Культ

Перлайн вытерла лоб рукавом.

– Что-нибудь еще?

Верн мрачно улыбнулся:

– Боюсь, нет.

Диббс потер челюсть. Его глаза выдавали страх, тот самый, который испытывала сама Перлайн. Страх за совершенно невинных. За детей. Возможно, страх того, что она не годится для этого дела.

– Можешь понаблюдать здесь?

Диббс кивнул и насупился на нее.

– Ты уверена, что в порядке?

Она обсуждала с ним дело Харт. Он предложил терапию, и она сорвалась на него. И тем не менее ее сердце забилось быстрее от ласковой заботы в его взгляде. Его обеспокоенность против воли тронула ее и вселила страх, что он прав. Она сегодня комок нервов. Диббс видит трещины в ее фасаде. В этом-то и заключается проблема с ним: он слишком проницателен. Он слишком хорошо ее понимает.

Перлайн выпрямила спину, осмотрелась вокруг, надеясь, что остальным не так очевидны ее затруднения.

– Я в порядке, спасибо.

Он еще секунду удерживал ее взгляд, пристально и понимающе всматриваясь в ее глаза.

– Дай знать, если я тебе понадоблюсь.

Она кивнула, желая – всего на секунду – открыться, но сдержалась. Это не принесет ничего хорошего. Если она сейчас признается в своих страхах, то скорее всего сломается. А когда пропали двое детей и у ее ног лежит мертвый человек, это не вариант.

Диббс внимательно посмотрел на нее, потом присоединился к Верну.

С тяжелым сердцем Перлайн обратила внимание на криминалиста Харрисона, фотографа. Она взяла себе за правило получить как можно больше информации о роли каждого, кто принимает участие в осмотре места преступления. Общаясь с коллегами и прочитав все, что могла, она приобрела глубокое понимание фундаментальной роли каждого человека. Перлайн было необходимо чувствовать, что она контролирует расследование. Точное знание того, что должен делать каждый участник, когда и как он должен это делать, также значило, что она могла быстро заметить нестыковки, некомпетентность или ошибки. К сожалению, ошибки, вызванные человеческим фактором, встречались гораздо чаще, чем следовало бы. Иногда ей становилось больно от досады на чужие ошибки.

Она несколько минут наблюдала за Харрисоном. Он перешел от общих снимков к крупным планам отдельных вещдоков. Как и положено, он использовал штатив и профессиональный свет, чтобы добиться оптимальной детализации и четкости. Эти снимки, в частности, помогут криминалистической лаборатории анализировать улики. Если этот мужчина правильно выполнит свою работу, в фотоотчет войдут сведения о каждой фотографии, включая ее номер, описание и расположение предмета или места, время и дату, когда сделан снимок, и любые подробности, которые могут иметь значение. Полнота и точность фотоотчета принципиально важны: без него фотографии с места преступления потеряют свою пользу. Но бывает, случаются ошибки, подробности теряются. Во время расследования убийства Кеннеди фотографы ФБР не сделали описания своих снимков. В результате позже следователи не смогли отличить входные и выходные отверстия от пуль, а это критически важный фактор в определении местоположения стрелка. Человеческая ошибка, ни больше ни меньше. Перлайн такого не терпела, и все-таки понимала, что совершенство невозможно. Непогрешимых не бывает. Ошибаются все, включая ее. Даже побои в детстве не излечили ее от этого. Она часто прокручивала в голове дело Харт, гадая, не пропустила ли что-нибудь, не ошиблась ли где-то.