Ружье

– Видите ли… В пятницу вечером к нам в бар зашел человек. Примерно в полночь. Может, чуть раньше или чуть позже.

– Так, так, продолжайте.

– Он был сильно взвинчен, руки дрожали… Выпил он две порции. А может, и больше, не помню. Он сидел у стойки, пил, и вид у него был такой, будто за ним кто-то гонится. Он смотрел то на часы, то на дверь. Нервничал. Сильно нервничал. – Мартин глубоко вздохнул. – Ну, а Марджи, женщина добросердечная и отзывчивая, стала с ним говорить о том о сем, и вскоре он немножко расслабился. Не то чтобы совсем успокоился, но расслабился. Они разговаривали довольно долго. Он ушел, когда мы уже закрывались.

– Сколько было времени?

– Два часа.

– Он ушел один?

– Да.

– А почему, мистер Мартин, вы решили…

– Он вернулся. Часа в четыре. Я убирал бар. После закрытия приходится еще поработать. В пятницу я обычно ухожу не раньше пяти, а то и в полшестого.

– Чего он хотел?

– Он хотел узнать фамилию Марджи.

– Вы ему сказали?

– Нет.

– Но тогда…

– Он умолял меня назвать ее фамилию. Сказал, что она представилась ему, когда они беседовали, только у него вдруг вылетело из головы. А теперь ему обязательно надо еще потолковать с ней. Говорил, что был бы мне очень признателен и так далее. Я сказал, что четыре утра – не время для разговоров. Посоветовал ему зайти завтра. Сказал, что она всегда бывает у нас после ужина. А он заладил, что должен поговорить сейчас. Тогда я велел ему проваливать и не злить меня. Я не люблю задираться. В последний раз я дрался лет в двенадцать, но парень начал действовать мне на нервы. Черт возьми, время четыре, а ему, видите ли, нужно поговорить с Марджи. Я сказал, что если ему позарез нужна женщина, то с Марджи этот номер у него не пройдет. Посоветовал дойти до Калвер-авеню – уж там-то девиц хватает. – Мартин опять сделал паузу. – Извините, ребята. Я понимаю, у вас работа. Но я хотел бы дорассказать, чем все это кончилось.

– Продолжайте, мистер Мартин.

– А потом он ушел.

– Когда?

– Примерно в полпятого.

– Но вы не сказали ему фамилию миссис Ридер?

– Нет.

– Адрес?

– Нет, конечно.

– А как его звали?

– Не знаю.

– Вы слышали, о чем они беседовали?

– В тот вечер у меня было много работы.

– Значит, вы не слышали его разговора с миссис Ридер?

– Нет.

– Думаете, она действительно назвала ему свою фамилию?

– Возможно. Когда люди знакомятся, такое бывает.

– Но он сказал, что забыл ее?

– Да.

– От волнения?

– Да.

– Как вы думаете, почему он волновался?

– Не знаю. Может, от того, что она с ним заговорила? Не знаю.

– Почему вы думаете, что он в конце концов нашел ее?

– Он мог вспомнить ее фамилию и отыскать адрес по телефонной книге. Она там значится. Прежде чем прийти к вам, я проверил…

– Думаете, он нашел ее адрес по книге и пошел к ней?

– Да.

– В половине пятого утра?

– Да.

– Поговорить?

– Заняться с ней любовью, – сказал Мартин и вдруг покраснел.

* * *

Любовью как раз собирался заняться Берт Клинг, у которого был выходной. Он думал о своей девушке все утро и весь день и наконец заявился к ней в половине пятого, открыв дверь ключом, который дала ему Синди. Теперь он сидел в полутемной квартире и ждал, когда она вернется.

Город за окном замедлял свой бег, и сумерки очень способствовали этому тихому торможению. Клинг сидел в кресле и смотрел в окно. Вначале небо сделалось красным, затем лиловым и вскоре превратилось в черный бархат. В квартире стояла мертвая тишина.

Где-то по городу с населением в десять миллионов бродил человек по имени Уолтер Дамаск, убивший Розу и Эндрю Лейденов со зверской жестокостью, дважды выстрелив каждому в лицо. Но не это сейчас волновало Клинга. Ему не терпелось оказаться в постели с Синтией Форрест. Клинг услышал, как она отпирает дверь, но даже не шелохнулся. Он сидел в темноте и улыбался, но потом вдруг понял, что может ненароком испугать ее, и встал, чтобы включить настольную лампу. Но она уже заметила какое-то шевеление в темноте и охнула, прежде чем он успел сказать: «Это я, Синди!»

– Господи, ну и напугал же ты меня! – воскликнула она и зажгла свет в прихожей. – Почему так рано?