СИНГУЛЯРНОСТЬ

Директор коллайдера почетный ректор Горингендского университета в Нидерландах доктор Уве Ван Перрен, не скрывая сомнения, покусывал губу, хмурился и скептически хмыкал. Он уже несколько минут всматривался в листок плотной бумаги, который положил перед ним Ник, и то, что он видел, ему явно не очень нравилось.

– Дайте-ка я попробую суммировать все, что от вас услышал, и то, что вы здесь наваяли, – он, наконец, положил лист на стол и поднял глаза на собеседников. – Вы хотите сказать, молодые люди, что очередное озарение навело вас на мысль, что в результате изменений, внесенных доктором Ривье в вектора столкновения пучков, возникает дополнительная энергия, провоцирующая появление квантовой черной дыры, которая создает микроскопическую гравитационную аномалию, изменяющую в своем объеме структуру пространства-времени. Из-за этого ЧД остается в прошлом, а вне этой аномалии время продолжает течь как обычно, не давая нам зарегистрировать ее нашими детекторами.

– Да. Именно потому после столкновения мы теряем часть массы и энергии распада протонов. Они идут на формирование дыры, – стараясь звучать как можно убедительнее, пояснил Ник.

– Занятно. Очень занятно, – Ван Перрен в задумчивости посмотрел в окно, где в давно опустившейся темноте моросил мелкий декабрьский дождь. – Вот, что я вам скажу: все это вполне может быть. С другой стороны, этого вполне может и не быть. Ваши мысли довольно необычны и очень интересны, но они никак не тянут даже на рабочую теорию. Материал вообще довольно сырой. Я бы порекомендовал вам над ним еще хорошенько подумать, проанализировать несколько рабочих циклов на коллайдере, подсобрать фактуру…

– Доктор Ривье вовсе не претендует на законченную теорию, – включился в разговор Майк. – Конечно, мы этим всем будем заниматься. Но, возможно, есть способ срезать углы.

– То, что вы, доктор Монтини, поддерживаете своего друга, несомненно, придаст веса его исследованиям, но, согласитесь, материал действительно сырой и, боюсь, срезание углов здесь не поможет, – покачал головой Ван Перрен.

– Ну почему же, Уве? Если мы экспериментальным путем зарегистрируем рождение квантовой черной дыры, все станет на свои места, – мило улыбнулся Майк.

– Экспериментальным путем? – старый ученый немного поморщился. Хотя в центре обращение друг к другу по имени поощрялось, ему не нравилось, когда этот молодой итальянский выскочка звал его «Уве». – Но, судя по вашей э… теории, зафиксировать появление КЧД в нашем времени нельзя. Она ведь остается в прошлом.

– В прошлом мы ее и поймаем, – не переставал улыбаться Майк. – Доктор Ривье, покажите нашему научному руководителю доработанное вами уравнение.

Не проронив ни слова, Ник выложил на стол еще один лист бумаги, где была выведена его формула с подставленными значениями.

– Хм… Откуда это у вас? Эти значения не имеют смысла. Судя по всему, вы взяли их с потолка, – директор Центра непонимающе посмотрел на француза.

– У нашего коллеги было еще одно просветление, – видя, что Ник стушевался, Монтини сам решил вести разговор. – Как при прошлом запуске коллайдера. Помните?

– Помню. Неделю назад. Тогда вы убедили меня изменить программу работы магнитов ускорителя на участках перед детектором. Это позволило выровнять встречные вектора протонных пучков практически в прямую линию и увеличить энергию столкновения. Результат был ошеломляющий. Мы до сих пор систематизируем новые данные и совершенствуем ваши расчеты, чтобы вывести столкновение пучков на идеальную прямую. Тогда его энергия будет еще больше.

– Да, босс, насчет результата вы правы, – одобрительно кивнул Майк. – Так вот значения калибровки магнитных полей доктору Ривье пришли в голову тоже в результате просветления. И я позволю себе предположить, что во время прошлого запуска коллайдера, когда вы выровняли вектора пучков по схеме Ника, у нас тоже появилась квантовая черная дыра. Мы просто не смогли ее обнаружить, хотя и зафиксировали странную гравитационную аномалию и энергетический выброс неизвестной природы, который обрушил региональную электросеть.

– Невероятно, – голландец с сомнением посмотрел на Ника. – И что же вы хотите на этот раз?

– Уравнение выводит нас на временное значение, которое с большой долей вероятности совпадет с появлением черной дыры в прошлом. Если нам известно время столкновения, то, применив коэффициент, предложенный Ником, мы в этом самом прошлом можем нашу дыру зафиксировать, запустив детектор на холодном ускорителе. Так, если следующий пуск коллайдера планируется через десять дней, а именно 17 декабря в 10.00, то, чтобы зафиксировать черную дыру, нам надо запустить детектор на 81 час раньше. То есть 14 декабря в час ночи.

– Постойте… – Ван Перрен поправил на переносице массивные очки. – Если время в пространстве вокруг дыры замедляется и она остается в прошлом по отношению к детектору, который живет по обычному времени, то он должен засечь ее и за 5 секунд до столкновения протонных пучков, и за минуту, и за час. Зачем запускаться на 81 час раньше?

– В этом весь вопрос, – развел руками Майк. – По теории, излучение Хокинга должно испарить КЧД в момент ее образования, но частиц, которые должны возникнуть в результате этого испарения, мы не наблюдаем. Отсюда три вывода… Либо испарение не происходит, а значит идет обратный процесс и дыра начинает поглощать окружающую материю со всеми вытекающими последствиями, которые бы мы наверняка зафиксировали. Либо произошло вскрытие пресловутого дополнительного микроизмерения, и между ним и дырой происходит обмен массой и энергией. Еще, как вариант, происходит явление, которое мы пока не в состоянии объяснить, но которое не позволяет зафиксировать движение дыры в прошлое на раннем этапе. Уравнение Ника указывает на 81-й час до столкновения. Как он вышел на эту цифру, мне тоже непонятно, но вполне возможно, что это и есть время испарения КЧД. Если это так, то мы сможем ее зарегистрировать.

– Возможно… Непонятно… Не в состоянии объяснить… – голландец недовольно нахмурился. – У вас, молодые люди, один туман и никакой конкретики. Вот выложите мне все это на бумаге в виде стройной теории. Дайте пару месяцев на изучение. Сделайте презентацию на совете ЦЕРН. Опубликуйте в научных изданиях. Вступите в полемику с оппонентами. Тогда у вас будет вполне достойное основание на проведение эксперимента.

– Доктор Ван Перрен, – тяжело выдохнул Майк и чуть подался вперед, – вам ли не знать, что вся квантовая физика – это сплошные «возможно… непонятно… не в состоянии объяснить». Мы до сих пор ни хрена толком не знаем о квантовом мире, а то, что думаем, что знаем, не больше чем горстка разрозненных теорий, большинство из которых не подтверждены экспериментами и из-за этого больше похожи на бред, создающийся только для того, чтобы потешить самолюбие их авторов. Мы вам предлагаем малой кровью вскрыть целый пласт информации, который, наконец, сможет подвести хоть какую-то по-настоящему научную базу под этот цирк, называющийся сейчас квантовой физикой. Это, конечно, если все произойдет так, как описал Ник. Поверьте, во время прошлого запуска мы столкнулись с чем-то необычным. Природу этого мы не можем объяснить. Да никто толком и не пытается это сделать. Но уравнение доктора Ривье дает нам шанс. Пусть вероятность, что случится именно то, что просчитал Ник, довольно мала, но возможный результат стоит того, чтобы это проверить.

– Поймите, молодые люди, на запуск детектора необходимо разрешение ЦЕРН. Это один из самых сложных измерительных приборов в мире, – голландец бессильно развел руками. – Боюсь, это выше моих полномочий. Особенно учитывая тот факт, что в результате прошлого запуска, проведенного по расчетам доктора Ривье, у нас уже вышло из строя несколько сенсорных групп.

– Твою мать! – выругался Майк, чувствуя, что они зашли в тупик. – Должен же быть какой-то выход.

– Э… Секунду, – Ник резко поднял руку. – Детектор ведь сейчас на обслуживании? Идет настройка новых сенсоров?

– Да, – согласно кивнул Ван Перрен.

– Когда все будет собрано, его ведь надо будет протестировать? А что, если провести тесты за 81 час до запуска коллайдера?

– Гениально! – Майк вскочил с кресла, подошел к стоящей у стены кофе-машине и, нажав кнопку «капучино», резко обернулся. – Конечно! Можно прогнать детектор в тестовом режиме во время, указанное Ником. И не надо никаких разрешений!

– Это интересно… – профессор снял очки и помассировал переносицу. – В этом случае разрешений действительно не надо. Хм… Детектор должен пройти несколько циклов в тестовом режиме, и заключительный прогон можно провести как раз тогда, когда вы хотите.

– Спасибо, доктор Ван Перрен, – довольный Майк слизнул кофейную пенку с губ и протянул руку пожилому ученому.

– Эй! Эй! Еще ничего не решено. Я просто сказал, что это возможно. Здесь надо все согласовать с доктором Гринбергом. Он отвечает за детектор.

– Но, если Давид… э… доктор Гринберг не будет возражать, вы дадите согласие? – не унимался Майк.

– Не надо никакого согласия, молодые люди. Если Гринберг мне принесет измененный график испытаний детектора, я просто его подпишу.

– Еще раз спасибо за помощь и понимание, доктор Ван Перрен. Вы первые получите отчет об эксперименте, если, конечно, не пожелаете присутствовать при нем лично.

Когда молодые физики вышли из кабинета, голландец некоторое время неодобрительно смотрел на недопитую Майком бумажную чашечку с капучино, оставленную на сверкающей стерильной чистотой стеклянной поверхности его рабочего стола, затем достал спутниковый телефон и, выбрав защищенный канал, нажал на кнопку вызова.

– Рад вас слышать, профессор, – услышал он голос с легким американским акцентом.

– Все. Машина запущена.

– Кто? – прозвучал в трубке короткий вопрос.

– Николя Ривье из группы доктора Андерсена.

– Да? Значит, сработало и второй раз. Теперь будем ждать результат.

– Да. Теперь будем ждать результат, – эхом отозвался доктор Ван Перрен и нажал красную иконку окончания разговора.

В широком коридоре доктор Ривье остановил итальянца и с благодарностью пожал ему руку.

– Спасибо, Майк. Без тебя я бы никогда старика не уломал.

– Да ну? А по мне так всю работу сделал ты. Идея с тестовым прогоном твоя. Ничего такого в том, что детектор включится в нужное для нас время, нет, и ответственности Ван Перрен на себя никакой не взял. Если случится что, во всем будет виноват Гринберг, – Монтини по-дружески похлопал Ника по плечу и развернул его в сторону лифтов. – Я вот на что обратил внимание. Старик совсем не удивился, увидев наши вычисления. Да, он вздернул брови и изобразил кислую мину, но у меня создалось впечатление, что он уже видел твое уравнение.

– Не мог он его видеть. Ты первый, кому я его показал. Ну, Лиз еще видела и Тата в ресторане.

– Вот-вот, и я о том же. Но все же странная реакция, – они вошли в лифт, и итальянец непривычно серьезным взглядом посмотрел в глаза приятелю. – Не кажется ли тебе, что вокруг коллайдера закручивается какая-то дурно пахнущая история?

– Брось. Это все шпионские бредни, – лениво отмахнулся Ривье. – Зачем мы им? У нас чистая наука. Кварки, глюоны, мезоны… Кому кроме нас нужна эта дребедень?

– А экотеррористы? А волна негатива в СМИ? А усиление охраны Центра? А нападение на тебя с Лиз?

– Это все разрозненные факты. Негатив подпитывают Штаты, потому что ЦЕРН не пускает их в нашу программу исследований. С террористами все тоже предельно ясно. Они считают, что наши эксперименты могут привести к концу света, и перешли к более радикальным действиям. Отсюда и усиление охраны.

Они вышли из лифта и остановились у стойки службы безопасности, за которой находились рамки металлодетекторов и просторное, уставленное большими вазонами с пышной зеленью фойе с несколькими группами кресел для посетителей. Ник приложил свою электронную идентификационную карту к считывающему устройству. Один из охранников одобрительно кивнул и пожелал им хорошего вечера.

– Еще не так поздно, – Майк глянул на часы и направился к двери. – Я знаю отличный ресторанчик здесь недалеко, в Сатини. Пошли, пропустим по стаканчику. Отметим удачный разговор со стариком. Ты все равно один. Даже ужин приготовить некому.

– Неплохая мысль. Мне бы пара бокалов красного не помешала. Я после него лучше сплю.