Близнецам закон не писан. Том 1. Когда оживают легенды

Глава 2

В каждой стране обязательно присутствует злобный разбойник, который безжалостно третирует всё местное население.

В Палладии это был, например, некий маг Горгонио. Облюбовав себе тропинку поистоптанее, он садился на пенёчек в ожидании путешественника побогаче. А как дожидался – выходил перед бедолагой и предлагал незамысловатый выбор: либо подарить изголодавшемуся магу все имеющиеся денежки, или быть обращённым в камень. Народ, как правило, попадался толковый и денюжку дарил. Что, впрочем, не мешало Горгонио потом делать из мецената скульптурку поживописнее. Налюбовавшись делом рук своих, маг пенял изваяниям с укоризной: «Вас что, не учили: нельзя верить на слово бандитам с большой дороги и кандидатам в члены Ареопага перед выборами?»

Статуи, кстати, Горгонио продавал в местный музей под именем скульптора Донапревращалло и раз в год устраивал персональные выставки, где неизменно срывал непрекращающиеся аплодисменты.

Или вот Бонжурия. Самым известным бандитом там слыл некий Манюша. Каждый день усердный работяга с неизменным упорством выходил на большую дорогу5 и грабил богатых, чтобы потом отдать деньги бедным. В роли бедных (абсолютно случайно, конечно) почти всегда выступала бабушка трудоголика.

То, что у почтенной старушки имелась вилла на Бульбульковых островах, восемь замков в Бонжурии, три – в Мухлюндии, два – в Бухарии и весьма прибыльный гашишный бизнес в Янычарии, заботливого внучка ничуть не смущало.

Когда же любопытствующие путешественники спрашивали у жителей Светлограда: есть ли и в их прекрасной стране подобные возмутители спокойствия, аринельцы единодушно отвечали:

– Есть! Эльфы-близнецы Абрам и Эсфирь!

И улыбались с умилением.

***

Историю появления на свет первенцев Лазаря Кацмана знали все без исключения жители Аринеллы, начиная от семисотлетнего мага Евпатия Кащеева и заканчивая блохой на любимой собачке царицы-матушки. Стоит ли удивляться, что за жизнью отчаянной парочки весь Светлоград наблюдал с неослабевающим интересом?

С самого раннего детства брат с сестрой всегда привыкли быть вместе. Не дай Отец, если на кормление уносили только Абрашу: Фира немедленно закатывала такой концерт, что стоя аплодировал сам известный гусляр Боян Вещий. А если Фирочку забирали купаться, то Абраша метко обплёвывал мамушек-нянюшек до тех пор, пока его не совали в тот же тазик.

Скарлатиной, ангиной, корью, ветрянкой, краснухой и прочими детскими радостями близнюки заболевали практически одновременно. И даже отит – недомогание, ни в коей мере не имеющее под собой вирусную природу, – проявился у них с разницей в три минуты.

Но если близнецам и приходилась разлучаться, их мистическая связь продолжала существовать. Однажды, когда Абраше исполнилось четыре годика, отец взял его в гости к какому-то деловому партнёру. Фиру оставили дома: партнёр слыл ярым женоненавистником, и приводить ему в дом особь женского пола (хотя и маленькую, но женского же!) означало поставить неминуемый крест на переговорах.

Посреди ночи дом проснулся от истошного вопля Фиры. Девочка кричала, что братику сейчас плохо, он умирает, и немедленно требовала выслать на помощь людей. Мама, больше для успокоения беснующегося ребёнка, отправила вдогонку трёх дюжих молодцев,которые несколько часов спустя и привезли домой потрёпанных папу и Абрашу: во время урагана на экипаж путешественников рухнуло многовековое дерево. Кучера убило на месте, папе только раздробило ногу. Но болевой шок был настолько силён, что папа несколько часов провалялся без сознания.

Абраша же отделался лёгким испугом. По крайней мере, так он заявил всполошённой маме. Сестре же под большим секретом мрачный эльфёныш доложил: на протяжении пары часов в ночном лесу ему пришлось факелом отгонять от папы компашку голодных хищников.

Фира и не подумала поставить слова братика под сомнение.

***

День, когда близнецы сделали первый шаг (Абраша пошёл с правой ноги, Фира – с левой), стал чёрным днём календаря в благообразном семействе Кацманов. Неугомонная парочка, ещё не владея азами телепортации, непостижимым образом постоянно исчезала с глаз мамушек и нянюшек и обнаруживалась в самых неожиданных местах. Однажды папа, схватившись за сердце, извлёк Абрашу из чана с кожами, а мама Фиру – из лисьей норы.

Разумеется, пока один близнец бедокурил, второй неизменно стоял на стрёме.

Увещевания примерных родителей пропадали втуне. Неугомонная парочка наотрез отказывалась вести себя благоразумно.

Мама ругалась и грозила папиным ремнём. Папа только вздыхал: он безумно любил сорванцов и готов был простить им любые прегрешения.

***

Все радости и печали близнецы стойко делили на двоих. Добиться, кто из парочки виновен в очередной шалости, не представлялось возможным. И брат, и сестра мужественно принимали вину на себя. Пороли их, разумеется, на пару, что ребята воспринимали как должное.

…Однажды какой-то недальновидный гость подарил четырёхлетнему Абраше плюшевого зайца, а Фире всего-навсего отсыпал горсть семечек.

Близнецы сурово переглянулись. И пока Фира, высунув язык, старательно делила семечки на две равные кучки, Абраша многозначительно и сосредоточенно лупил сквалыгу пушистым подарком. После восьмого пинка даритель осознал свою ошибку и немедленно кинулся за вторым зайцем.

***

В пять лет детей начали обучать грамоте и счёту – первейшим наукам, которыми должны владеть дети купца. Фиру вдобавок усадили за вязание, вышивку и готовку.

После того как все нитки были перепутаны, в доме три дня стоял чад от пирожков, спаленных до состояния угольков, а иголки стали обнаруживаться в самых неожиданных местах (самым неожиданным стала… э-э-э… пятая точка учительницы по рукоделию), мама со вздохом поняла: у девочки отсутствует талант к домоводству… Ну или рано ей ещё учиться хозяйственным премудростям… «Руки не оттуда растут!» – ворчал куда более прагматичный папа.

А вот чтение шло у близнецов на ура. Уже через два месяца с начала занятий они уже самостоятельно и довольно бойко читали самую любимую книжку в детской купеческой среде – о курочке, вздумавшей поправить благосостояние своих хозяев путём снесения яиц из драгметаллов6.

Через четыре месяца Абраша обнаружился в библиотеке, где, пыхтя, стаскивал чуть ли не с верхней полки семисотстраничный фолиант про богатыря Ратибора Гостомысловича и прекрасную царевну Добромилу Богдановну.

Фира привычно стояла на стрёме.

Будь фолиант про военные подвиги вышеозначенного Ратибора (на что явно и рассчитывали близнецы), родители и длинным эльфийским ухом бы не повели. Только погладили в умилении любознательных деточек. Но трактат имел весьма… взрослое содержание, за что и был немедленно конфискован. Крамольную книгу заперли в папином сейфе, а детей поставили в угол подальше от библиотеки.

И пока неуёмные близнецы шмыгали носами в каждом из своих углов, папа с мамой, пыхтя, засовывали на самые дальние полки книги под грифом «Восемнадцать плюс». Хотя папа и недоумевал – зачем? Ребятам всего пять лет, не поймут же ничего. Мама нервно грызла ногти и стояла на своём: от этих сорванцов всего можно ожидать!

***

Как выяснилось некоторое время спустя, прятать следовало вовсе не литературу для взрослых.

Шустрые близнецы дотянулись своими загребущими ручонками до «Практической магии».

Сами-то папа с мамой, принадлежа к магическим родам, тем не менее имели какой-то незначительный дан – то ли первый, то ли второй, и магию в быту не применяли7. Да и детям, считали они, незачем. Поэтому магическим воспитанием близнецов до поры до времени они не озабочивались.

Но Абраша и Фира имели на сей счёт другое мнение…

Три дня спустя на кухню ворвался таракан размером с раскормленного мраморного дога с радостно визжащими близнецами на хитиновой спине. Кухарка схватилась за сердца, мама – за ремень, а папа – за свиток с именами самых известных учителей по магии.

Энергию маленьких энтузиастов следовало направить в контролируемое русло.

***

–…Пятый дан, – неделю спустя задумчиво сказал преподаватель. – Вы говорите, у вас у обоих второй?

– У моего двоюродного деда был шестой, –поспешно сказала мама. – Мелкие, наверное, в него пошли.

Преподаватель кивнул, погружённый в свои мысли.

– Вашим детям обязательно нужно обучаться магии, – безапелляционно сказал он. – Основы, конечно, я им дам… Но по-хорошему, ребят бы в Волшебградский университет отправить. Грех подобный талант в землю зарывать. Пятый дан! Да он в последнее время на Перепутье такой же редкостью становится, как шестой или седьмой…

Родители синхронно насупились. Мама, уперев руки в боки, заявила: будущей домохозяйке магия ни к чему! А папа, раскуривая трубку, флегматично дополнил: и будущему купцу тоже!

– Купцу?! – прошипел Абраша.

– Домохозяйке?! – возопила Фира.

Нет, никто, конечно, детей для участия во взрослых разговорах не приглашал. Но вторым заклинанием, которое шустрые близнюки выучили после чар мгновенного увеличения, стало Тайнус Семейкус Узнатикус, позволяющее прослушивать любые разговоры.

– Ладно, братик, – почесав любопытный нос, заявила выпустившая пар Фира. – Будем решать проблемы по мере их поступления. А насчёт твоего купечества есть у меня маленькая идейка…

***

Прошло совсем немного времени, и папа решил помаленьку начать приобщать наследника к семейному делу.

После смерти тестя предприимчивый Лазарь, споренько прибрав к рукам капиталы господина Моисея, немедленно пустил их в оборот. И теперь, некогда скромный купчишка средней руки, считался одним из богатейших людей Аринеллы. И мало того, возглавил не только первую купеческую гильдию, но и Гильдейский Союз! С папой раскланивался даже высокомерный банкир Гольденберг, а царь Аринеллы не гнушался здороваться за руку.

Мальчику дали в руки счёты и отправили торговать в лавку, что позахудалее: накосячит – хоть не так обидно будет.

***

В лавке Абраша проявил себя во всей красе, продемонстрировав миру и папе вопиющее неумение обращаться с цифрами.

Ошибайся Абраша в свою пользу – цены бы ему, как купцу не было. Но малявка неизменно давал покупателям сдачи больше, чем следовало, вгоняя в ступор деда Аарона и в грех волосовырывания – папу.

– Этот подлец меня по миру пустит, – ворчал папа, подсчитывая ежедневную выручку.

После недели экспериментов Абраша был отлучён от лавки с напутствием «И чтобы я тебя, паршивец, больше за прилавком не видел!»

Абраша покивал со скорбным видом и печально проследовал в свою комнату, где немедленно выдал Фире огромную плитку шоколада. Идея пронырливой сестрички, как избежать постылой службы, оказалась просто гениальной!

Фира самодовольно ухмыльнулась и аккуратно поделила плитку на две равные части.

– Слышь, братик, – проговорила Фира, облизывая липкие от шоколада пальцы. – А кем ты хочешь стать-то, а?

Абраша неопределённо пожал плечами. Он не знал иного образа жизни, кроме как торговля.

И этот образ жизни эльфёнышу совсем не нравился…

***

Когда эльфятам исполнилось десять лет, их вызвал к себе папа и торжественно сообщил: отныне они могут самостоятельно гулять по городу!

Абраша и Фира воспряли духом. До сегодняшнего дня шебутных близнецов не пускали дальше Квартала Богатеев: места хотя и роскошного, но скромного по размерам, и деятельные эльфятки чувствовали себя среди десятка домов слонятами в умывальном тазике.

В город же парочку выводили, крепко держа за руку, наложив кучу сдерживающих и охранных заклинаний и тщательно обшарив карманы малолетних хулиганов на предмет наличия переносных телепортов.

В случае с Абрашей и Фирой никакие меры предосторожности не были излишни…

***

Первый самостоятельный выход в город запланировали на ближайшие выходные, когда в столице открывалась воскресная ярмарка. В торжественной обстановке Абраша и Фира разбили свинью-копилку, поровну поделили денежки и фронт работ: Фира должна была затариться печатными пряничками, а Абраша – петушками на палочке. И подумаешь, что мама постоянно совала близнецам сладости! Каждый ребёнок знает: ням-нямки, купленные самостоятельно, на собственные деньги, стократ вкуснее!

На центральной площади ребята разошлись. Фира шустро нырнула в пряничную лавку, откуда появилась через полчаса с двумя свёртками в руках и блаженной улыбкой на лице. Она уже хотела похвастаться перед братиком своей добычей и поахать над его петушками, как вдруг обнаружила совершенно возмутительную вещь.

С того момента, как близнецы расстались, Абраша и шага не сделал с площади! Открыв рот, он стоял, замерев, у оружейной лавки, и пожирал взглядом многочисленные клинки, арбалеты, луки, палицы…

Фира хотела было окликнуть Абрашу и отчитать его (ведь договорились же!) Но каким-то шестым чувством поняла: не стоит.

Вместо этого девочка тихонько подошла, встала за спиной брата и тоже стала смотреть.

Блеск клинков заворожил и её…

***

Неожиданно дверь лавки распахнулась. На пороге показался хозяин: суровый седовласый гном.

Игнорируя восторженно открывшийся ротик Фиры, дитя гор повернулся к Абраше.

– Ты ведь сынок молодого Кацмана? – задумчиво спросил он, оглядывая мальчишку с ног до головы.

Гном был настолько стар, что качал на коленях ещё дедушку близнецов, седовласого Аарона. И поэтому вполне мог позволить себе роскошь назвать «молодым» матёрого Лазаря.

Услышав вопрос, Абраша согласно закивал. Гном усмехнулся:

– Любишь оружие?

– Да! – прохрипел мальчик. – Да! – добавил он куда как увереннее, хотя до сегодняшнего дня в руках держал разве что кухонный нож.

– Подожди меня здесь, пацан, – велел гном и скрылся в недрах лавки.

Когда он вернулся, то разложил на прилавке перед эльфёнышем с десяток клинков – роскошных, инкрустированных драгоценными камнями. С такими в бой не пойдёшь, а вот преподнести в качестве презента высокопоставленному лицу – милое дело.

– Выбери, что по сердцу. Дарю.

Деньги за клинок ушлый гном собирался чуть позже стребовать у папы эльфёныша. Но восторженному пацану вовсе не обязательно было это знать.

Абраша не колебался ни секунды. Наплевав на блеск драгоценных камней, паренёк схватил невзрачный кинжал, скромно притулившийся в углу прилавка.

Гном уважительно поцокал языком. Лучшего выбора не сумел бы сделать и опытный вояка: неприметный с виду клинок был выкован из очень редкого, но чрезвычайно прочного металла, называемого «небесным железом». Такие кинжалы не ломались даже о шкуру Бронированного Огнеплюя, и в среде профессионалов шли на вес не то что золота – платины.

Любопытный пацан. Очень любопытный.

Пожалуй, сегодня свой счёт Лазарь Кацман не получит…

– Ну что же, заходи, – пророкотал гном и распахнул перед мальчонкой двери в святая святых.

Не веря своему счастью, прижимая к груди драгоценный подарок, Абраша шагнул вперёд.

Вслед за братиком привычно просочилась и Фира. Хотя её никто и не приглашал.

***

С тех самых пор близнецы целыми днями пропадали в лавке оружейника Азамата.

Молчаливый в юности, к старости гном стал говорлив и сентиментален. Он мог часами рассказывать любопытствующему покупателю о том или ином мече. Особо приближённые удостаивались чести послушать истории из славного боевого прошлого неистового гнома… И не только.

Как узнали эльфятки, некогда гном Азамат слыл знатным рубакой и снискал известность далеко за пределами родного аула. К старости, когда глаз его стал не так зорок, а рука – не столь крепка, он решил заняться торговлей оружием (благо в клинках разбирался отменно). Нашёл поставщиков, договорился с окрестными кузнецами и даже не гнушался принимать булат от местных – если, конечно, он того стоил. Гном дорожил репутацией; купить клинок у Азамата означало получить оружие высшего качества.

***

В лице двух близнецов Азамат нашёл воистину благодарных слушателей. Открыв любопытные ротики, парочка усаживалась на полу и внимательнейшим образом внимала повествованию бывалого воина.

Любимой историей Абраши стала легенда о страшном монстре – огневике.

Будто раз в пятьдесят лет в недрах земли, в Первозданном Огне, появляется маленькая искорка; вырвавшись на поверхность, она вселяется в человека и проходит несколько стадий перерождения, пока наконец на четвёртой не превращается в огромного пылающего монстра, с лёгкостью уничтожающего мелкие деревеньки и обращающего в пепел величественные города.

Абраша слушал и млел, в мыслях своих представляя, как побеждает злокозненную Тварь.

Умудрённый жизнью Азамат смотрел на воодушевлённого парнишку и посмеивался. Виднейшие учёные Перепутья со всей очевидностью сумели доказать: наличие четвёртой стадии огневика не подчиняется ни магическим, ни физическим законам и, следовательно, всего лишь красивая легенда.

Прости, храбрый эльфёныш. Не выходить тебе на смертный бой супротив пылающего монстра!

 Фира же обожала историю о философском камне, в чём не желала признаваться ни себе самой, ни окружающим. Любить драгоценности, словно обычная приличная эльфийская девочка? Трижды ха! Фира – не из ЭТИХ. Фира – о-со-бен-на-я!

…Пресловутый камень, известный также как Свараденжева скверна, давным-давно признавался магической наукой предметом мифическим, а потому не-су-ще-ству-ю-щим! Хотя те же учёные не гнушались вносить в учебники легенду о его появлении.

(На этом месте рассказа Азамата Фира презрительно морщила носик и фыркала: «Легенда! Да много они понимают, ваши учёные!»)

Судачили, будто бы во время Великого Мятежа, когда стало очевидным, что дни Тёмного воинства сочтены, злокозненный Свараденж решил использовать последний шанс.

Чёрный Бог вырвал сердце из груди своего самого сребролюбивого сторонника и превратил в алый пульсирующий камень. Каждый, кто владел им, становился сказочно богат.

Довольно потирая руки, Свараденж подбросил яблоко раздора в ряды Светлого воинства и стал ждать.

Черный Бог слишком хорошо знал человеческую натуру! За право обладать волшебным камнем разгорелась нешуточная борьба; кровь текла рекой, народу погибло немерено. Светлое воинство начало уничтожать себя самое.

Но однажды проклятая драгоценность попала в руки мага-нестяжателя. Новый владелец был настолько же умён, насколько силён. Он не сумел уничтожить роковой камень, на что втайне надеялся. Зато умудрился изменить структуру заклинания, наложенного на алую смерть. Свараденжева скверна был передан в семью верных людей, таких же честных и бескорыстных. Отныне они становились его Хранителями и обязаны были беречь роковую драгоценность в ожидании Избранного, в чьих руках золото послужит лишь на благо. На самих Хранителей магия богатства не действовала. Многие из них умирали в ужасающей нищете.

Передать философский камень можно было исключительно по доброй воле и от чистого сердца. И если вдруг Хранителей убивали, а камень похищали, он всё равно чудесным образом возвращался в семью своего прежнего владельца.

Неспешно текли века; имена тех, кто прятал Свараденжеву скверну, оказались погребены под спудом лет. И отныне никто не знал не только, у кого хранится проклятая драгоценность, но и как она выглядит… И существует ли вообще.

Ну уж кто кто, а Фира твёрдо была уверена: существует!

Малявка настолько впечатлилась историей, что, завидев на улице незнакомого человека, несущего на лице мало-мальский отпечаток тайны, подбегала к нему, умильно заглядывала в глаза и трогательно пищала:

–Дяденька, а не вы случайно Хранитель философского камня?

Не удержавшись, в игру вступил и Абраша, а за ним и вся окрестная детвора.

Мало-помалу невинная забава превратилась в самый настоящий рэкет; каждый горожанин знал: чтобы откупиться от мелких вымогателей, бегущих следом за тобой половину города, следовало носить в кармане горсть конфет.

Фира и Абраша, впрочем, считали себя выше наглого попрошайничества. Они искали НАСТОЯЩЕГО Хранителя.

***

Однажды поздним весенним вечером, в лавку заглянул папа.

– Абрам! Эсфирь! – сухо сказал он. – Вы на часы смотрели? Приличные эльфята давным давно должны уже лежать в постели!

Детки виновато вскочили. Действительно, за окном царила непроглядная тьма. А что они могли поделать? За рассказами дяди Азамата время пролетает незаметно!

Близнецы думали, что папа вернётся домой с ними, но нет. Сдав отпрысков с рук на руки здоровенному кучеру Антипке, папа остался один на один со старым гномом.

– Азамат, – помявшись, сказал Лазарь. – Ты же стреляный воробей. Во всех смыслах. И воин. Мне нужен твой совет. Насчёт Абраши…

Гном задумчиво погладил бороду.

– Много-много лет назад ко мне в лавку залетели два молодых эльфа с пылающими глазами. Я находился тогда в благодушном настроении и разложил перед ушастиками с десяток клинков, разрешив выбрать себе оружие по нраву. Младший из парней схватился за ятаган в ножнах, инкрустированных золотом и бриллиантами. Выгодная была сделка?

– Ещё какая! – широко улыбнулся делец. – За этот нож я отхватил кучу преференций в торговле с Мухлюндией. Тамошний правитель оказался фанатом холодного оружия и… всего блестящего.

– А старший, его приятель-гончар, – неспешно продолжал гном, – протянул загребущую ручонку к клинку из небесного железа. Помнится, тот эльф стал вскоре великим воином… Так вот, Абрам, наплевав на золото и бриллианты, схватил точно такой же нож, что и молодой ремесленник. Понимаешь, к чему я клоню?

Кацман медленно кивнул.

– Ты находишься сейчас на распутье, Лазарь, – сказал гном после недолгой паузы. – Конечно, каждый отец хочет, чтобы его первенец продолжил семейное дело. Но у меня глаз намётан. Поверь: в мальчишке бурлит кровь воина, а не торгаша.

– Воины имеют обыкновение рано умирать, Азамат, – глухо ответил Лазарь. – Я не хочу такой участи для Абраши.

– Вспоминаешь своего приятеля? – понимающе кивнул гном. – Как его звали-то?

– Давид.

– Давид, да… Я слышал, он погиб совсем молодым… Сто с лишним лет – да разве для эльфа это возраст? На войне голову сложил, верно? – и старый гном пристально посмотрел на купца.

Его гильдейство натянуто улыбнулся.

– Да, на войне… – пробормотал он. – На войне. Точно.

Один Отец знает, сколько усилий и денег стоило младшему Кацману замять ТОТ СКАНДАЛ. Почти все посвящённые в неприглядную историю согласились забыть о ней за некое приличное вознаграждение. А вот ныне покойный тесть всё не унимался, угрожая ославить Давида перед всем честным народом. Заткнулся неистовый эльф лишь тогда, когда будущий зять сухо пригрозил разорвать помолвку.

Поверить в то, что влюблённый Лазарь откажется от Софии, мог лишь круглый дурак. Но господин Моисей, глядя в осатаневшие глаза молодого купца, поверил. И сдулся.

Честь Давида была спасена. Вся Аринелла была уверена: гончар погиб на поле брани. Это меньшее, что Кацман мог для него сделать.

Какие бы мерзости ни творил при жизни БЫВШИЙ ПРИЯТЕЛЬ, своей героической смертью он искупил прошлые прегрешения.

И потому, никто и никогда не узнает правды.

Никто и никогда!

– Давай сделаем так, Лазарь, – помолчав, сказал Азамат. – Скоро ребятам исполнится пятнадцать. По вашим законам в этом возрасте эльфята перестают считаться детьми и переходят в разряд подростков (в котором продолжают пребывать до шестидесяти лет – магического совершеннолетия)8. К тому времени реши, чего хочешь ТЫ, а главное – ТВОЙ СЫН. И если я оказался прав – то найду прекрасного учителя по военному делу. Вот, например, есть у меня один близкий родственник, Вано. Четвероюродный брат мужа пятой сестры деда моего кузена9. Бывший боевой генерал. Сейчас в отставку ушёл. Скучает на пенсии, поэтому от избытка времени и берётся тренировать молодых бойцов, подающих большие надежды. Твои ребята окажутся в надёжных руках.

– Ребята? – сквозь силу улыбнулся Кацман.

– Ну ты же не думаешь, что Эсфирь станет вышивать крестиком, пока её братик будет рубиться на мечах? – подмигнул старый гном.

Лазарь грустно вздохнул.

***

Папа Кацман медленно брёл по ночным улицам и размышлял. За спиной шефа на почтительном расстоянии уважительно шествовали два бугая-охранника.

Сам того не подозревая, старый гном лишь подтвердил опасения Лазаря. Как ни старался купец привить первенцу любовь к торговле, сынуля яростно сопротивлялся отцовским потугам. Зато в свободное время зачитывался книгами о подвигах славных богатырей древности, вытачивал из палок мечи и рубился с окрестными парнишками, отменно стрелял из самодельного лука и неплохо кидал ножички.