Молчание золото

– Мама мой отец был зэком и умер в тюрьме, – поднял Дэн холодные и безразличные глаза на нее.

– Да, но я любила его и до сих пор люблю, – ее глаза стали мокрыми, губы задрожали. – Так сложилась жизнь, что мы одни, но я благодарна богу, что у меня есть два сына и я молюсь за вас каждый день и ночь, и хочу чтобы вы были достойными мужчинами. Поэтому сигарету брось, эту отраву, понял меня?

Дэн ничего не ответил, он надел наушники и включил громко музыку, открывая страницу Конектид. Пришло двенадцать новых сообщений – несколько было от Санни, от Алекса, от Себастьяна, ученика параллельной школы, и он Джоржа старшеклассника.

– Эй Сокол, сегодня все как и договаривались? Ты прийдешь на стрелку? Я сегодня видел этого быка, огрызалась со мной, угрожал на стрелу всех своих корешков привезти из баскетбольной команды, – прочитал глазами Дэн сообщение.

– Не вопрос брат, во сколько встречаемся, в десять на поле?

Через пять минут пришло новое сообщение.

– Нет в одиннадцать, на лондонской десять, там на углу, возле бильярдного клуба.

– Договорились, не переживай, мы их сделаем.

Вдруг Дэн через дверь закричал громким голосом.

– Мама я сегодня встречаюсь поздно с друзьями.

– Поздно это во-сколько?

– Где-то в одиннадцать, – зажмуриваясь сказал Дэн.

– Нет, так поздно ты никуда не пойдёшь.

– Я не спрашиваю, – грозно ответил Дэн.

– Ты посмотри на него. Ключи заберу и никуда ты не пойдёшь. Продолжаешь хамить матери.

Около одиннадцати Сокол взял ключи с сумки Шэрон и тихо вышел. Шэрон уже спала вместе с Даниэлем. Он быстро спустился по лестнице и бегом направился в сторону площади, проходя мимо фонтанов и музкомедия, проходя еще несколько высоток пока не дошёл до бильярдного клуба, где уже толпилась пару десятков юношей.

– Сокол, – крикнул ему Джордж.

– Привет. Ну что? Кого бить первым, кулаки чешутся.

– Мы пока ждём, его еще нет. Не удивлюсь если штаны намочил.

Через пару минут среди темных переулков появилась бригада парней, они словно ночная туча были невидимы, как тени, но приближаясь все ближе и ближе и стали более заметными. Жандарн по кличке Бык шёл первым, за ним следовали восемь такого же высокого роста парней.

– Ну что Джордж, хотел поговорить давай, – уверенно проронил Бык. – Какого хрена ты подкатываешь к моей сестре, и позволяешь себе распускать руки? Отвали от нее, если не хочешь чтоб твоя рожа сейчас стала красной.

– Посмотри на лицо своей сестры, она мне точно не нужна! Я ее и пальцем не тронул.

– Да? Я от нее слышал другое, что ты якобы с пацанами зажал ее в подъезде и чуть ли не заснул свою руку к ней в трусы.

– Чушь! Сокол тогда был со мной, расскажи ему.

Дэн стоял в тени, его силуэт слабо было видно, но огонь его глаз невозможно было не разглядеть. Его кулак был наготове пуститься в бой, но он ждал накала ситуации.

Связавшись со старшеклассниками четвёртой школы, Дэна прославили как Сокола, который всех знает и все о них знает. Его брали собой на стрелки, зная о его правом ударе, зная на сколько он агрессивен, когда начинается драка. Все его стали бояться, но хотели завязать с ним дружбу. Он начал курить и баловаться алкоголем в темных подъездах, зажимая там девчонок. Никто не знает почему он резко стал таким дерзким. Говорят, что он был даже задержан на пару суток в отделении детской милиция за драку в общественном месте. Он хамил не только своё матери, но и всем вокруг.

– Все так и было. Твоя сестрёнка стонала от удовольствия, когда я ласкал ее между ног, подкусывая ее нижнюю губу.

– Дэн какого черта? – сказал Джордж.

– Постой, ты хотел разборок, ну давай устроим.

И Дэн сжал кулак еще сильнее и ударил Быка со всей силой по лицу, тот не в силах стоять на ногах, упал на спину.

– Налетаем! – закричал Дэн.

Все столкнулись между собой, в уличной драке, стоял ужасный шум и крик, что даже люди начали высовываться из окон, посмотрев, что происходит. Рос постепенно лай собак. Дэн залез на Жандарна сверху и продолжал одним за одним наносить удары по лицу пока тот не потерял сознание. Кто-то зарядил ему в нос, тот не в силах стоять упал на колени. Хлынула кровь, нос был сломлен.

– Дэн пора сваливать, – поднимая его на ноги сказал Джордж. Классно мы их уделали. Сокол твой нос, – выйдя на свет ночного фонаря, испугался тот.

– Это был Бэн, он похоже сломал тебе нос. Черт бы его поймал, ладно потом разберёмся.

– Пацаны надо отвезти Сокола в больницу, помогите мне.

– Да все нормально, до свадьбы та точно заживёт – сказал тот.

– Нет друг, надо нос вправить.

Стояла глубокая ночь, несколько скорых пунктов, попадавшиеся по дороге, не работали, они отправились в последний, там еще горел свет.

– Здравствуйте! Есть доктор? Моему друга нужна помощь. – Медсестра курила на перилах крыльца, ведущего в отделении неотложной помощи; увидя десять парней, проходящих все ближе и ближе к ней она вдруг вздрогнула.

– Сколько вам лет? Что вы так поздно слоняетесь по городу?

Дэн стоял, болтаясь на ногах, – это видимо испитая по дороге бутылка водки.

– Ведите его сюда, направо, я позову доктора.

Через десять минут, зашёл доктор, его тело напоминало форму груши.

– Да, неплохо тебе дали по носу, – осматривая через лампу, сказал доктор. – Надо вправлять. Продезинфицировал руки, доктор надавил со всей силой двумя большими пальцами на основания носа. Раздался жуткий хруст, который все услышали даже будучи на улице. Дэн даже не пошевелился и не издал ни единого звука.

– Теперь я наложу тебе повязку, нос конечно пару дней будет болеть, будет оттёк, ты по осторожнее на улице. Нос ровным больше не будет, будет немного кривым, но это не будте сильно заметно.

Дэн вышел на улицу, держа руки вверх, показывая победителя поединка.

– Ну ты даешь Сокол, как ты вмазал Быку. Не такой уж он и бык, раз можно его обуздать.

– Пусть знает кто тут главный, – прорычал Дэн. – У кого еще сигареты остались.

Дэн выкурил тройку сигарет. Они побуянили еще пару часов и почти под утро разбрелись по своим подъездам. Дэн тихо засунул ключ в дверь, не дыша прокручивая замок. Мама все еще спала, он зашёл тихо в свою комнату и закрыл на ручку дверь. Нос болел жутко, правая рука была разбита. Он вышел в ванную, опуская руку в раковину, смывая кровь. На носу уже начал проявляться оттёк, расползающийся по всему лицу. Он зашёл обратно в комнату и включил компьютер. Было четыре часа ночи, в сети никого уже не было, но он хотел еще раз взглянуть на фотографии Кэйт. Тот этап, который у него начался, этап парниша-хулигана, в нем он винил Кэйт. Нет смысла быть хорошим, когда она все равно его не замечает и не отвечает взаимностью. Он вспоминал вновь и вновь их поцелуи пусть и дурацкие, нелепые, но он чувствовал тепло ее губ, он чувствовал ее дыхание близко к его лицу, чувствовал его на себе. Его рука щупала ее детские еще не сформировавшиеся ягодицы и к черту что все было нелепо и отвратительно. Он другого подхода не знал. Проходя этапы своего развития без отца, воспитываясь только мамой, Дэн все познавал самостоятельно или на улице. Мама молилась каждый день за него, стоя ночами на коленях в церквях, забывая что надо воспитывать детей, а не молиться за них. Дэн зажимал и разжимал кулак, пребывая еще в том агрессивном состояние, чувствуя еще запах крови. Кэйт была единственным солнцем в его мыслях, была единственным светлым лучиком, осветлявшим его темно формировавшееся нутро. Может быть, если бы он был любезным с ней, может быть она бы ответила ему взаимностью, может быть она разглядела бы в нем не только дурака, как она часто говорила, и любящего ее всем сердцем юношу. Никто не мог ему объяснить как жить правильно, правильно ли он поступает. Он рос невротиком, который решает проблемы сигаретами и драками на улицах, который дерётся и разбивает всем носы, даже не подозревая, что все из-за Кэйт. Каждый раз вступаю в конфликт, он вспоминал ненавидящее его глаза Кэйт и тем самым выпускал свой гнев на самого себя, на своё душевное уродство, на свои поступки. Он ненавидел себя за это, он ненавидел себя за то начинание которое он выбрал, на которое его подтолкнула улица. Он рос на улице, проводя ночами на лавках или в подъездах со сверстниками или с пацанами по старше, учащие его курить и пить, держать удар и бить, учащее его всегда бить первым, тогда никто не сможет ударить тебя. Честно говоря, постепенно он начал забывать о Кэйт, его разум и сердце окончательно почернело; солнце больше не было, была лишь череда серых туч.

Часть вторая