Кафе у озера

Глава 6

Я старалась не смотреть сквозь начищенное до блеска стекло катафалка на светлый дубовый гроб.

Учитывая, что Мак занимался сексом с Ханной, когда у него отказало сердце, я не горела желанием тратить кучу денег на роскошный венок. К тому же сам Мак никогда не отличался излишней сентиментальностью.

Папа мрачно пошутил, что может раздобыть «здоровенный куст борщевика». Хотя идея показалась мне довольно заманчивой, в конце концов я остановила выбор на простом круглом венке с фиолетовыми и сиреневыми цветами: лиатрисом, фрезиями и тюльпанами. Флорист переплел их ярко-зеленым эвкалиптом и аспидистрой. Мое цветочное подношение разместилось у ближнего края гроба; с другой стороны торчала охапка белых и желтых лилий, перевязанных лентой в темно-синюю и зеленую клетку. Головки цветков прижимались к стеклу машины, почти закрывая гроб Мака с той стороны.

Я догадывалась, от кого исходил этот показной жест.

Рядом с моим венком лежал еще один – от Лоис, сестры Мака. Она выбрала композицию в виде раскрытой книги, выполненную из желтых и белых гвоздик, – скромно и со вкусом.

Я видела свое отражение в стекле катафалка: сжатые губы, широко раскрытые глаза.

– Лейла!

Ко мне устремилась Лоис. На ее бледном лице было написано облегчение: наконец ей встретился кто-то знакомый! Она сгребла меня в охапку, затем отступила на своих черных шпильках и обеими руками сжала мои пальцы.

– Как ты?

Я нахмурила лоб.

– Честно говоря, еще не разобралась.

– Неудивительно. – Лоис поприветствовала стоящих позади меня Веру и папу. – Похоже, все эти люди – коллеги Мака по писательскому цеху…

– Уж точно не все, – заметила я, указывая на Ханну в окружении небольшой группки гостей.

Темные глаза Лоис сузились.

– А, вот ты о ком! Прости, мне очень жаль. Я бы ее не позвала, но…

– Все в порядке. Хотя нет, не в порядке. – Я проглотила комок обиды. – Но все-таки они прожили в браке двадцать четыре года. И в самом конце она тоже была с Маком. Ну, по крайней мере, под ним. Или сверху? Кто знает…

Мой голос сорвался, и папа крепко притянул меня к себе.

– Не ходи туда, дорогая. Оно того не стоит.

Вера кивнула.

– Гарри прав… Вот черт. Круэлла идет сюда.

Раздвигая гостей в стороны, Ханна гордо шествовала по гравию на тонких каблуках, похожая на богомола в черном вельветовом костюме и шляпе от Миссони. Последнюю украшал ажурный шелковый шарф цвета золота с бирюзой, который развевался сзади во время ходьбы.

– Привет, Лейла, – пробормотала она сквозь прорезь ярко-красных губ.

– Ханна, – кивнула я, непроизвольно сжав челюсти.

Вера в свою очередь неодобрительно зыркнула на бывшую жену Мака и процедила:

– Думаю, нам пора. Служба вот-вот начнется.

Отец взял меня под руку. Я осторожно отцепила его пальцы от рукава.

– Зачем? Зачем он обручился со мной, если все еще сох по тебе?

Лоис, Вера и папа обратили ледяные взоры на Ханну.

– Мак любил тебя, по-своему, – театрально прошептала она, вонзив рубиновые ногти в украшенную кистями сумочку. – Но его по-прежнему тянуло ко мне, как магнитом.

– О, ради бога! – вступилась Вера. – Избавьте нас от застарелых клише.

– Я говорю правду, – настаивала Ханна. – Маку нравилось бывать на людях с молоденькими женщинами. Это тешило его самолюбие. Зато когда речь заходила о духовной близости…

– Так вот чем вы занимались неделю назад, когда он сыграл в ящик, – фыркнул отец, скрестив руки на груди. – Вели интеллектуальные беседы.

– Все было совсем не так, – заюлила Ханна.

– Не знаю, зачем тебе понадобилось приходить сегодня, – прошипела Лоис, чувствуя обращенные на нас любопытные взгляды гостей. – Не могла бы ты хоть раз в жизни подумать о ком-то, кроме себя?

Я сделала глубокий успокаивающий вдох и краем глаза увидела мужчину, примерно в возрасте Мака, с интересом наблюдающего за нашей дискуссией. Он пристально смотрел на меня из-под серебристых бровей. Еще один журналист? Только этого не хватало.

Я повернулась к Лоис, Вере и папе.

– Все, шоу окончено. Идемте в церковь.

Ханна выступила вперед, розовый гравий хрустнул под ее каблуками.

– Мы ничего не могли с собой поделать. Прости.

Я вытаращилась на нее, онемев от изумления, однако папа с Верой уже увлекали меня под прохладные своды церкви. Внезапно у нас на пути вырос мужчина с внушительными бровями.

– Жаль, что приходится вас беспокоить, мисс Девлин, особенно в такой день. Я Дэвид Мюррей, друг Мака.

Он добродушно улыбнулся и поправил темно-серый галстук.

– Нельзя с этим подождать? – спросил отец. – Лейле сейчас не до того.

– Понимаю, сэр. Я не только друг Мака, но и его законный представитель. Добившись успеха на писательском поприще, Мак настоял на том, чтобы я вел его финансовые дела.

Адвокат покосился на Ханну, затем снова перевел взгляд на меня.

– Ваш покойный жених горячо настаивал на незамедлительном исполнении его последней воли, дабы не возникло… – Умолкнув, он качнул копной отливающих сталью волос в сторону Ханны. – Скажем так: чтобы ограничить вероятность каких-либо сомнений.

Я уставилась на него, с трудом соображая, о чем идет речь.

– Мистер Мюррей, мне не совсем понятно…

– Пожалуйста, зовите меня Дэвид. – Он улыбнулся Вере и папе. – Буду признателен, если уделите мне минутку после службы.

Я смиренно взмахнула рукой.

– Хорошо. Почему бы и нет? Все равно еще предстоит решить кучу вопросов.

– Уверена? – спросил папа. – Ты не обязана делать то, чего не хочешь, особенно сегодня.

Я покрепче сжала клатч.

– Знаю, папа. Просто чем скорее весь этот бардак останется позади, тем лучше.

Глава 7

Служба завершилась вдохновенным исполнением гимна «О, благодать», после чего я с облегчением покинула церковь. Меня тошнило от запаха горящих свечей. Ослепительно сверкающие в солнечных лучах рубиновые и лютиково-желтые стеклышки витражей будто наслаивались друг на друга.

С того места, где похоронили Мака, открывался прекрасный вид на склоны Лох-Харрис-Феллс. После того как преподобный Каллан завершил церемонию, Вера и папа растворились вместе с другими скорбящими, предоставив мне возможность побыть в одиночестве у могилы.

Я опустила взгляд на золотую табличку, поблескивающую на крышке гроба.

Маккензи Теренс Кристи

18 января 1965 – 2 апреля 2020

Меня переполняли эмоции. Что я сейчас должна чувствовать? Может, мне следовало броситься на траву и в отчаянии разрыдаться? Однако я ощущала только обиду и злость.

Мои мысли перетекли к вечеринке-сюрпризу, которую я планировала устроить на следующий день рождения Мака: арендовать на озере лодку и отпраздновать Новый год с традиционной шотландской музыкой и фейерверками. Из горла едва не вырвался хриплый смех.

– Лейла, прими наши соболезнования.

– Лейла, если нужна помощь…

Я оторвала взгляд от могилы и увидела, что стою в окружении приятелей Мака; на их лицах застыла смесь нерешительности и беспокойства. А может, жалость? Интересно, кто-нибудь из них знал про Мака с Ханной?

– Пойдем-ка в машину, – вклинился папа, вызволяя меня из толпы. – Большое спасибо, что пришли. И, разумеется, ждем вас на поминках, – обратился он к группе скорбящих, после чего мы удалились под их тихое перешептывание.

– Я предложил Лоис поехать на поминки с нами.

Заметив мой удрученный вид, Вера прервала беседу с преподобным Калланом и поспешила излить на меня свою заботу.

– Просто ненадолго покажемся и уедем, когда захочешь, ладно?

– Спасибо. – Я слабо улыбнулась в ответ. – Не знаю, как бы вынесла все это без вас с папой.

Отец вздохнул.

– Лейла, мы – одна команда. Всегда.

Возле черного «даймлера» нас поджидала Лоис.

– Огромное спасибо, что предложили поехать с вами.

– Перестань, – отмахнулся папа. – Мы ведь в некотором смысле родственники. По крайней мере, таков был план.

Намеренно не замечая в толпе серую шляпу Ханны, мы забрались в машину и стали глазеть на проплывающие за окном деревья и гостей, которые возвращались к припаркованным авто.

Я вдруг осознала, что Мака больше нет. Обручальное кольцо, брошенное в сумочку, так и осталось пустым обещанием. Из головы не шел образ Мака, распростертого на обнаженном теле бывшей жены.

Словно прочтя мои мысли, Лоис обернулась с переднего сиденья, и мы молча обменялись многозначительными взглядами.

Папа и Вера втиснулись рядом со мной. Шелковая рубашка подруги слегка помялась, отец ослабил галстук.

Раздираемая противоречивыми чувствами по поводу происходящего, я с трудом могла думать об адвокате, приятеле Мака. О чем бы ни шла речь, я согласна на все, лишь бы скорее оставить позади это солнечное апрельское утро.

Занимаясь организацией похорон, Лоис называла в качестве возможного места для поминок старый отель на окраине Лох-Харриса. «Мак утверждал, что здание отличается особым характером, – объяснила Лоис. – Он так впечатлился, что даже изменил место действия своего следующего романа».

Вот почему меня с отцом, лучшей подругой и без пяти минут невесткой высадили на полукруглой парковке «Альдебарана».

Я с облегчением заметила, что мы прибыли первыми.

– Думаю, нам не помешает выпить! – воскликнул папа и, поблагодарив водителя, взял нас с Верой под руки. Лоис замкнула шествие.

Отель представлял собой здание из серо-голубого кирпича, который красиво поблескивал в свете клонящегося к западу солнца. Подъемные окна таращились на посетителей, словно пытливые глаза, а около входа под навесом из зелено-голубого тартана несли вахту два пышных куста в горшках кремового цвета.

Внутри один из сотрудников провел нас к двери справа от хромированной стойки администратора. В банкетном зале с кичливым названием «Шелки» располагались столики под накрахмаленными белыми скатертями. Персонал отеля расставлял закуски: миниатюрные канапе с дарами моря, сэндвичи с тунцом, сыром и яйцами, мини-тарталетки и фокаччу. Маленький столик у стены занимали свежеиспеченные сконы с фруктовой и сырной начинкой или же вовсе без нее, а также лимонное песочное печенье и кусочки чизкейка.

Я с благодарностью приняла от проходившего мимо официанта бокал белого вина и отпила большой глоток. По горлу разлилась приятная свежесть. Подошла Вера с бокалом в руке.

– «Шелки»… Отличное название, – промолвила я. – Ты в курсе, что шелки – мифические шотландские существа, которые могут превращаться из тюленя в человека и обратно?

Вера взяла тарелку с салфеткой.

– Да, так говорят.

– Забавно, правда? Мак тоже занимался чем-то подобным. Вел двойную жизнь с Ханной, а я ничего не знала.

Вера приоткрыла розовые губы, чтобы возразить, но я качнула бокалом, останавливая ее.

– Хочу покончить с этим фарсом.

Мы обернулись на звук приглушенных голосов. В зал входили остальные гости, сдержанно восклицая при виде темно-синего ковролина, стен цвета слоновой кости и свисающей с потолка люстры.

– Обязательно что-нибудь съешь. – Вера сунула мне в свободную руку тарелку. – Давай.

Я скривила лицо, изображая энтузиазм относительно двух тарталеток с козьим сыром и красным перцем.

– И все? – нахмурилась Вера.

– Ты мне кто, мать?

Вера заправила выбившуюся прядь в шиньон.

– Просто не хочу, чтобы ты морила себя голодом.

– Усохнуть мне точно не грозит, – ответила я, указывая на свою пятую точку.

– Вижу. Зато щеки ввалились.

Я возвела глаза к потолочному карнизу и шлепнула на тарелку сэндвич с помидорами и моцареллой.

– Теперь довольна?

– Нет, пока ты все не съешь.

Отщипнув от одной из тарталеток, я вдруг осознала, насколько голодна. Проглотив вторую, я уже собиралась откусить сэндвич, когда рядом возник Дэвид Мюррей.

– Еще раз простите за беспокойство, мисс Девлин… – с виноватым видом проговорил он.

– Обязательно сейчас? – перебил папа, вернувшийся вместе с Лоис и свежесваренным кофе.

Опустив тарелку на стол, я устало провела рукой по волосам.

– Все в порядке. О чем бы ни шла речь, давайте с этим покончим.

– Спасибо, – кивнул Дэвид и указал на дверь. – За стойкой регистрации есть тихий уголок. Там нас никто не побеспокоит.

Он вышел первым, придержав дверь. Папа, Лоис и Вера проводили меня взглядами.

Расправив юбку, я опустилась на стеганое сиденье дивана. Из динамиков в вестибюле звучала еле слышная мелодия флейты, а через панорамное окно открывался вид на клумбы и ухоженный газон.

– Я уже много лет веду юридические дела Мака, – начал адвокат, сцепив пальцы. Нас разделял массивный журнальный столик. – Мак всегда очень четко определял, чего хочет.

– Да, я заметила.

Дэвид задержал на мне взгляд.

– Он любил вас, Лейла.

– Видимо, недостаточно.

Дэвид Мюррей потер лицо. У него были мягкие черты и добрые глаза с нависшими веками.

– Их с Ханной связывали особые отношения…

Шумно выдохнув, я вскочила с дивана.

– Если вы намерены его защищать, разговор окончен. Возможно, со временем я смогу простить Мака, но сейчас мне даже вспоминать о нем невыносимо.

Дэвид поднялся на ноги.

– Я понимаю.

– Неужели?

– Пожалуйста, мисс Девлин… – Он жестом пригласил меня сесть.

С недовольным вздохом я опустилась на диван.

– Если хотите, чтобы я подписала какие-нибудь бумаги, мне нужно обсудить это с Лоис. В конце концов, она его сестра и единственная родственница.

Дэвид Мюррей распахнул пиджак, явив на обозрение шелковую подкладку карамельного цвета, вынул из внутреннего кармана тонкий белый конверт и протянул через стол.

У меня перехватило дыхание при виде небрежного почерка Мака: скошенные буквы, преувеличенные петли. На лицевой стороне – мое имя черными чернилами.

– Мак велел, если с ним что-нибудь случится, передать письмо вам сразу после похорон. Он надеялся, что это все объяснит.

Я молча повертела конверт, ощущая его гладкие прямые контуры. Мак всегда любил театральность, но не до такой же степени…

Сердце гулко билось у меня в ушах, где-то на заднем плане тихо постукивали кофейные чашки. Я подняла глаза на Дэвида Мюррея, безуспешно пытаясь разгадать выражение его лица. Он коротко ободряюще кивнул. Мое внимание вновь сосредоточилось на таинственном письме. Неожиданно для себя я лихорадочно вскрыла конверт.

Глава 8

По бумаге бежали написанные почерком Мака строки.

Я подняла глаза на Дэвида.

– Мне известно содержание, – признался он.

Прочистив горло, я начала читать.

«Дорогая Лейла!

Если ты читаешь эти строки, значит, пришло время раскрыть секрет, который я от тебя хранил – за что искренне прошу прощения.

Это также означает, что мы не проведем остаток жизни вместе…»

Я попыталась проглотить застрявший в горле болезненный комок. Может, это какая-то извращенная шутка со стороны Мака?

За спиной Дэвида возникли двое гостей.

– Лейла, тебе принести чай или кофе? Или что-нибудь покрепче?

– Нет, – выдавила я, остро ощущая в руках чужеродный прямоугольник письма. – Нет, спасибо.

Опустив глаза, я продолжила чтение.

«Встретив тебя, я вновь почувствовал себя двадцативосьмилетним и всегда буду благодарен за это судьбе».

Мимо прошли еще несколько постояльцев отеля, их шаги гулко отдавались от черно-белого плиточного пола.

«Что бы про меня ни говорили, знай: я тебя люблю.

Не стану скрывать, у нас с Ханной остались незавершенные дела…»

Его слова больно меня укололи, и я моргнула.

– К чему все это? Зачем рассказывать обо всем сейчас?

Дэвид понимающе кивнул.

– Знаю, вам нелегко, мисс Девлин, но, пожалуйста, прочтите до конца.

Устало вздохнув, я вновь сосредоточила внимание на последних словах Мака.

«…однако, независимо от тех чувств, которые я испытываю к Ханне, ты для меня дороже всех на свете».

Я нахмурилась, сдерживая слезы, и пренебрежительно взмахнула листком бумаги.

– Ох, ради бога, Мак. Давай без этой чепухи в стиле Элизабет Тейлор и Ричарда Бертона.

Дэвид Мюррей потеребил пуговицы на пиджаке.

– Возможно, я лезу не в свое дело, но Мак действительно вас любил.

Я уставилась на него.

– Так вы знали про них с Ханной?

– Не с самого начала. Только с тех пор, как он попросил меня пересмотреть завещание.

Я поерзала на диване.

– И когда это случилось?

Дэвид провел рукой по лицу.

– Два месяца назад.

– Два месяца? С какой стати Мак изменил свое завещание два месяца назад?

Теперь уже поерзал Дэвид.

Я всплеснула руками.

– Невероятно! Он использовал нас обеих. Неужели одна я была настолько глупа, что ничего не замечала?

– Не вините себя, – сказал Дэвид приглушенным голосом. – Мак умел хранить личную жизнь в тайне, даже став известным писателем.

Я потрясла листом бумаги.

– Да уж сама вижу!

Дэвид поднял ухоженный палец и указал на письмо.

– Пожалуйста, Лейла…

Я сникла, признавая поражение, и вернулась к косым черным каракулям Мака.

«Знаю, мне нечего сказать в свое оправдание, поэтому я назначил тебя единственным бенефициаром моих авторских роялти.

Лоис получит аванс за мой последний роман “Ложное правосудие”».

Я прижала руку к горлу.

– Что это значит? Мак оставил мне свои гонорары?

– Да, – подтвердил Дэвид. – За все книги. А у него огромная библиография. Впрочем, уверен, вы и сами знаете.

От потрясения я потеряла дар речи. Мак что, хочет откупиться от меня с того света?

– Общая сумма, – продолжил Дэвид, – не считая доходов от продаж «Ложного правосудия», которые будут приплюсованы после выхода романа, составит примерно…

– Нет, – выдавила я. – Мне не нужны покаянные деньги.

– Лейла, я знаю, Мак вел себя как последний идиот, но он был непреклонен и хотел, чтобы все досталось вам. – Дэвид наклонился вперед. Бледный свет из окна заиграл на его седых волосах. – Это гарантирует вам безбедное будущее.

Едва не рассмеявшись, я швырнула письмо на стол.

– Будущее? Я думала, что мое будущее с ним. Принять деньги означало бы согласиться с тем, что он сделал.

– Ничего подобного. После того как у Мака диагностировали заболевание сердца…

Я без сил откинулась на спинку дивана.

– Какое заболевание, Дэвид? Вы о чем?

От неожиданности он открыл рот. В глазах мелькнула тревога.

– Черт. Только не говорите, что об этом вы тоже ничего не знали. Мак собирался все рассказать…

Я скрестила руки на груди, еле сдерживая гнев и обиду.

– Что ж, по всей видимости, так и не собрался.

– Неужели?.. – Дэвид потер лицо. – Простите. Я полагал, что вы в курсе.

– Очевидно, нет.

– Несколько месяцев назад у Мака диагностировали проблемы с сердцем.

– Чем дальше, тем лучше, – выдохнула я, начиная заводиться. Взгляд упал на письмо Мака, лежащее на столе. – Сперва я узнаю, что Мак спал с бывшей женой все то время, пока мы были вместе, и оставил мне кучу денег из чувства вины. А теперь выясняется, что он был болен и ничего мне не сказал!

– Он не был болен, – уточнил Дэвид. – Ему лишь предписали поменьше волноваться и беречь сердце.

Я сжала кулаки на коленях.

– И он, следуя рекомендациям, с воодушевлением упражнялся с Ханной, пока не угробил себя?

Щеки Дэвида залились румянцем.

– Ханна знает? Про его сердце?

– Нет, – твердо заверил Дэвид. – Мак был непреклонен. Он не хотел, чтобы к нему относились иначе, поэтому хранил все в тайне.

– Даже от Лоис?

Дэвид сжал губы и вновь кивнул.

– Я не раз ему говорил, что он ведет себя глупо, и Мак пообещал все вам рассказать. Очевидно, не успел.

Меня словно накрыла огромная черная тень. Получается, я вообще не знала Мака.

Вскочив с места, я пошатнулась на каблуках. Мне хотелось уйти и забыть про письмо.

– Я уже сказала: мне не нужны его деньги. Даже вспоминать о нем не хочу.

Дэвид встал, поправляя галстук.

– Лейла, я понимаю: вы пережили ужасное потрясение…

– Мягко сказано. Даже не представляете, какой у меня сейчас кавардак в голове.

Адвокат со вздохом сунул руки в карманы брюк.

– Наверное, это крайне сложно переварить, особенно в такой день. Однако Мак настаивал, чтобы вы узнали обо всем на его похоронах. Боялся, как бы Ханна не пронюхала…

– Не пронюхала о чем?

Я резко обернулась. Ох, нет. Должно быть, она подслушивала за углом и теперь устремилась к нам в своей нелепой шляпе.

Я торопливо сунула письмо в карман жакета.

– Ханна, у нас приватный разговор, – сказал Дэвид. – Я планировал побеседовать с вами на следующей неделе.

– На следующей неделе? Здесь вам не очередь на автобус!

Дэвид понизил голос:

– Не могли бы вы проявить хоть капельку уважения? В конце концов, мы на похоронах.

Ханна скрестила тощие руки и воззрилась на меня.

– Я хочу знать, что происходит. Готова поспорить, некоторым кончина Мака только выгодна.

Я вновь повернулась к Дэвиду.

– Довольно. Мне от Мака больше ничего не нужно.

Ханна раздула ноздри.

– Я была его женой двадцать с лишним лет и имею право знать, что, черт возьми, происходит.

Дэвид бросил на меня вопросительный взгляд, я кивнула. Какая теперь разница. Похороны отняли у меня все силы; последнее, чего мне хотелось, чтобы Ханна устраивала мелодраматическую истерику на виду у зрителей.

Адвокат жестом предложил Ханне сесть. Она торжествующе вздернула густо напудренный подбородок.

Я опустилась рядом и напряженно застыла, сосредоточив взгляд на Дэвиде, лишь бы не видеть длинный нос и сжатые губы Ханны. В глазах у меня стояли слезы.

Когда Дэвид рассказал ей о том, что Мак оставил мне все нынешние и будущие гонорары за свои произведения, Ханна принялась теребить висящий на запястье браслет. Ее потрясенное лицо поворачивалось то ко мне, то к Дэвиду.

– Это же смешно, – пробормотала она. – Здесь явная ошибка.

Пару секунд Ханна беззвучно открывала и закрывала рот, переваривая услышанное.

– Речь идет об астрономической сумме. С какой стати он отписал все тебе? – с обидой в голосе воскликнула она. Я видела, как вздымается ее грудь. – Нет, я отказываюсь верить. Что Мак оставил мне?

Дэвид откинулся на спинку дивана.

– Если помните, Мак владел недвижимостью на севере Франции. Он завещал ее вам.

Ханна яростно заморгала – я подумала, уж не случился ли у нее нервный тик.

– По-вашему, это недвижимость? Скорее клетушка!

– Квартира в хорошем состоянии и удачно расположена, – спокойно ответил Дэвид. – Если решите не оставлять ее себе, я уверен, покупатели быстро найдутся.

Не в силах сдержать гнев, Ханна тряхнула завесой волос в мою сторону.

– То есть я получаю убогую квартирку с ржавым балконом, а она приберет к рукам его гонорары… Чистой воды абсурд! – Ханна откинула голову назад, так что шляпа едва не слетела. – Эта недвижимость, как вы ее называете, служила Маку писательской берлогой. Гнусная дыра!

– Думаю, вы преувеличиваете, – сказал Дэвид.

Ханна сердито глянула на него из-под полей своего дизайнерского убора.

Я никогда не бывала в квартире на севере Франции, но Мак показывал фотографии скромного кремово-бежевого помещения с балконом, неподалеку от главной улицы и общественного парка. В свое время он купил эту квартиру на выходное пособие, когда его сократили с должности политического обозревателя одной из лондонских газет, и именно там он написал первые два романа. Как только писательская карьера пошла в гору, Мак стал сдавать жилье отдыхающим.

Ханна резко подалась вперед, шелковая подкладка ее жакета зашуршала.