Будни

– Ну, когда они уходят, всегда шумно. То их там друзья ждут, то они домой вместе собираются. Короче, все время болтовня, пока все не разойдутся.

– А когда вы закрывали дверь, было тихо?

– Как в гробу, – кивнул старик.

* * *

Женщине, подсевшей к столу детектива Мейера, на вид было года тридцать два. Длинные прямые черные волосы свободно падали на плечи. Большие карие глаза выдавали страх. На ней было оранжевое пальто от хорошего портного.

– Мне очень неловко, – начала она, – но муж настоял, и я пришла.

– Понимаю, – кивнул Мейер.

– У нас духи, – вымолвила женщина.

В другом конце комнаты Клинг отпер дверь камеры для задержанных и сказал:

– О'кей, парень, иди отсюда. Постарайся не надраться до утра.

– Еще половины второго нет, – ответил мужчина, – ночь только началась.

Мейер посмотрел на сидящую напротив женщину, изучая ее с неким новым интересом, потому как, вообще-то, она не была похожа на тронутую. Он уже много лет работал в полиции, столько, что не хотелось вспоминать, и встречался с помешанными всех видов и рангов, но ни разу еще не видел такой миловидной, как Адель Горман – с низким голосом и тщательно наложенным макияжем.

– В доме. Привидения, – повторила она.

– Где вы живете?

Он записал ее имя в блокнот и продолжал рассматривать посетительницу, не выпуская из пальцев карандаш. Мейер вспомнил другую женщину, которая пришла в эту дежурку в прошлом месяце и заявила, что к ней в спальню подглядывает с пожарной лестницы горилла. Туда послали патрульного для составления протокола, даже звонили в цирк и в зоопарк (которые в то время по совпадению были в городе и хоть в какой-то мере делали правдоподобным заявление), но обезьяны не было на лестнице, и из клеток никто не сбегал. Женщина явилась на следующий день с сообщением, что горилла ее не оставляет, а только сменила наряд – теперь на ней цилиндр, а в лапах черная трость. Мейер заверил посетительницу, что взвод полицейских будет всю ночь дежурить у ее дома. Она несколько успокоилась. Потом он сам лично проводил ее из дежурки вниз по окованным железом ступенькам мимо висячих фонарей на входе и вывел на тротуар у здания участка. Сержант Мерчисон, стоявший за пультом, покачал ей вслед головой и буркнул: «На улицах их больше, чем в психушках».

Мейер разглядывал сейчас Адель Горман, вспоминая слова Мерчисона, и думал: «В сентябре гориллы, в октябре привидения».

– Мы живем в Смоук Райз, – продолжала Адель. – Собственно, это дом моего отца, но мы живем там все вместе.

– Адрес?

– Макартур Лэйн, 374. Можно ехать по любой дороге, ведущей в Смоук Райз, это примерно полторы мили к востоку от Силвермайн Овал. На почтовом ящике есть имя – Ван Хоутен. Это мой отец. Биллем Ван Хоутен, – она замолчала и посмотрела на полицейского, видимо, ожидая реакции.

– О'кей, – кивнул Мейер и, поглаживая рукой лысую макушку, поднял глаза:

– Значит, вы говорите, миссис Горман…

– Что у нас в доме привидения.

– Уг-ум. Какие именно?

– Духи. Домовые. Тени. Я не знаю, – она пожала плечами, – а какие бывают привидения?

– Ну, это ваши привидения, вы мне и расскажите.

На столе Клинга зазвонил телефон. Он взял трубку:

– 87-й участок. Детектив Клинг.

– Их двое, – сказала Адель.

– Мужчины, женщины?

– Одно – мужчина, другое – женщина.

– Да, – произнес в трубку Клинг. – Давай, действуй.

– Сколько им лет, как вы думаете?

– Несколько веков, наверное.

– Нет, я…

– А-а, вы интересуетесь, сколько им на вид? Ну, мужчине…

– Вы видели их?

– О да, много раз.

– Уг-ум, – опять промычал Мейер.

– Я сейчас буду, – сказал Клинг в трубку. – Оставайся там.

Он вскочил, выдвинул ящик стола, извлек оттуда револьвер в кобуре и торопливо пристегнул его к ремню.

– Кто-то бросил бомбу в церковь у магазина. Калвер-авеню, 1733. Я туда.

– Давай. Возвращайся, – бросил Мейер.

– Нам нужна будет пара мясовозок. Священник и еще двое убиты, много раненых.

– Дэйву скажешь?

– По пути – кивнул Клинг и исчез.

– Миссис Горман, – обратился к даме Мейер, – вы видите, мы сейчас очень заняты. Не могли бы ваши привидения подождать до утра?

– Нет, не могли бы, – ответила Адель.

– А что так?

– Они появляются ровно в два сорок пять ночи, и я хочу, чтобы их кто-нибудь увидел.

– А почему бы вам и вашему мужу не посмотреть на них?