Неестественный отбор

– Не возражаю, – Коллинз сделал пометку в своем планшете, – передайте мне данные по этим людям и с завтрашнего утра они будут в вашем распоряжении.

– Я также прошу дать санкцию на запуск одного из элементов глобальной программы «Немезида». Необходимо включение скрытого фильтра по ключевым словам и фразам проекта на всех подконтрольных нам внутренних и внешних серверах и мобильных сетях, а также в сетях внутри США и за рубежом, к которым мы имеем скрытый доступ.

– Это может быть расценено как кибератака, – оживился молчавший до этого Литман.

– Коэн прав, – возразил вице-президент. – Если мы не решим проблему в ближайшее время, может разразиться глобальная катастрофа, по сравнению с которой любая кибератака покажется детской возней в песочнице. Крис, Норман, на этом этапе трех наших санкций достаточно, чтобы АНБ[8 - англ. NSA – National Security Agency – Агентство национальной безопасности США. Крупнейшее агентство США по сбору и анализу разведывательной информации в основном через электронные и другие технические средства.] запустило «Немезиду», поэтому сразу после этой встречи проинструктируйте директора. Утром я согласую наши действия с Президентом.

Коллинз утвердительно кивнул, Литман бросил короткое «согласен» и принялся листать свой планшет.

– Решение принято, господа. Есть ли еще вопросы к Патрику? – вице-президент обвел присутствующих внимательным взглядом. – Хорошо, мстер Коэн, спасибо за брифинг. Мы ценим то, что вы делаете для своей страны, и, поверьте, ваши усилия будут вознаграждены по достоинству.

– Спасибо за поддержку, господа, – Коэн встал с кресла и направился к двери.

– Кстати, Патрик, когда следующий брифинг ФБР по расследованию? – спросил, оторвавшись от планшета, Литман.

– Завтра в семь утра. Думаю, к десяти я буду готов доложить вам о ходе расследования.

Когда дверь за Коэном закрылась, вице-президент встал и размеренно зашагал по гостиной.

– Нам повезло, что Патрик работает на проекте. Настоящий патриот и отличный профессионал, – медленно проговорил он, подойдя к окну.

– Да, прекрасный специалист, – кивнув, согласился Коллинз. – С ним было бы вдвойне приятно работать, если бы он не был таким занудой и педантом. «Да, сэр. Нет, сэр». За двадцать лет совместной работы мог бы понять, что мы – одна команда.

– Ничего не вижу плохого в соблюдении субординации, – поднял глаза от своего планшета Литман. – Это, тем не менее, не остановило его от проведения нас через полиграф. Однако он действительно прав – мы в полном дерьме, господа. Я не верю, что контейнер с докладом мог просто затеряться.

– Да… Положение критическое. Если доклад попадет к нашим оппонентам, мы будем иметь кризис, с каким еще не сталкивались, – с готовностью согласился Кроуфорд. – Одно ясно – необходимо посвятить Президента в детали проекта, описать сложившуюся ситуацию и предусмотренные меры по минимизации негативных для страны последствий. Я сделаю это утром. Не думаю, что на завтрашнем брифинге Патрик нам поведает нечто кардинально новое. Если нападавшие получили итоговый доклад, он уже наверняка отправлен по назначению. Я встречусь с Президентом до завтрака. Хорошо, что есть еще одна копия доклада, иначе мы бы вообще смотрелись как полные идиоты.

– Представляю, какой это будет шок для президента, – нахмурив лоб, пробурчал Литман. – А кто сообщит экс-президенту Фостеру?

– Я уже связался с ним, – Кроуфорд снова опустился в кресло. – Дэвид Фостер в Вашингтоне с семьей, готовится к рождественскому приему в Белом доме.

– Очень удачно, – согласился Коллинз. – Надо только быть с ним осторожнее. Фостер никогда не был энтузиастом проекта, а учитывая его склонность к истерикам, он может увести разговор с президентом далеко от конструктива.

– Хорошо, господа. Я сейчас свяжусь с Дэвидом и согласую визит к президенту. Что мы еще можем обсудить или предпринять в сложившейся ситуации? – Кроуфорд обвел внимательным взглядом своих собеседников.

– Думаю, надо перенести утренний брифинг на более позднее время, когда вы вернетесь от Президента, – предложил Коллинз.

– Я не знаю, как будет протекать разговор и сколько он займет времени, поэтому не ждите меня, – сказал, пожав плечами, вице-президент. – Может, у Патрика будет информация, требующая нашего немедленного вмешательства. Если появится что-то серьезное, сразу же свяжитесь со мной.

– Хорошо. Так и поступим, – подытожил разговор Литман, вставая с кресла. – Тогда, наверное, все. Не будем вам мешать. Вам еще готовиться к разговору с Президентом.

Когда гостиная опустела, Кроуфорд взял со столика недопитый стакан с виски, бросил туда несколько свежих кусочков льда, подошел к окну, отдернул плотную штору и нажал на клавишу на подоконнике. Тяжелое бронированное стекло окна медленно подалось назад, впуская в гостиную морозный и на редкость свежий зимний воздух. За окном немного размытый хлопьями снега виднелся Белый дом, подсвеченный прожекторами и мигающий рождественской елкой у входа.

«Веселое предстоит Рождество, – подумал он и пригубил виски. – Особенно для Президента. Что ж, власть – штука опасная, особенно власть публичная, та, что на виду у всего мира».

Тонко пискнул стационарный коммуникатор на столе. Кроуфорд обернулся и коротко бросил:

– Слушаю.

– Сэр, на линии Коэн, – сообщил помощник.

Вице-президент тихо выругался. Он не ждал ничего хорошего от звонка директора «Базы» через десять минут после окончания совещания.

– Где он находится?

– Он в здании, сэр. Просил соединить, как только Коллинз и Литман покинут ваш кабинет.

– Хорошо. Не надо соединять. Пусть заходит.

Кроуфорд с тяжелым вздохом повалился в кресло и, залпом допив стакан, отсутствующим взглядом уставился на лежащий на журнальном столике футляр с последней копией доклада по проекту «Лунный Свет».

Через несколько минут в гостиную вошел Коэн и опустился в кресло напротив вице-президента.

– Я понимаю, Патрик, что вы пришли с очередной порцией плохих новостей.

– Извините, сэр, я должен сообщить вам это лично. Дело в том, что перед тестом на полиграфе я проинструктировал специалистов, чтобы они, несмотря на результаты, вложили в конверты заключения, подтверждающие отсутствие утечки со стороны всех четверых, прошедших через полиграф.

– Ну и… – Кроуфорд поднял на Коэна усталые глаза.

– Результаты одного из тестируемых не совсем однозначны.

– Кто? – вице-президент повысил голос, чуть подавшись вперед.

– Литман…

– Вот дерьмо! Как он мог! Я знаю его почти тридцать лет…

– Боюсь, сэр, ситуация несколько сложнее. Мы не можем сделать однозначные выводы о предательстве.

– Поясните.

– Дело в том, что результаты теста говорят о том, что Литман не является источником утечки… Вернее, он верит в то, что он никому ничего не рассказывал о курьере.

– Вы меня доконаете, Патрик, – Кроуфорд устало обмяк в кресле, подняв глаза к потолку. – Тогда в чем же дело!

– Дело в том, что сканер мозговой активности зафиксировал несколько цепочек сигналов, отражающих его реакцию на задаваемые вопросы на подсознательном уровне. Они говорят о сильном эмоциональном напряжении и даже страхе, связанном с правдивыми ответами по поводу утечки.

– Черт возьми! У нас у всех сильное эмоциональное напряжение!

– Причиной эмоционального напряжения Литмана является внешний фактор, как бы убеждающий его, что он говорит правду. Во всяком случае, так эти сигналы интерпретируют специалисты. Это может происходить по трем причинам: сложное психическое заболевание, прием психотропных средств или гипнотическое воздействие.

– Вы хотите сказать, что Литман… – начал Кроуфорд и, не договорив, замолчал, напряженно сдвинув брови.

– Сэр, я хотел бы попросить вас санкционировать полную проработку передвижений Нормана Литмана за последние две недели, то есть с момента, когда было назначено сегодняшнее совещание, а также полный доступ к его банковским, медицинским документам и всем видам почты, включая личную. Все действия будут проведены моими людьми через Национальную систему наблюдения и анализа персональных данных. О проверке будут знать только три человека: вы, я и мой помощник – он же аналитик, участие которого в проекте вы одобрили.

– Но ведь вы сказали, что с ним работает Служба безопасности «Базы» и…

– С ним действительно работает наша Служба безопасности. Его также пропустили через нейрополиграф, с той лишь разницей, что с его согласия ему ввели препараты, стимулирующие правдивые ответы.