Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 5. Часть 7. Разбитые мечты

Ким Ир Сен имел в виду Китай, когда заявил на VI съезде ТПК, что социалистические страны «не должны идти на беспринципный компромисс с империализмом, не должны жертвовать интересами других стран ради собственной выгоды» (эта часть доклада в китайской печати была опущена).

В Пхеньяне не могли спокойно относиться к тем процессам в Китае, которые развенчивали культ личности Мао, вели к отказу от многих прежних догм и постулатов, близких руководству КНДР. Китайский прагматизм опрокидывал многие «теоретические» положения чучхе, наносил удар по всей идейно-политической платформе корейского руководства.

В тот же период в очередной раз обострились противоречия между двумя странами по вопросам экономического сотрудничества, в частности по поставкам в КНДР китайской нефти. Во время переговоров по торговле на 1980 год китайцы потребовали перейти на оплату нефти в конвертируемой валюте и по мировым ценам. В связи с отказом корейской стороны на эти условия поставки нефти в КНДР были прерваны[9 - See: The Japan Times. 1980. May 5.].

II. Корейско-китайское политическое сотрудничество в 1982–1985 годах

Для корейско-китайских отношений последних лет характерен интенсивный делегационный обмен на самых различных уровнях, включая высший.

В 1981–1982 годах были осуществлены взаимные визиты на уровне премьеров (Ли Ден Ока и Чжао Цзыяна), поездка в Китай корейской партийной делегации во главе с членом Политбюро ЦК, секретарем ЦК ТПК Ким Ен Намом, неофициальный визит Ху Яобана и Дэн Сяопина в Пхеньян в дни празднования 70-летия Ким Ир Сена, обмен военными (с китайской стороны во главе с министром обороны Гэн Бяо) и парламентскими (с китайской стороны – член Политбюро ЦК, член Секретариата ЦК КПК Си Чжунсюнь, а с корейской – секретарь ЦК ТПК Хо Ден Сук) делегациями, группами руководящих работников Министерства иностранных дел и другие поездки.

Центральным событием в корейско-китайских отношениях явился официальный визит Ким Ир Сена (15–25 сентября 1982 г.) в Китай, первый с 1975 года. Благодаря этой поездке политическое, экономическое и военное сотрудничество сторон заметно активизировалось.

В 1983 году в КНДР выезжали: партийно-правительственная делегация на празднование 35-летия республики во главе с председателем ПК ВСНП[10 - Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей.], членом Политбюро ЦК КПК Пэн Чжэнем, министр иностранных дел КНР У Сюэцянь, парламентская делегация во главе с заместителем ПК ВСНП, членом Секретариата ЦК КПК Чэнь Писяном. В Китае, в свою очередь, побывали: делегация ТПК во главе с членом Политбюро ЦК ТПК Со Юн Соком, парламентская делегация во главе с председателем Постоянного совета ВНС КНДР Ян Хен Себом. Неофициальный визит (свой первый за рубеж) нанес Ким Чен Ир. В 1983 году были, кроме того, проведены две закрытые встречи Ху Яобана с Ким Ир Сеном на корейско-китайской границе.

В 1984 году имел место обмен визитами между Ху Яобаном и Ким Ир Сеном. В Китае побывали премьер Административного совета КНДР Кан Сен Сан, министр иностранных дел Ким Ен Нам.

В 1985 году состоялась встреча Ким Ир Сена с Ху Яобаном в пограничном городе Синыйчжу. В праздновании 35-й годовщины вступления китайских добровольцев в войну в Корее участвовала партийно-правительственная делегация КНР во главе с членом Политбюро ЦК КПК, членом Секретариата ЦК КПК, заместителем Премьера Госсовета КНР Ли Пэном. В Нью-Йорке была организована встреча члена Политбюро ЦК ТПК, вице-президента КНДР Пак Сен Чера с Чжао Цзыяном.

В последние годы происходит существенное развитие всего комплекса делегационных обменов между КНДР и КНР (табл. 1).

Таблица 1

Делегационные обмены между КНДР и КНР в 1980–1985 годах[11 - Подсчитано по публикациям в «Нодон синмун» и данным информационного бюллетеня агентства Синьхуа.]

* По состоянию на 1.XII.1985.

Как видно из табл. 1, делегационные обмены между КНР и КНДР стали быстро возрастать с 1982 года и ежегодно увеличиваются почти вдвое. При этом следует иметь в виду, что о части взаимных визитов стороны не сообщают в прессе. Судя по высказываниям китайских официальных лиц и корейских дипломатов в Пекине, «неучтенными» остаются до 10 % от общего числа делегаций.

Делегационный обмен осуществляется по всем линиям. В партийные связи, базирующиеся на ежегодно согласуемых планах, вовлечены большинство членов ЦК КПК и ТПК, сотрудников аппарата центральных комитетов. Поездки предусматривают обмен опытом, ознакомление с работой, участие в деловых совещаниях и торжествах, отдых и т. п. Интенсивный обмен по тем же параметрам происходит по линии комсомола, руководящих хозяйственных кадров, парламентариев. В постоянном контакте находятся военные ведомства, общественные организации. Развит обмен по линии обществ дружбы, провинций и городов (особенно пограничных). В контактах участвуют журналисты, деятели культуры, спортсмены, школьники и т. п.

Повышенное внимание уделяет друг другу печать КНДР и КНР. В 1980 и 1981 годах в центральных газетах КНДР было опубликовано соответственно 386 и 489 материалов по китайской тематике и только 350 и 377 по СССР (по другим странам значительно меньше). В 1984 году таких материалов уже было 610 (по СССР – 540). Китайская печать поместила в 1981 году 320 материалов по Корее (по Румынии – 180, Югославии – 160), в 1984 году – 355 (по Румынии – 163, Югославии – 145)[12 - В прессе КНР публиковалось еще больше материалов по СССР, но значительная их часть носила негативный характер.].

Обе стороны неизменно в превосходных тонах оценивают состояние их отношений. Во время приема Гэн Бяо в КНДР в июле 1982 года корейский министр обороны О Дин У подчеркивал: «Китайско-корейская дружба является живым образцом пролетарского интернационализма, ярко сияет в истории международных отношений рабочего класса. Отношения между нашими партиями, народами и странами особые, замечательные, искренние, подобные отношениям между членами одной семьи». Гэн Бяо, в свою очередь, заявил: «В мире трудно найти такие отношения взаимного доверия и поддержки между партиями и народами, как между Китаем и Кореей. Народы наших стран всегда будут стоять вместе, несмотря ни на какие бури и изменения в мире»[13 - Нодон синмун. 1982. 21 июля.].

В телеграмме ЦК ТПК XII съезду КПК от 1 сентября 1982 года говорилось: «ТПК и корейский народ, которые всегда дорожат непобедимой корейско-китайской дружбой, скрепленной кровью в ходе длительной антиимпериалистической совместной борьбы и прошедшей испытания временем, будут и впредь рука об руку с Компартией Китая и братским китайским народом в борьбе против империализма, за торжество дела социализма»[14 - Сообщение ЦТАК. 1982. 1 сент.].

В ходе пребывания Ким Ир Сена в КНР в сентябре 1982 года руководители двух стран постоянно подчеркивали «бессмертность и нерасторжимость» китайско-корейской дружбы[15 - См.: Жэньминь жибао. 1982. 16, 18, 20, 21 сент.]. На переговорах в Пхеньяне в мае 1984 года с Ху Яобаном Ким Ир Сен заявлял: «Между ТПК и КПК, между корейским и китайским народами существует традиционная давняя дружба, народы наших стран живут как родные братья. Развитие этой традиционной дружбы в значительной мере стимулирует развитие революционности и стабильности между нашими странами»[16 - Нодон синмун. 1984. 6 мая.].

Подводя итоги визита в КНР Кан Сен Сана в августе 1984 года, китайские руководители отмечали, что этот визит «не только в полной мере продемонстрировал великую дружбу и сплоченность Китая и Кореи, но и продвинул вперед неуклонное, стабильное развитие отношений дружбы и сотрудничества между ними»[17 - Жэньминь жибао. 1984. 20 авг.].

На торжествах по случаю 35-летия вступления в Корейскую войну китайских добровольцев Ли Пэн говорил: «Две партии, две страны, два народа – Китай и Корея – в длительной совместной революционной борьбе кровью сплотили глубокую боевую дружбу. Эта дружба была подготовлена и выпестована при жизни председателя Мао Цзэдуна и премьера Чжоу Эньлая вместе с товарищем президентом Ким Ир Сеном»[18 - Жэньминь жибао. 1985. 23 окт.].

В ответ председатель ЦК Общества корейско-китайской дружбы Ли Чжа Бан отметил, что «в последние годы в Китае неоднократно бывал Ким Ир Сен, посещал КНР Ким Чен Ир, а Ху Яобан и Дэн Сяопин, в свою очередь, приезжали в КНДР. Эти события способствовали дальнейшему углублению особых дружественных отношений между руководителями двух стран и подняли традиционную корейско-китайскую дружбу на новую высокую ступень развития. Народ КНДР будет прилагать все усилия во имя непрерывного укрепления этой дружбы, скрепленной кровью и выдержавшей испытания»[19 - Нодон синмун. 1985. 23 окт.]. В передовой «Жэньминь жибао» по случаю торжеств в Корее содержались аналогичные тезисы, подчеркивалось, что «сотрудничество между КНР и КНДР стало особенно тесным в последние годы, когда участились взаимные визиты руководителей двух стран»[20 - Жэньминь жибао. 1985. 25 окт.].

Непременным атрибутом контактов между Пхеньяном и Пекином является взаимное восхваление и поддержка внутренней и внешней политики друг друга, лично руководителей двух стран, констатация «полного единства» взглядов по всем без исключения вопросам.

В приветственной телеграмме ЦК ТПК XII съезду КПК говорилось: «Компартия Китая превратилась в испытанный авангард китайского рабочего класса и надежную направляющую силу китайского народа. Сегодня трудолюбивый, талантливый братский китайский народ, последовательно придерживаясь четырех основополагающих принципов и ведя энергичную борьбу за строительство наиболее демократической и наиболее цивилизованной социалистической державы, тем самым добился политической стабильности и сплоченности всей страны, поставил экономику страны на путь надежного развития.

Ваша партия на международной арене активно выступает против империализма, колониализма, расизма, в поддержку и за солидарность с освободительной борьбой эксплуатируемых и угнетенных народов мира, за укрепление сплоченности с развивающимися странами и в защиту мира и безопасности в Азии и во всем мире.

Все эти вековые перемены, происшедшие в Китае, являются законным результатом правильной политики и мудрого руководства КПК, творчески применявшей всеобщую истину марксизма-ленинизма в конкретной обстановке китайской революции»[21 - Сообщение ЦТАК. 1982. 1 дек.].

Принимая Ким Ир Сена осенью 1982 года, китайские лидеры называли его «великим вождем корейского народа», упоминали о «блестящих достижениях корейского народа на всех фронтах, как внутреннем, так и внешнем». В прессе сообщалось, что руководители двух стран имели «полное единство мнений по всем обсуждавшимся вопросам». Выделялся их одинаковый подход к оценке роли Азии, третьего мира и движения неприсоединения в современном мировом развитии, готовность координировать усилия на международной арене[22 - См.: Жэньминь жибао. 1982. 16, 18, 20 сент.].

Во время пребывания в КНДР в мае 1984 года Ху Яобан подчеркивал, что «имеет с председателем Ким Ир Сеном и назначенным его преемником Ким Чен Иром идентичные точки зрения на развитие обстановки в Азии и на Корейском полуострове»[23 - Жэньминь жибао. 1984. 5 мая.]. На приеме 10 мая Ху Яобан отметил, что «по обсуждавшимся вопросам стороны достигли полного единогласия», его переговоры с Ким Ир Сеном «окажут позитивное и глубокое воздействие на безопасность, мир и стабильность в Азии». Ким Ир Сен в ответной речи указал, что «он и Ху Яобан обнаружили полное согласие в оценке нынешней международной обстановки, особенно положения в Азии и на Корейском полуострове, а также в подходе к мирному воссоединению Кореи»[24 - Жэньминь жибао. 1984. 11 мая.].

На торжествах в КНДР в октябре 1985 года в выступлениях корейской стороны была дана высокая оценка роли китайских добровольцев в войне в Корее. В подчеркнуто теплых тонах характеризовались отношения между двумя странами на современном этапе. Китай назывался «надежным союзником и прочным тылом» КНДР. Воздавалась обоюдная хвала достижениям КНР и КНДР, китайцы выделяли заслуги Ким Ир Сена, корейцы – Дэн Сяопина и Ху Яобана. Китайские представители восхваляли «независимую и самостоятельную» политику КНДР, говорили об «огромных усилиях КНДР по обеспечению мира и безопасности в Азии и во всем мире»[25 - Нодон синмун и Жэньминь жибао. 1985. 24–31 окт.]. В поздравительной телеграмме по случаю 70-летия Ху Яобана в ноябре 1985 года Ким Ир Сен назвал китайского лидера «близким другом корейского народа, вносящим большой вклад в дело укрепления и развития великой дружбы между Кореей и Китаем».

В последних выступлениях корейской прессы внешняя политика Китая характеризуется как «отвечающая интересам мира и социализма», вносящая «большой вклад в борьбу против империализма». Поддерживается китайская концепция сотрудничества между развивающимися странами в рамках Юг – Юг, выражается поддержка позициям КНР по вопросам воссоединения с Тайванем. Корейское руководство занимает сходные позиции с Пекином по так называемой кампучийской проблеме. КНДР не признает правительство НРК и осуждает политику СРВ в отношении Кампучии. Пхеньян участвовал в создании «коалиционного правительства» кампучийской контрреволюции, что открыто признавалось, в частности, в ходе визитов в Таиланд в 1982 году члена Политбюро ЦК ТПК Ким Ен Нама и члена Президиума Политбюро ЦК ТПК Ли Ден Ока[26 - See: The Bangkok Post. 1982. May 9.]. В 1984–1985 годах Пхеньян стал действовать более осторожно, но по-прежнему поддерживает дипотношения с «правительством» Н. Сианука, оказывает ему моральную и особенно материальную поддержку.

III. Различия в позициях и противоречия между КНДР и КНР

Несмотря, однако, на внешний весьма благополучный «фасад» корейско-китайских отношений и стремление Пхеньяна и Пекина всячески поддерживать и оберегать этот фасад, между сторонами продолжают существовать различия в позициях и противоречия по целому ряду вопросов внешней и внутренней политики. В годы «культурной революции» трения между Пхеньяном и Пекином, как уже говорилось выше, порой выходили наружу. Сейчас о них, как правило, можно лишь строить предположения на основе анализа высказываний руководителей двух стран, материалов прессы, чтения «между строк».

Довольно прозрачный намек на наличие «дистанции» между КНДР и КНР сделал Ким Ир Сен в интервью перуанской делегации, опубликованном газетой «Нодон синмун» 31 октября 1983 года. Он сказал: «Географически мы – полуостровная страна, находящаяся между большими странами. Вокруг нас Китай, Советский Союз и Япония… Расположенные вокруг нас большие страны издавна зарились на нашу страну и пытались поставить ее под свой контроль. <…> Низкопоклонники разделились на прокитайские, пророссийские и прояпонские группы… пытались добиться независимости страны под эгидой Китая или Советского Союза… Я критически взглянул на обстановку в национально-освободительном движении и остро почувствовал, что мы должны бороться, опираясь на силы своего народа».

В отдельных случаях корейские представители в частном порядке намекают на то, что у КНДР нет сколько-нибудь близких отношений с КНР, что с китайцами «трудно иметь дело», что для Пекина характерны «метания и зигзаги из стороны в сторону, то вправо, то влево», что политика Китая «эгоистичная», китайцы «чинят козни» и т. п. Подчеркивается, что Корея вынуждена терпеть такую китайскую политику, ибо между двумя странами существует очень длинная граница и стоит поссориться с Пекином, как «КНДР из полуострова превратится в остров».

Заслуживают, видимо, внимания и предположения в иностранной печати о том, что преемник Ким Ир Сена Ким Чен Ир лично не благоволит в последнее время к Пекину[27 - See for example: The South China Morning Post. 1985. Aug.12; Чжаньван. 1985. 19 сент.]. В этой связи примечательно, что Ким Чен Ир не присутствовал ни на одном мероприятии в рамках недавних торжеств в честь вступления китайских добровольцев в Корейскую войну, не принял ни одну из 30 китайских делегаций, прибывших на торжества.

В высказываниях китайских официальных лиц тоже порой можно уловить нотки раздражения корейскими партнерами: их «скрытностью, неискренностью», «шараханьями в политике».

Рассмотрим конкретно различия и противоречия между КНДР и КНР в той степени, в какой это позволяют имеющиеся данные.

Проблема урегулирования на Корейском полуострове

Главное разногласие между КНДР и КНР – в подходе к урегулированию на Корейском полуострове. Именно из-за этого вопроса в корейско-китайских отношениях возникали в прошлом и продолжают возникать скрываемые от посторонних глаз трения, а порой и острые конфликты.

Официально КНР полностью поддерживает линию Пхеньяна, в том числе идею создания Конфедеративной Демократической Республики Корё, требование о выводе американских войск из Южной Кореи, инициативу о трехсторонних переговорах (КНДР, США, Южная Корея) с целью урегулирования корейской проблемы. Китай, по признанию как Пекина, так и Пхеньяна, явился посредником в установлении неофициальных контактов между США и КНДР. Корейское руководство не оставляет расчетов использовать хорошие отношения Пекина с Вашингтоном для получения дивидендов в вопросе урегулирования на полуострове.

Китай, однако, к неудовольствию Пхеньяна, ведет двойную игру в корейском вопросе. Опасаясь того, что обострение обстановки в Корее неизбежно отразится на китайско-американских и китайско-японских отношениях, на реализации планов модернизации экономики КНР, Пекин фактически взаимодействует с Вашингтоном и Токио в корейском вопросе, подталкивает Север на диалог и компромиссы с Югом, рекомендует КНДР не акцентировать внимания на проблеме вывода американских войск, отодвигая ее решение на неопределенное время.

Китайские руководители не разделяют беспокойства корейской стороны по поводу напряженности на полуострове. Пекин, в отличие от Пхеньяна, не высказывает возражения против формирования альянса США – Япония – Южная Корея. Декларации в поддержку позиции КНДР зачастую используются Пекином только для того, чтобы добиться каких-то уступок от Вашингтона в двусторонних китайско-американских отношениях. Китай налаживает двусторонние контакты с Южной Кореей, осуществляя на деле американскую идею «перекрестного признания» великими державами обоих корейских государств.

Свидетельством расхождений в позициях КНР и КНДР по корейскому вопросу является абсолютное преобладание в корейской прессе перепечаток советских материалов на эти темы над перепечатками аналогичных китайских материалов.

В первой половине 1982 года Пекин довольно энергично поддерживал КНДР. Министр обороны КНР Гэн Бяо на переговорах с корейскими руководителями в июле 1982 года потребовал от США убрать свои войска и военное оборудование с Юга Кореи, обвинил Вашингтон в «гегемонистских действиях» на Корейском полуострове, в «неразумной поддержке фашистского режима Чон Ду Хвана»[28 - Нодон синмун. 1982. 20 июля.].

Принимая Ким Ир Сена в сентябре 1982 года, китайские лидеры заявили о своей безоговорочной поддержке всех корейских инициатив по объединению страны. Вместе с тем Пекин на этот раз воздержался от критики США и Южной Кореи в связи с проблемами Корейского полуострова. Ким Ир Сен же выступил с резкими обвинениями в адрес «американского империализма» в связи с обострением положения в Корее и международной обстановки в целом.

Сдержанность китайцев объяснялась изменением ситуации в отношениях КНР с США. В августе 1982 года стороны после долгих споров подписали очередное коммюнике по тайваньской проблеме, и Пекин немедленно снизил накал пропагандистских выступлений против Вашингтона, в том числе и по корейской проблематике.

На переговорах с госсекретарем США Дж. Шульцем в феврале 1983 года китайские лидеры полностью «забыли» упомянуть о ситуации на Корейском полуострове, где как раз в тот самый момент начались крупнейшие военные маневры Пентагона и южнокорейских войск «Тим спирит – 83». Лишь после протеста со стороны Пхеньяна мининдел КНР У Сюэцянь в коридоре походя бросил Дж. Шульцу одну малозначительную фразу о Корее[29 - See: News from Foreign Agencies. 1983. Febr. 5.]. Уже после отъезда Дж. Шульца явно для «умиротворения» КНДР китайская печать выступила с двумя комментариями, в которых Вашингтону рекомендовалось убрать войска с Юга Кореи (но о военных маневрах так ничего и не говорилось, равно как и об угрозе США миру в Корее и т. п.)[30 - См.: Жэньминь жибао. 1983. 10 и 12 февр.].

Весной 1983 года произошло дальнейшее потепление в китайско-американских отношениях, и выступления КНР по КНДР стали еще сдержаннее. В сентябре 1983 года на встрече Ху Яобана с Ким Ир Сеном в районе китайско-корейской границы Пекин убедил корейского руководителя добиваться смягчения обстановки на полуострове. Китайцы взяли на себя роль посредника между КНДР, с одной стороны, и США и Японией, с другой. В ходе переговоров с министром обороны США К. Уайнбергером в Пекине в сентябре 1983 года Дэн Сяопин по существу дал заверения Вашингтону в том, что у северокорейской стороны нет намерения осуществлять вторжение в Южную Корею, указав при этом, что ослабление напряженности на Корейском полуострове отвечает в долгосрочном плане как американским, так и китайским интересам[31 - See: The New York Times. 1983. Sept. 30.].

Вскоре, однако, 9 октября 1983 года в Рангуне произошел взрыв, в результате которого погибли высокопоставленные представители Сеула. В китайской печати без каких-либо комментариев опубликовали одинаковые по объему статьи о позициях Бирмы и КНДР по рангунскому инциденту. Было процитировано заявление бирманского правительства, что «убийство в результате взрыва в Рангуне 9 октября 17 высокопоставленных официальных лиц Южной Кореи является делом рук КНДР[32 - См.: Жэньминь жибао. 1983. 6 нояб.]. По дипломатическим каналам китайская сторона прямо обвинила Пхеньян в организации террористического акта и выразила свое возмущение тем, что КНДР торпедирует диалог на Корейском полуострове. Пхеньян в ответ отозвал из Пекина посла и всех советников своего посольства. Временным поверенным остался первый секретарь посольства КНДР в КНР[33 - См.: Жэньминь жибао. 1983. 10 нояб.].