Риск

– К черту «Пятничную пятерку»! Пусть Гэри запишет материал, а Кип и Тревор обсосут эту новость и по косточкам разберут видео ареста. Я хочу, чтобы весь информационный сегмент был посвящен этому Макэлрою. – Малдер притормаживает у двери, внезапно вспомнив о моем существовании. – А с вами мы закончим в понедельник.

У меня отвисает челюсть.

– Простите, что?

– Приходите в понедельник, – рявкает он. – У нас тут сейчас на руках скандальный эксклюзивный материал. Новости не будут вас ждать, Бренда.

– Но…

– В понедельник ровно в девять. – Сказав это, он уходит.

Я ошалело таращусь на пустой дверной проем. Что, черт возьми, это было? Он начинает собеседование с парочки женоненавистнических комментариев, потом ни черта меня не слушает, а теперь берет и уходит? Я понимаю, что когда профессионального хоккеиста арестовывают за избиение собственной жены – это сенсация, но… я не смогу прийти в понедельник. У меня занятия. Тристан предупреждал меня насчет Малдера, но этот человек оказался даже хуже, чем я предполагала.

Со злостью схватив сумку и пальто, я поднимаюсь из кресла. Да пошло оно все! Я не вернусь в понедельник! Я не позволю этому уроду…

«Это стажировка твоей мечты», – приходится напомнить мне самой себе, и я снова и снова мысленно повторяю эту фразу. «И-Эс-Пи-Эн» и «ХокиНет» – два самых крупных спортивных канала в стране. Но в «И-Эс-Пи-Эн» нет вакансий.

А значит…

В понедельник мне придется пропустить учебу.

Секретарь Малдера, милая блондинка по имени Рошель, поднимает на меня взгляд, когда я подхожу к ее столу. Она официально переносит мое собеседование, и я покидаю здание «ХокиНет» с ощущением чего-то ужасного.

В кои-то веки не идет дождь; я вызываю «Убер» и, встав на край тротуара в ожидании машины, звоню кузине.

– Привет, – говорю я, когда Тэнси берет трубку. – Мое собеседование закончилось.

– Уже?

– Ага.

– И как все прошло?

– О, это была настоящая катастрофа. Потом тебе расскажу. Я только что вызвала машину. Мне можно приехать в твою общагу? – По плану мне нужно было посидеть немного одной и дождаться, когда Тэнси вернется с занятий.

– Да, я оставила свой ключ комендантше. Она в четыреста четвертой комнате. Постучишься и получишь ключ. Я в четыреста восьмой.

– Отлично.

Я оглядываюсь на высотку, из которой только что вышла: блестящие окна, стеклянный холл и огромный бело-красный логотип «ХокиНет». Тяжело вздыхаю.

– Надеюсь, сегодня ты готова зажигать, потому что мне нужно как следует напиться и забыть об этом собеседовании.

* * *

– Ненавижу тебя! И почему ты всегда так круто выглядишь, даже когда не особо стараешься? – ворчит Тэнси позже вечером.

Мы сидим в ее комнате в Уолш-Холле, одном из общежитий Бостонского колледжа. Вместе с ней здесь живет еще трое девушек, но спальню она делит с Аишей, которая на выходные уехала в Нью-Йорк навестить родителей. Аиша мне по душе, потому что она превратила свой письменный стол в туалетный столик. Я бы сделала то же самое, будь у меня тоже стол – мне больше нравится делать домашку, развалившись на кровати или диване.

Улыбнувшись отражению Тэнси в огромном зеркале Аиши, я продолжаю наносить тушь на ресницы.

– Я вообще-то крашусь, а ты говоришь «не стараешься»!

Она фыркает.

– И ты называешь это «крашусь»? Немножко консилера и туши не считается за старания!

– Ты забыла про помаду, – напоминаю я ей.

– Пусть будет еще и помада, – соглашается кузина и закатывает глаза. – Ты же знаешь, что в этом большом прекрасном мире существуют и другие цвета, помимо красного?

– Красный – мой цвет. – Я посылаю Тэнси воздушный поцелуй. – Моя подруга из Брайара говорит, что это моя визитная карточка.

– Она права. Даже не вспомню, когда я видела тебя без нее. Может, рождественским утром? Хотя нет, погоди, тогда мы обе были с красной помадой. Она сочеталась с нашими колпаками Санты. Но я выглядела ужасно. Прекрасно это помню. Красная помада мне не идет.

– У нас одинаковый тип внешности, Тэнс. Она точно тебе идет!

– Нет, я про стиль. Нужно обладать определенным чувством стиля, чтобы круто выглядеть с красной помадой на губах.

Я вынуждена с ней согласиться. Такой образ требует немалой уверенности в себе. Как ни странно, в моем случае все наоборот, и это помада придает мне уверенность. Знаю, звучит глупо, но я чувствую себя непобедимой, накрасив губы именно красной помадой.

– Могу одолжить тебе немного моей самоуверенности, если хочешь, – предлагаю я.

Тэнси морщит нос и ухмыляется. Серебряная сережка в ее носу поблескивает на свету.

– О, спасибо, Би. Поэтому-то ты моя самая любимая кузина!

– Ну, остальные не слишком подходят для этого почетного звания. Ли и Робби чересчур религиозны. А про Алекс я вообще молчу.

Мы обе морщимся. Алекс – дочь нашего дяди Билла – пренеприятнейшая особа.

На телефон приходит смс.

– Можешь посмотреть, что там? – прошу я Тэнси, потому что телефон лежит ближе к ней.

– Некто по имени Джи-Би пишет, что скучает по тебе. Он шлет сто пять, нет, сто шесть сердечек. Ого, и они красные! Это серьезно. Кто такой Джи-Би, и почему ты никогда не рассказывала мне про него?

Я заливаюсь смехом.

– Джи-Би означает «Барби из Гринвича». Я так называю свою подругу Саммер. Богатая горячая штучка из Коннектикута.

– Врушка, я не слышала от тебя ни про какую Саммер, – обвиняющим тоном говорит Тэнси.

– Она перевелась в Брайар в начала января. – Я закрываю тушь. – Та еще сумасшедшая, но в хорошем смысле. Она веселая и всегда готова отрываться. Жду не дождусь, когда смогу вас познакомить.

– Мы увидимся с ней в этот уикенд?

– К сожалению, нет. Она при исполнении обязанностей девушки хоккеиста – завтра будет болеть за Брайар в матче против Йеля. Ее парень в команде.