калла бросила в меня чистую рубашку.

Когда я завязала волосы в узел, она окинула меня взглядом и, удовлетворившись, развернулась к проходу под квартердеком. Она подождала меня и поспешила мимо Клова в каюту рулевого. Я замешкала, когда остановилась в его тени и, подняв взгляд, посмотрела на него из-под ресниц. Последняя капля сомнения в том, что это был он, испарилась, и я всмотрелась в его обгоревшее на солнце лицо. На языке вертелся ураган всего, что я желала ему высказать, и я проглотила отчаянное желание закричать.

Губы Клова поджались под усами, прежде чем он открыл лежащий на столе бортовой журнал и провел огрубелым пальцем по странице. Вдруг он был так же удивлен видеть меня, как и я его? Вдруг Зола втянул нас обоих в свою войну с Уэстом? Чего я совсем не могла понять, так это почему он работает на человека, которого отец ненавидел больше всего на свете.

Он закончил с записью, закрыл журнал, и, устремив взгляд на горизонт, слегка повернул штурвал. Клов либо стыдился смотреть на меня, либо боялся, что кто-нибудь заметит. Не знаю, что из этого хуже. Клов, которого я знала, перерезал бы горло Золе только за то, что тот притронулся ко мне.

– Не тормози, ныряльщица! – прокричала Калла из прохода, придерживая одной рукой открытую дверь.

Я окинула Клова взглядом длиной в один вздох и проследовала внутрь, оставив его и солнечный свет. Я ступила в зябкую темноту, сапоги отбивали четкий ритм по деревянным половицам, несмотря на то что моими конечностями завладела дрожь.

За мной растянулась бескрайняя морская синева. Единственный способ выбраться с корабля – узнать, что задумал Зола, но у меня не было тузов в рукаве. Ни затонувшего корабля, полного самоцветов, для сделки, ни денег, ни секретов, что вызволят меня из ловушки, в которую я попала. Но даже если за мной и плыла «Мэриголд», я была совершенно одна. Груз мыслей камнем повис внутри меня, и на плаву меня удерживала только ярость. Я не стала подавлять ее – чувство завладевало мной – и снова взглянула на Клова.

Неважно, как Клов оказался на «Луне». Сейнт ни за что не простит такое предательство. Да и я не могла. Никогда еще отец не был так близок мне, и вместо испуга меня наполнило чувство крепкой силы. Ноги будто якорем пригвоздило к палубе в момент, когда меня озарило.

Я не какая-то джевальская ныряльщица, не пешка во враждебной игре Золы с Уэстом. Я дочь Сейнта. И прежде чем я сойду с «Луны», об этом здесь узнает каждый мерзавец.

Два

В каюту рулевого вела ясенная дверь с выжженный на ней гербом «Луны». Над тремя стеблями ржи возвышался полумесяц. Калла открыла дверь, я последовала за ней. Меня окутал прелый затхлый запах старых бумаг и лампового масла.

Пыльный луч света пеленой покрывал каюту, растворяясь в темных углах. Неравномерный цвет стен выдавал истинный возраст корабля. Старый, но прекрасный: в каждой детали каюты чувствовалась искусная работа мастера.

Пространство не было захламлено: в нем выделялись только обшитые атласом стулья, стоявшие у длинного стола, во главе которого сидел Зола.

В центре стола красовались серебряные подносы с едой и золоченые подсвечники. Лучи света танцевали на блестящих ножках фазана и жареных артишоках с почерневшей кожурой – настоящее пиршество.

Даже не посмотрев на меня, Зола подхватил кусочек сыра из миски и уложил его на край своей тарелки. Над головой Золы, поскрипывая, на крючке висела поржавевшая люстра, отбрасывающая мерцающий свет – на ней осталось совсем немного хрустальных шариков. Все зрелище кричало о попытке бедняка показать свое величие, хотя, казалось, Золу это не смущало. В его жилах текла кровь Узкого пролива, поэтому он скорее умрет от своей горделивости, чем признает свое лживое притворство.

– Что же, добро пожаловать на «Луну», Фейбл. – Зола поднял на меня взгляд, плотно сжав губы.

Я почувствовала жжение на горле, которое всего пару минут назад он сжимал своими руками.

– Присядь. – Зола взял со стола украшенный жемчугом нож и вилку и принялся разделывать фазана. – Давай, не стесняйся. Ты, должно быть, голодна.

Из открытого окна подул ветерок, задевая на своем пути свернутые на столе Золы карты, отчего их растрепанные края радостно затрепетали. Я осмотрела каюту, пытаясь найти какую-либо подсказку о том, что он задумал. Но она не отличались от всех тех кают рулевого, которые я уже видела. Да и Зола ничем себя не выдавал, только выжидательно смотрел на меня поверх подсвечников.

Я небрежно отодвинула стул на противоположную сторону стола – ножки скрипели по полу – и села. Довольный, Зола снова обратил свое внимание к тарелке. Как только из фазана стал вытекать сок, я отвела взгляд в сторону. Соленый запах еды пробудил во мне тошноту, но даже она не сравнится с тем голодом, который я испытаю через пару дней.

Зола наколол вилкой кусок мяса, вытянул его перед собой и посмотрел на Каллу. Она кивнула и выскользнула из каюты, закрыв за собой дверь.

– Верится мне, ты осознала, что мы далеко от суши и тебе не попытать удачу в море. – Он закинул кусок фазана в рот и прожевал его.

Наверняка я знала одно – мы плывем на юго-запад. Но куда мы направляемся, непонятно. В Узком проливе самым южным портом был Дерн.

– Куда мы плывем? – спокойно спросила я, расправив спину.

– К Безымянному морю, – ответ дался Золе слишком легко, что мгновенно насторожило меня. Однако я не смогла скрыть своего удивления, чему Зола был явно рад. Он подцепил кусочек сыра и завертел пальцами вилку.

– Тебе нельзя плыть к Безымянному морю, – бросила я, поставив локти на стол и нагнувшись вперед.

Бровь Золы изогнулась, он медлил с ответом, прожевывая пищу.

– Значит, люди до сих пор рассказывают эту байку?

От меня не ускользнуло, что Зола не поправил меня. Золу до сих пор разыскивали в тех водах, отчего могу предположить, что у него было разрешение на торговлю в портах, расположенных ниже Узкого пролива.

– О чем задумалась? – ухмыльнулся он. По голосу Золы казалось, что ему действительно интересно.

– Пытаюсь понять, почему война с Уэстом для тебя важнее собственной головы.

Его плечи затряслись, голова склонилась вниз, и как только я подумала, что он подавился куском сыра, я осознала, что Зола смеется. Истерично.

Он ударил ладонью стол, сощурил глаза и отвалился на спинку стула.