Кафе у озера

Julie Shackman

SECRET SCOTTISH ESCAPE

First published in Great Britain in ebook format by HarperCollinsPublishers 2021 under the title

A SECRET SCOTTISH ESCAPE

Copyright © Julie Shackman 2021

Translation © Eksmo Publishing 2024, translated under licence from HarperCollins Publishers Ltd.

Julie Shackman asserts the moral right to be acknowledged as the author of this work.

© Julie Shackman 2021

© Eksmo Publishing 2024, translated under licence from HarperCollins Publishers Ltd

© Петухова Е., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке

Глава 1

– Мак, ты забыл свою записную книжку. Опять!

Я широко улыбнулась в экран телефона и бросила взгляд на стеклянный журнальный столик, где лежал блокнот в кожаном переплете. Рядом примостилась фотография в рамке: мы вдвоем на берегу местного озера, хохочем, делая импровизированное селфи. В каштановых волосах Мака едва заметны седые пряди, бледно-голубые глаза с нависшими веками щурятся от яркого солнца. Я прильнула к нему, на носу и щеках у меня россыпь веснушек.

Мой отец Гарри, приходя к нам в гости, каждый раз поглядывал на Мака с неодобрением. «Лейла, тебя не беспокоит разница в возрасте? – шипел он краешком рта. – Я имею в виду, старый кобель всего на год моложе меня».

Я покрутила рукой, на которой сверкало обручальное кольцо из розового золота с морганитом[1], а затем вновь переключила внимание на голосовую почту Мака.

– Как бы то ни было, надеюсь, встреча с агентом пройдет хорошо даже без блокнота. Позвони мне, когда закончишь. Люблю тебя.

Я положила трубку и вернулась к письменному столу – старой дубовой громадине в глубине гостиной.

Из выкрашенных в кремовый цвет подъемных окон открывался вид на водную гладь озера Лох-Харрис в окружении лесных массивов. В такое ясное апрельское утро, как сегодня, на его поверхности можно было разглядеть одинокое пятнышко рыболовной лодки. Из земли тут и там высовывались ярко-желтые раструбы нарциссов.

Окрестности Лох-Харриса – с их многообразием старых каменных коттеджей, разношерстных магазинчиков и церквей с витражными окнами – являлись олицетворением суровой и загадочной шотландской красоты. Туристов привлекало изобилие живописных маршрутов, зеркальные просторы озера и чарующие виды водопада Гален, расположенного всего в пятнадцати минутах езды от нашего городка.

Мы с Маком жили в доме, который изначально принадлежал моей семье – до того, как моя семья развалилась на части. Когда мне было семь лет, моя мать Тина решила, что хочет от жизни гораздо больше, чем мог предложить Лох-Харрис, и оставила нас. За последние двадцать два года она превратилась в странную чужую женщину, изредка присылавшую мне открытки на день рождения и Рождество из своей другой жизни в Лондоне. Честно говоря, я не возражала.

Папа вырастил меня один, хотя и не без помощи моих покойных бабушки с дедушкой по отцовской линии.

Несмотря на отсутствие мамы, в нашем маленьком побеленном коттедже постоянно звучала музыка. С ранних лет помню груду альбомов на ковре в гостиной и отца, с гордостью протирающего обложки пластинок. «Забудь о драгоценностях, – говорил он мне. – Других сокровищ и не надо».

Папа боготворил Эрика Клэптона[2] и поэтому назвал меня в честь его самой известной песни.

Когда я сказала, что мечтаю о собственном жилье, отец настоял, чтобы я осталась в коттедже. Он был только рад избавиться от болезненных воспоминаний о маме и переехал в дом покойных бабушки и дедушки, расположенный чуть дальше на той же улице.

Я убрала за ухо волнистый светло-каштановый локон и колесиком мыши прокрутила входящие сообщения.

Приближались два дедлайна: рецензия на книгу для вечерней газеты в Глазго и интервью для онлайн-журнала, которое я взяла у новоиспеченного детективщика из Нидерландов.

Прокрастинация – вот главный враг писателя-фрилансера.

Потянувшись к стакану за ручкой, я увидела похожий на паутину почерк Мака – случайную заметку на клочке бумаги.

«Хендри поднял пистолет, и костяшки на его руке побелели. Проблески рассветного солнца озарили силуэт убийцы…»

Мак работал над следующим политическим триллером с предварительным названием «Несправедливость».

Несмотря на впечатляющий успех последних лет, даже великому Маку Кристи, с его жизнерадостной улыбкой и природным обаянием, было свойственно сомневаться в себе. Он уходил писать в гостевую спальню, и время от времени до меня долетал стук кулака по письменному столу, а затем через дверь лилась какофония ругательств.

Еще немного повертев рукой с обручальным кольцом, я открыла «Ютьюб» и добавила в плейлист несколько любимых песен. Хотя Мак писал исключительно в тишине, я обнаружила, что продуктивнее работаю в окружении рвущих душу текстов.

«Лейла, тебе обязательно выкручивать свою долбежку на полную громкость? – кричал Мак с другого конца коридора. – Здесь не О2 арена[3]».

Я часто грезила о собственной концертной площадке и однажды поведала об этом Маку.

«Уф! Надеюсь, ты не про свой бесноватый рок? Я бы еще понял степенный джаз-клуб… но не звуки откровенной четырехминутной пытки!»

«Если для тебя это слишком громко, значит, ты слишком стар», – поддразнила я в ответ.

Мак вышел из-за стола, утащил меня в спальню и продемонстрировал, что на самом деле он еще молод.

Отбарабанив весьма лестный обзор на исторический роман, я прошлепала из гостиной в кухню, чтобы раздобыть чего-нибудь на обед.

Мой отец, по профессии ландшафтный садовник, был мастером на все руки и с помощью нескольких друзей из числа местных умельцев освежил потемневшие от времени деревянные шкафы, покрасив их в бледно-лимонный оттенок. На темно-коричневых столешницах я расставила горшки с побегами вереска и ползучего плюща, установила в углу старомодную лампу с абажуром из желтого шелка и заменила прежнюю бытовую технику, видавшую лучшие дни, на духовку и холодильник из нержавеющей стали.

Мак так и не перезвонил. Может, не получил мое сообщение?

Шлепая босыми ногами по натертому до блеска деревянному полу, я прошла к холодильнику, открыла дверцу и уже нацелилась на буханку хлеба, копченый лосось и листовой салат, как вдруг поверх голоса Стиви Никс[4], поющей о бумажных цветах, прорезался стук в парадную дверь.

За матовым стеклом маячил силуэт высокого мужчины. Я расплылась в улыбке.

– Мак, ты и ключ забыл?

Однако, повернув ручку, встретила мрачный взгляд Тома, местного стража порядка. Из-за его спины высовывалось добродушное лицо незнакомой женщины-полицейского.

Глава 2

– Должно быть, здесь какая-то ошибка. – Я потянулась к обручальному кольцу.

Том сцепил пальцы.

– Мне очень жаль, Лейла.

– Нет. Я вам не верю.

Вскочив с кресла, я принялась ходить по комнате. Двое полицейских обеспокоенно следили за мной с дивана.

– Чушь полная, – неуверенно пробормотала я, стараясь унять беспорядочную чехарду в мыслях. – Мак встречался со своим агентом в городе. С чего ему быть в каком-то отеле в Стерлинге?

В груди застыл ледяной ком, цвета гостиной начали сливаться в бордово-серое марево.

Том встал и похлопал меня по руке. Его спутница, представившаяся констеблем Эммой Николсон, изобразила мимолетную сочувственную улыбку.

– Думаю, вам лучше присесть, Лейла.

Секунду я тупо таращилась на нее, затем медленно кивнула и опять опустилась в кресло.

Эмма искоса взглянула на Тома. Повисла неловкая пауза.

– Мак не был со своим агентом, когда у него случился сердечный приступ.

Я нахмурилась.

– Простите, не совсем понимаю…

Том и Эмма еще раз быстро переглянулись. У меня внутри екнуло. Что происходит?

– Мак скончался в номере отеля «Брукман» – и он находился там не один.

Слова Тома пронзили мне грудь, горло сдавило.

– Вы хотите сказать, он был с другой женщиной?

Бледно-голубые глаза Эммы моргнули.

– Да. Именно.

Том смущенно потупился на мой винно-красный ковер, затем снова поднял взгляд.

– Мак был с Ханной Дарли-Патрик.

Это уже смешно. Бессмыслица какая-то.

– Нет, – возразила я. – Здесь точно ошибка. Они в разводе.

Том и его спутница ничего не ответили.

– Что они там делали? – просипела я, молча упрекнув себя за наивность вопроса.

Вновь повисла пауза.

Я хрипло усмехнулась – голос будто принадлежал кому-то другому.

– Ох, нет. Они что, были в постели?

Эмма склонила голову.

– Похоже на то. Мне очень жаль.

Я вытерла ладони о джинсы – у меня на пальце по-прежнему сверкало обручальное кольцо – и опять вскочила с кресла.

– Глупости! Вы утверждаете, что мой жених умер от сердечного приступа, когда кувыркался со своей бывшей?

Том и Эмма тоже встали.

– Нам очень жаль, Лейла, – повторил Том.

– Не так, как мне. – Казалось, еще немного – и гнев возобладает над потрясением.

Эмма неуверенно переминалась рядом.

– Может, кому-нибудь позвонить? Вам сейчас не следует оставаться одной.

Я провела дрожащими пальцами по плечам, затем машинально одернула джемпер.

– Гарри, – пробормотала я. – Позвоните Гарри.

– Гарри Девлин – отец Лейлы, – пояснил Том.

– И Вере, – добавила я в отчаянии. – Мне нужна Вера.

От меня не ускользнула ирония, заключенная в последних словах.

Мы с Маком познакомились почти два года назад, когда мне поручили взять у него интервью для глянцевого журнала.

Я увидела перед собой раскрепощенного обаятельного мужчину в возрасте, с широкой улыбкой и выдающимся носом, который только подчеркивал его характер. С самого начала беседы Мак неприкрыто флиртовал со мной, а когда я собралась уходить из эдинбургского ресторана, где мы обедали, он выхватил у меня из руки мобильник и вбил свой номер.

Польщенная вниманием известного автора политических триллеров, спустя пару дней я ему перезвонила.

После нескольких свиданий Мак настоял на том, чтобы навестить меня в Лох-Харрисе, – и потерял голову от серебристых озерных вод и лесных массивов. Местные красоты заряжают энергией, сказал он и, к моему восторгу, объявил о намерении снять шикарные апартаменты неподалеку от города.

Отец с самого начала относился к Маку скептически, особенно когда узнал, что тот был женат.

«Между вами двадцать пять лет разницы, – возмущался папа. – Ты ему в дочери годишься».

«Но я не его дочь. Мой отец – ты».

Помню, как папа втянул воздух сквозь сжатые зубы и сунул загорелые руки в карманы штанов.

«И теперь ты с ним съезжаешься?»

«Точнее, Мак переезжает ко мне».

«Не придирайся к словам. – Он протянул руку и обнял меня. – Старикан, наверное, лопается от самодовольства, когда его видят с красивой двадцатидевятилетней женщиной».

«Старикан? Ты серьезно? – Я расхохоталась при виде мрачного выражения на папином лице. – Маку всего пятьдесят четыре, пап, а не девяносто. И ты на год его старше».

Обветренные щеки отца порозовели.

«Он уже был женат, дорогая».

«Ты тоже», – заметила я, стараясь выбросить из головы образ матери.

Порой Тина виделась мне безликим силуэтом, который маячил на периферии моей жизни до тех пор, пока мама не уехала в Лондон, оставив убитого горем мужа и дочку.

Чем меньше я о ней думала, тем лучше.

«Со мной совершенно другая ситуация», – возразил отец.

«Вовсе нет. Папа, ему больше пятидесяти, как и тебе. В этом возрасте у каждого есть багаж».

И теперь упомянутый багаж – в лице Ханны, бывшей жены, с которой Мак прожил двадцать четыре года, – поднял черноволосую голову со строгой короткой стрижкой.

Выпроводив Тома и Эмму, я привалилась к входной двери.

Взгляд упал на обручальное кольцо. Полоска розового золота словно насмехалась надо мной. С тем же успехом оно могло выскочить из рождественской хлопушки. То, чему я придавала такое значение, теперь потеряло смысл, обесценилось.

Когда жизнь Мака утекла из него, он был не здесь, со мной. Он резвился в номере отеля – с ней.

Глава 3

– Убил бы его! – пророкотал папа в кружку с чаем.

Моя лучшая подруга Вера скрестила руки на груди – три золотых браслета звякнули в унисон.

– Сдается мне, с этим возникнут сложности, Гарри.

– Ты прекрасно меня поняла.

Когда я вышла из ванной – лицо оплывшее, словно растопленный воск, из носа течет, – папа с Верой отставили кружки и поспешили ко мне.

Я глянула поверх плеча Веры на голубовато-серые изгибы озера, видневшиеся за кухонным окном.

– Почему он был с ней? Что он делал с Ханной, если планировал встретиться со своим агентом?

Вера заправила за ухо светлую прядь.

– Поразмыслишь над этим позже. Сейчас лучше подумай о себе.

– Не могу. Я пять минут назад узнала, что мой жених умер, когда кувыркался с другой! И не просто с другой…

Губы отца сложились в жесткую линию. На нем была его любимая футболка с «Пинк Флойд».

– Ты с ней уже общалась?

Я безуспешно промокнула глаза уголком платка.

– Пока нет. Хотя наверняка она скоро даст о себе знать.

Отец с Верой вопросительно переглянулись.

– Дорогая, ты не обязана разговаривать с этой Анной, если не хочешь, – сказал он.

– По крайней мере, сейчас, – добавила Вера.

– Ее зовут Ханна, папа. И почему бы мне с ней не поговорить? Она последняя видела Мака живым. – Из моего горла вырвался хриплый смех, больше похожий на карканье. – Я говорю «видела», но мы все знаем, чем они там занимались. Уж точно не кроссворды разгадывали!

Папа заключил меня в объятия, и я разразилась безудержными всхлипами. Через несколько минут мне полегчало.

– Тебе пора подстричься, – пробормотала я в папино плечо. От него пахло влажной землей, под ногтями едва заметно чернела грязь.

Он выпятил грудь.

– Решил примерить образ брутального садовода.

Я оглядела его волнистые, цвета соли с перцем, волосы длиной до воротника.

– Вообще-то, – признала я, вытирая покрасневший нос, – тебе идет.

Папа сжал меня крепче.

– Ты всегда можешь на нас рассчитывать. Если что-нибудь нужно, только скажи.

В памяти всплыли голубые глаза Мака. Привстав на цыпочки, я запечатлела на папиной щеке поцелуй.

– Знаю.

Внезапно мысленный взор заслонило напудренное, угловатое лицо Ханны, упорно не желавшей оставлять меня в покое. На каждом шагу мне мерещилась одна и та же картинка: они с Маком совокупляются в постели, точно два кролика на батарейках.

Прекрасно зная, как папа и Вера воспримут мое намерение, я все же решила его озвучить. Какой смысл откладывать неизбежное?

– Вообще-то, мне действительно кое-что нужно.

– Что именно? – спросила Вера.

Я перевела на нее заплаканные глаза.

– Поговорить с Ханной.

Разинув рты, папа с Верой проследовали за мной из гостиной.

Собрав волю в кулак, я зашла в спальню, старательно отводя взгляд от кровати с кофейно-кремовым покрывалом и двумя декоративными подушками ванильного цвета. Будильник издавал едва заметное тиканье.

– Что у тебя на уме? – осторожно поинтересовалась Вера. – Что ты ищешь?

На белой тумбочке со стороны Мака лежала его записная книжка.

– Так и знала, что она здесь, – пробормотала я.

– Ты о чем? – Папа встал в дверях. – Послушай, дорогая, ты пережила ужасное потрясение. Почему бы тебе не прилечь, а я принесу чашку свежего чая.

Я тряхнула головой.

– Не самая лучшая идея. Стоит мне закрыть глаза, и я вижу их вдвоем.

Я пролистала страницы, пока не наткнулась на номер мобильного телефона Ханны, записанной под новой фамилией. И тут меня осенило: случившееся больно ударит не только по мне, но и по ее мужу, Марку. Впрочем, эгоистичную, разъяренную фурию в моем лице это не волновало.

Папа обеспокоенно вздохнул.

– Лейла, если подумать, сейчас не самое подходящее время…

– И когда же оно наступит? Скажи, когда будет подходящее время узнать у бывшей жены моего жениха, почему он был с ней в постели перед смертью?

Повисла гнетущая тишина.

– Мой мобильник лежит на каминной полке, – сказала я Вере, выходя в коридор. – Рядом с фотографией.

Мгновение поколебавшись, Вера прошла мимо меня в гостиную и взяла телефон с полки возле ухмыляющейся физиономии Мака. Складывалось впечатление, что он вот-вот выскочит из рамки. За его спиной сверкали нью-йоркские огни.

Игнорируя безмолвные просьбы Веры и папы, я положила телефон на журнальный столик и вновь пролистала записную книжку до страницы с номером Ханны. При виде похожего на паутину почерка Мака у меня заныло сердце. Влажные от слез щеки пылали.

– Вера, ты не могла бы заварить свежий чай?

Она склонила голову, будто смирившись с поражением.

– Конечно. И сделаю тост с маслом. Не спорь. Тебе нужно поесть.

Пока я слушала гудки, Вера предложила папе составить ей компанию на кухне.

– Пойдем, Гарри. Лейла уже все решила.

Отец бросил на меня тревожный взгляд.

– Сам вижу.

Они прошествовали в кухню и начали возиться с кружками. Разумеется, они беспокоились, но, если я буду прятать голову в песок, никому лучше не станет, особенно мне.

Прервав мои размышления, хрипловатый голос в трубке проблеял: «Алло?»

Глава 4

– Алло, – повторила Ханна. – Кто это?

– Это Лейла. – Я принялась расхаживать по комнате.

– А, Лейла… – равнодушно произнесла она.

В повисшей на секунду тишине меня захлестнула волна негодования. Я мельком увидела свое отражение в овальном зеркале над камином – и тут же пожалела: на меня смотрела бледная тень с потухшим взглядом. Наконец я выдавила первое, что пришло в голову:

– Ты задолжала мне объяснение.

Я хотела узнать, что произошло. Услышать обо всем от Ханны.

– Пожалуй, сейчас не лучшее время, – спокойно ответила она.

В груди полыхнул гнев.

– И когда же будет лучшее время? За послеобеденным чаем? Или тебя больше устроит следующая среда?

– Не надо ерничать.

– Не смей указывать, как мне себя вести! – Я крепче прижала телефон к уху и провела рукой по растрепанным волосам. – Пять минут назад выяснилось, что мой жених умер в постели со своей бывшей. Можно сказать, я сорвала джекпот, ты так не считаешь?

Трубка испустила надтреснутый всхлип. Я на секунду зажмурилась и вновь открыла глаза, наблюдая, как лучи полуденного солнца омывают босые пальцы ног.

– Прости. – Ханна тяжело сглотнула. – Меньше всего Мак хотел причинить тебе боль, но нас столько связывало… Нельзя просто вычеркнуть двадцать четыре года.

Я задохнулась, точно от удара в живот.

– Хочешь сказать, это не единичный случай?

В кухне Вера с грохотом опустила кружку, а папа вытаращил глаза.

– Давай не… – Ханна запнулась. – Давай не будем сейчас, Лейла. Рана слишком свежа.

Неслыханная наглость! Неужели она не осознает, что натворила?

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия. – Слезы навернулись мне на глаза. – И давно?

Послышалось фырканье, затем шорох.

– Я задала тебе вопрос.

– Восемнадцать месяцев, – выдохнула она.

Я застыла, глядя на Веру, которая из кухни пыталась разгадать выражение моего лица.

– То есть все то время, пока мы с Маком были вместе…

– Лейла, он любил тебя. Правда. Просто за годы брака у нас накопилось столько общего…

Я опустила мобильник, не в силах отвести взгляд от сверкающего на левой руке обручального кольца.

Из трубки вновь прорезался бесплотный скрипучий голос:

– Лейла? Лейла? Ты здесь?

Глава 5

– Готова?

Вера погладила меня по рукаву черного жакета. На ногтях у нее блестел розовый лак.

– Не совсем, – понуро ответила я.

– Разумеется. Глупо было спрашивать.

Подошел папа в накрахмаленной белой рубашке, оттеняющей его глубокий загар, и нерешительно застыл рядом.

Я коротко кивнула, и мы в траурном облачении двинулись по коридору. Проходя мимо зеркала в прихожей, я украдкой посмотрела на себя: затуманенный горечью взгляд, черты лица заострились. Возможно, из-за того, что я собрала волосы в пучок. Хотя ничего удивительного. Я толком не ела с тех пор, как узнала о смерти Мака чуть больше недели назад.

Подкрасив губы трясущейся рукой, я сжала челюсти и выдохнула.

Катафалк скользил по проселочной дороге блестящей черной змеей. Проплывающие мимо живые изгороди сливались с изгибами озера Лох-Харрис, как на акварели Моне.

Что я должна сейчас чувствовать? Злость? Боль от потери?

Папа, сидевший рядом со мной на заднем сиденье, сжимал мою руку, и прикосновение его загрубевшей кожи было сродни уютному одеялу.

– Выглядишь очень эффектно, пап. – Я выдавила слабую улыбку, отдавая должное его темно-синему костюму.

Отец закатил глаза.

– Ну не мог же я появиться на похоронах в футболке с «Моторхэд»[5]!

Оттянув пальцем воротничок, он почесал шею.

Сидевшая по другую сторону от папы Вера наклонилась вперед, чтобы взглянуть на меня. Она собрала светлые локоны в шиньон и постоянно одергивала подол темной юбки.

– Мак влюбился в Лох-Харрис с первого же взгляда, – вдруг сказала я. – Какая ирония: похоже, он любил его больше, чем меня.

Папа с Верой беспокойно поерзали.

– Он находил эти места восхитительными и говорил, что не прочь быть похороненным здесь. Я и не предполагала, что это произойдет так скоро. Думала, у нас впереди уйма времени.

Вера протянула руку и сжала мои пальцы.

– Ты справишься. Мы рядом.

Я кивнула, хотя ее слова меня не убедили.

– Тебе удалось связаться с мамой? – пробормотала я спустя некоторое время. – Ты ей сообщил?

Папино гладковыбритое лицо напряглось.

– Я позвонил ей и оставил несколько сообщений. Она еще не ответила.

– Ясно. Спасибо.

Я отвернулась к окну.

Не знаю, зачем вообще я задала папе такой глупый вопрос. Конечно, ее не будет на похоронах. Наверняка у нее масса куда более важных дел, например организация очередного благотворительного обеда в каком-нибудь шикарном лондонском отеле. Что на сей раз? Сбор денег для хомячков, пострадавших от жестокого обращения? Или привлечение внимания к проблемам среднего класса – таким как отсутствие отпуска за последние три месяца?

По мере приближения к церкви я чувствовала нарастающую в груди волну негодования. Мне было обидно, что Тина отодвинула на второй план и собственную дочь, и похороны без пяти минут зятя.

Она встречалась с Маком только один раз, когда я сопровождала его на автограф-сессию в Лондон через три месяца после того, как мы начали встречаться, и мама настояла на совместном обеде.

Я вспомнила, как она открыто флиртовала с ним, покачивая на пальцах босоножку с тонкими ремешками и роняя в своей хрипловатой манере: «Он гораздо ближе по возрасту ко мне, чем к тебе, дорогая!»

На меня вновь нахлынули болезненные воспоминания о Маке – мелочи, которые я воспринимала как должное: его вальяжная, уверенная походка и то, как он разражался смехом над шутками «Монти Пайтона»…

А теперь все пошло прахом.

Машина затормозила перед церковью с красной верандой и гранитными ступенями, которые вели к готической дубовой двери, украшенной двумя внушительными кельтскими крестами.

Я вздрогнула при виде собравшихся у церкви гостей. Одни, сдвинув головы, о чем-то разговаривали, другие бродили по кладбищу, погруженные в безмолвное созерцание. Черные пальто, одинокая шляпа среди моря голов.

Я узнала высокую угловатую фигуру литературного агента Мака, Гарта Келлера, который вежливо улыбался друзьям Мака по писательскому цеху и нескольким членам его пиар-команды.

Родители Мака умерли несколько лет назад, поэтому из родственников была только его младшая сестра Лоис. На голове у нее красовалась черная кружевная накидка в испанском стиле.

Яркая вспышка заставила меня сползти на край сиденья. В животе похолодело от ужаса.

– Фотографы.

Папа резко повернул голову и выглянул через заднее стекло.

– Всего парочка, милая.

– Мне и этого достаточно.

Вера пренебрежительно махнула рукой.

– Не беспокойся о них. Гарт сказал, что возьмет все на себя.

– Гарт? Значит, ты с ним говорила?

Вера улыбнулась.

– Я позвонила ему несколько дней назад. Надеюсь, ты не против. Пиарщики Мака сказали, что пригласят парочку репортеров, за которыми числится должок.

Я моргнула.

– Вот почему подробности смерти Мака оказались глубоко погребены… простите за каламбур.

Покосившись на моего отца, Вера кивнула.