Свидание вслепую

Глава 9. София

– Почему ты так веришь в святость Спенсера? – Джо ерзает на моих коленях и опускает прохладную маску на лицо, после чего наклоняется, подхватывает тонкие огуречные ломтики и накрывает мои веки.

– Я вовсе не считаю его святым.

– О, еще как считаешь. Ты и мысли не допускаешь, что он приложил руку к разрушению твоей мечты.

Взяв небольшую паузу, я прислушиваюсь к зову сердца. А оно, как мы установили ранее, дает понять, что Спенсер тут ни при чем. Или я, как заявила Джо, наивная дурашка.

Я и впрямь наивная дурашка, потому что продолжаю видеть в людях хорошее. Иногда, разумеется, хочется вытворить что-то дикое. Но здравый смысл берет верх, и я отказываюсь от идеи подложить кому-то дерьма. На моем месте любая другая могла взять биту и в качестве мести изувечить тачку бывшего, как вариант, или изрезать всю его одежду ножницами вплоть до трусов. Выбросить из окна мужские игрушки по типу приставки. Мило улыбаться и хлопать глазами вечером, а потом, когда он пойдет принимать душ, отправить с его телефона рассылку списку контактов «у меня обнаружили герпес, проверься». В общем и целом, вы уже поняли, у меня вполне богатая фантазия. Просто я не такая. В противостоянии ангела и демона, восседающих на моих плечах, выигрывает добро. Не всегда, конечно, в пятницу победу одержал демоненок, но чаще всего свет доминирует над тьмой.

– Ты планируешь обзавестись новым мобильником? – Спрашивает подруга, сменив тему разговора.

– Э-э… да. Куплю, как только получу жалование.

– Теперь время приоткрыть занавес. Сколько тебе платят?

– Около восьмидесяти тысяч в год, может, немного больше.

Джо буквально сдирает огурцы с моих глаз, на лице остается маска, судя по аромату, ее вытащили из задницы улитки. В широко распахнутых глазах подруги отражаются значки доллара.

– Ты издеваешься? Восемьдесят тысяч баксов? То есть, от пяти до семи тысяч в месяц?

Я мычу, производя расчеты в голове.

– Да, примерно так.

– Хочу увидеть этого богатенького Ричи вживую. – Она задумчиво сдвигает тонкие брови. – И после озвученной суммы ты все еще думаешь, что Спенс ни при чем?

– Он был бы только рад, если бы я зарабатывала больше. Это означает, что мы позволили бы себе покупки крупнее несчастного тостера.

– Иисусе, Соф, в какой галактике ты живешь? Некоторые мужчины, чья женщина больше зарабатывает, чувствуют себя неполноценными. Это серьезно отражается на их ранимом эго.

Да. Примерно то же самое я сказала мудаку в офисе. Замечание Джо вполне резонно. Но я все еще отказываюсь в это верить. Кто угодно, только не Спенс.

– Возможно, засовывая член в нашего общего босса, он тоже хотел получить прибавку? – Размышляю я.

– Нет. Это животные инстинкты. Засунув в нее член, он навсегда перешел в ранг жирного «нет» и оскорбил тебя как женщину. Самую преданную женщину, которую ему довелось встретить лишь однажды.

Слезы щиплют мои глаза.

– Не смей, – предупреждает Джо, пригрозив пальцем. – Если бы Лиам изменил мне, то я не оставалась бы столь великодушной.

– Спасибо, детка, – выкрикивает он из спальни.

– Закрой уши, Господи, Лиам! – Возмущается Джо. – Это разговор тет-а-тет между девочками! Насколько мне известно, у тебя нет вагины!

Я хихикаю, ущипнув подругу за бедро.

– Он все равно в курсе грязных подробностей. Скрывать нечего.

– Хватит! Эй, вы двое! – Сердито вопит Джо, пронзая взглядом стену за моей спиной. – Может, мне уйти, а вы поболтаете о ваших женских штучках?

– Прости, детка. Я надеваю наушники.

Глядя на меня, Джо шевелит бровями.

– Вот это я называю правильным воспитанием.

– С твоих рук он примет даже крысиный яд.

Сползая на свободную часть дивана, Джо возвращает огурцы на мои глаза, после чего вручает баночку и ложку.

– Фисташковое.

– Обожаю тебя, – говорю я.

– Поблагодаришь, когда на твоей заднице образуется апельсиновая корочка в виде целлюлита.

Я запускаю ложку в стаканчик, следом за чем кладу на язык, издав одобрительный стон. У меня две слабости: мороженое и кислые кубики от Вархедс. Продам за них душу, вот такая я легкодоступная.

– Теперь настало время серьезного разговора, пока твой рот занят.

– Фу, пошло, – бормочу я, уплетая мороженое.

– Можешь мычать, отвечая на вопросы.

Это я и делаю. Согласно мычу.

– Насколько по шкале от одного до пяти секс был хорош?

– Ты сказала мычать, – с ложкой во рту, напоминаю я.

– Ладушки. – Джо хлопает в ладоши. – Секс был хорош?

Я хмыкаю, что должно приравниваться к «да» и «нет». Временами казалось, будто Спенс делает мне одолжение. Порой он ссылался на головную боль. Подумать только, мужчина прикрывается мигренью, отказываясь от секса. Но да, такое случалось. Мы все же люди. Мне невыносимо думать, что он просто не хотел меня. Не хотел свою женщину. То есть, она перестала возбуждать его настолько, что он решил пойти к другой, будто это решит проблему. Меня не покидает ощущение, что все дело в сексе. В его излишестве или же отсутствии. Или я давала недостаточно. Может, он хотел попробовать что-то новое, но не осмелился признаться мне и тогда нашел выход. А, может, со мной что-то не так.

Я трясу головой, не желая верить в это.

– Ты чувствовала это? В смысле, ты понимала, что что-то не так?

Снова хмыкаю. Об этом я размышляла в пятницу.

– И ты ничего не предприняла?

На сей раз отрицательно мычу.

– Мы виделись в пятницу. – В интонации Джо появляется настороженность, будто она боялась поведать о проведенном вечере. – Сидели в китайском ресторанчике. Ты же знаешь, я не могла отказаться. Он близкий друг Лиама. Я не могу запретить им общаться, хоть он и причинил боль моей лучшей подруге.

– Джо, не стоит оправдываться. Я не против, если вы общаетесь. Он же не убил моего хомячка.

– Но он разбил тебе сердце!

– Кто-нибудь другой починит его. Но, ради всего святого, Джо, ты не должна испытывать вину.

– Спенс… Он хороший друг. Жених и муж из него, вероятно, никакой, но он умеет дружить. По крайней мере, с мужчинами.

– Я знаю.

– Я веду к тому, что он не выглядит раскаявшимся. Не думаю, что он станет просить прощение или ползать на коленях. Вы будто оба приняли это.

– Так поступают взрослые люди. Они учатся на ошибках.

– Я звонила тебе в пятницу. Лиам посчитал, что это хороший момент, если вы начнете немного взаимодействовать после случившегося, а не сидеть по разным сторонам баррикад. Если честно, я тоже подумывала об этом.

– Я задержалась на работе. Во всем виноваты дурацкие свидания вслепую, на которые, кстати, я пошла с твоей подачи.

– Значит, в следующий раз ты согласишься?

– Разумеется. Так уж вышло, что у нас общие друзья.

– И все же, почему он сунул в нее член? Как думаешь?

– Может, ему не хватало адреналина? – Я сглатываю, прежде чем добавить: – Или я перестала привлекать его как женщина.

Подруга очередной раз забирает огуречные ломтики, вернув их на тарелку.

– Ты чертовски сексуальная, Соф, только посмотри на себя. – Глаза Джо путешествуют по моему телу, а следом она сжимает мои груди. – Идеальный размер!

Мы же все понимаем, что так позволено делать исключительно женщинам? Ну, типа будь Лиам моим лучшим другом, он бы не рискнул лапать мои сиськи, приговаривая, что они идеальные. Такое противозаконно, если мужчина – гетеросексуал. Или если это не твой мужчина.

– Ни унции лишнего веса… Пока ты не слупишь эту баночку. И задница у тебя тоже ничего. С твоими пропорциями было бы странно иметь огромные сиськи и задницу. Я это докажу!

Джо хватает телефон, и уже через минуту смотрю на свою фотографию, которую она использовала в качестве макета, но мое тело потерпело изменения. Через приложение Джо сделала коррекцию, увеличив грудь и задницу, наверное, на два размера. Честно признаться, глядя на это, я мысленно вычеркиваю из списка для Санты пластического хирурга. Нет, мне определенно не подходит увиденное. Такова моя участь: жить с тем, чем наградила природа.

– Теперь веришь?

– Да. – Я улыбаюсь и чмокаю ее в щеку. – Ты намного лучше любого психиатра.

Выкуси, ублюдок, который сказал, что моя задница ему не подходит.

Утром в понедельник меня охватывает беспокойство. Я не так хорошо знакома с Джеффри, кто знает, может, мои вещи уже помещены в коробку и ждут на первом этаже в чулане с надписью «ненужный хлам». Я была весьма груба с его другом, который вполне мог бы работать в компании, занимая одну из верхушек пищевой цепи. Вдруг его угрозы не прошли даром и оставили меня без работы?

Я едва не ахаю, ступив на порог кабинета своего босса.

Да. Уже второй раз.

Наверное, стоит начать с восхитительного вида на город, который я могла бы рассматривать часами, любуясь через панорамные окна. Божечки, одна мысль оказаться тут в вечернее время вызывает волну трепета. Из кабинета Джеффри открывается больше пространства. Больше города, тогда как мой расположился с торца здания. Я нисколечко не удивлена, что стол с блестящей мраморной поверхностью стоит боком, ибо сидеть целый день спиной к такому виду было бы настоящим преступлением. И мне нравятся теплые тона интерьера.

Обычно мы – девушки – склонны считать, что мужчины предпочтут скучное дерево оттенка дуб или вишня; холодные, а точнее темные тона; минимум декора и максимум пустоты, в которой нет жизни. Но это не относится к Джеффри Ривере.

Во-первых, рабочий стол. Он производит впечатление, что это не его внесли и установили в кабинете, а здание возвели вокруг него. Нет, ну вы представьте, сколько весит эта мраморная громадная коробка?! Ох, и мне до ужаса любопытно, что там спряталось за толстенной стенкой: безликий контейнер для мусора или же что-то намного интереснее, например, домашние тапочки… Невыносимо любопытно, какие они: простые с овечьей бахромой или же что-то в стиле а-не-повалять-бы-тебе-дурака-Джеффри. Во-вторых, под ногами кварц-винил, он выглядит в точности как белый паркет, но симфония звуков из-под каблуков говорит, что все не так уж и банально. В-третьих, за столом раскинулся шкаф оттенка грецкого ореха с открытыми полками и оранжевой подсветкой. Свободное пространство между полками занимает вывеска Rivera Corporation, в буквах которой вижу собственное отражение. В-четвертых, каркасный навесной потолок с мелкими лампочками. И да, оранжевой подсветкой по периметру, которая так и подмывает спросить, кому принадлежала идея сделать его отличительным знаком компании. Даже кресла по всему офису именно в тыквенном-оранжевом цвете. Но все это не то, к чему веду. Среди папок на полках размещены рамки. Нет, не дипломы, а снимки Джеффри и незнакомых мне людей. И второе: на них не изображены рукопожатия, знаменующие крупные сделки, скорей, это семейные фотографии. Между ними мелкие горшки кашпо с живыми растениями… Ну либо мне они кажутся живыми.

Джеффри Ривера – самый загадочный мужчина, с которым мне когда-либо доводилось встречаться. Не в смысле встречаться как мужчине и женщине, а рабочие встречи.

– Я уволена? – Позабыв о приветствии, спрашиваю я.

Он поднимает голову от бумаг. На его переносице блестящая черная оправа очков, из-за чего выглядит мужчина как учитель, на которого школьницы пускают слюни. Я и есть та самая школьница сейчас. Он великолепен.

– А тебе бы этого хотелось?

– Нет.

– Тогда вопрос можно считать закрытым. Мои друзья не имеют права голоса в выборе сотрудников, если они не работают под их крылом.

Облегчение. Я чувствую, как оно прогоняет тревогу.

– Теперь я могу вернуть телефон?

Джеффри шумно вздыхает и поднимается с кресла, возвышаясь надо мной, как Эйфелева башня. Его белая рубашка подчеркивает каждый мускул, брюки графитовым оттенком обтягивают узкие бедра и подтянутую задницу. Джеффри Ривера воплощение греха. Красивый, состоятельный, уверенный. И очень, очень сексуальный. Любопытно, как скоро до моих ушей доберутся грязные сплетни сотрудниц на обеденном перерыве. Жутко интересно услышать что-то, из-за чего треснет идеальный фасад. Я бы не сочла его таким хорошеньким, будь он заносчивым кретином с манией величия. Обычно мужчины с его внешностью искренне считают, что простые смертные не имеют права дышать с ними одним воздухом и пьют дурацкую воду Voss. Но Джеффри… В нем, кажется, нет гнилой натуры, хотя порой он излишне самонадеян.

Он стягивает с верхней полки мобильник и протягивает мне, заняв прежнее место.

– Глупо было. – Он выглядит виноватым. – Тебе звонила мама.

– Ох, да, она… – Я замолкаю на полуслове, потому что мне нечего ответить, кроме как сказать, что она испытывает воодушевление перед предстоящей свадьбой. Свадьбой, которая не состоится.

– Я сказал, что нашел телефон и жду, когда кто-нибудь позвонит, чтобы вернуть его. Она была удивлена.

Мое сердце пропускает удар.

– Чем?

– Тем, что ты не позвонила от Спенсера. В крайнем случае от Джо.

– Да. Это действительно странно.

Взгляд Джеффри опускается на мои руки. Он скребет щетину. И он в скверном расположении духа. Почему? Потому что на прошлой неделе он ощущался легче. Сейчас же в воздухе повисло напряжение.

– Нет, странно другое. – Его глаза продолжают сканировать мои руки. – Почему я не вижу кольцо или хотя бы след от него. Вы разорвали помолвку?

– Какое отношение это имеет к моей работе? – Натянуто уточняю я, боясь раскрыть грязные подробности моего увольнения.

– Да брось, София, я твой босс. Я должен знать, что ты не натворишь дел, о которых пожалеешь в будущем.

– Каких дел? Вы хотя бы знаете имена сотрудников?

– Да, – бесстрастно заявляет он, что Саманта на его месте нарекла бы хамским, непозволительным тоном. – Я знаю каждого сотрудника, который работает в моем филиале, и часть тех, кто работает в других.

Ладушки, тут мне крыть нечем.

– В любом случае это не касается никого, кроме меня.

– Твое право.

Да, он в скверном настроении. Этот Джеффри не заигрывает со мной. Даже неловко, ведь с момента моего возникновения в офисе он так или иначе делал это.

– Что происходит? – Я легко ломаюсь под давлением, поэтому неудивительно, что уже через минуту не выдерживаю возникшее напряжение.

– Что-то происходит? – Его взгляд возвращается к моему лицу.

– Ты… То есть, вы перестали дразнить меня.

– Это было ребячество, София.

Ну вот, опять. София.

Я добивалась обращения по имени с четверга. Получилось ли? Нет. Джеффри продолжал нарекать Соф или Софи. Так меня называют исключительно друзья, даже родная мать зовет София. Но София с его подачи сейчас кажется чужой. Я признаю, что питаю некоторую слабость по части мужчины, занимающего кресло напротив меня. Это естественно, когда смотришь на него. Джеффри невероятно красив. Одни только зеленые глаза, обрамленные густыми ресницами, чего стоят. Возможно, некоторые девушки и вовсе лишаются рассудка, если он заговорит с ними. И медовый тон его голоса, когда он обращался ко мне как к Софи, приравнивался к нежному. Сегодня он сухой, отстраненный. В точности тот, что слышала по телефону, когда он только принял звонок.

– Я так понимаю, это больше не повторится?

– Что именно? – Интересуется Джеффри, собираясь бумаги по столу в стопку, которую вскоре двигает к краю стола. То есть, ко мне.

– Ребячество?

– Разумно, что я дам отрицательный ответ. Изучи документы, это важно.

Я стараюсь контролировать нарастающую тревогу в совокупности с разочарованием. Отрывисто кивнув, принимаю документы и не решаюсь двинуться с места. Ноги как будто приросли к полу.

– Это все? – Оправдывая ступор, уточняю я.

– Приношу извинения за Нолана. Теперь все.

Обратись ко мне по имени, черт возьми, я больше не хочу игнорировать тревожные звоночки.

Ничего не происходит. Он молчит.

Я наконец-то отдаю команду ногам как можно скорее убраться из кабинета, спрятавшись в своем. Попятившись к двери, разворачиваюсь и кладу ладонь на металлическую дверную ручку, сжимая ее так, что она молит о пощаде.

– И София…

Я на мгновение закрываю глаза.

София.

Третий раз. Прямо-таки нокаут.

Совладав с эмоциями, поворачиваю голову, взглянув на мужчину через плечо.

– Хорошего дня.

– Софи, – не уследив за языком, выпаливаю я, но отпираться уже бессмысленно. Я не умею изворачиваться. – Ты называл меня Софи, Соф, болтушка, в крайнем случае мисс Вуд, но никогда не называл полным именем, Джеффри. Сегодня особенный день?

Его бровь приподнимается в насмешке.

– Решил принять во внимание твое замечание.

– Или разговор с моей матерью? – Я вздыхаю. – Я не дура, Джеффри. С той минуты, как я возникла на пороге приемной, ты не переставал дразнить меня. Не брал в расчет замечания. И ты… улыбался. А сегодня ведешь себя как эмоциональный импотент.

Он постукивает колпачком ручки по столу и, поджав губы, склоняет голову набок.

– Софи, а не пора ли тебе заняться работой?

– Нет. – Я поражена собственной решимостью. – Хочу, чтобы ты улыбнулся, когда желаешь мне хорошего дня.

Джеффри опускает голову. Я отчетливо вижу, как от смеха дрожат его широкие плечи. А когда он поднимает глаза, замечаю в них веселый блеск.

– С каких пор ассистент помыкает мной?

– С тех пор как ты прикинулся немым на свидании вслепую, а потом принял роль моего босса.

Он облизывает губы, а следом этими же губами обхватывает колпачок ручки, зажав между зубами. Будь я проклята, если внизу моего живота не порхают бабочки, крылышками щекоча внутренности.

Ну почему ты просто не можешь быть тщеславным ублюдком?

– Хорошего дня, Софи.

– Так-то лучше, мистер Ривера, – тараторю я, и уже было собираюсь открыть дверь, как Джеффри спрашивает:

– Я улыбнулся?

– Да. Глазами.

С этими словами покидаю его кабинет и планирую не высовываться из своего до конца рабочего дня. Мои щеки горят от смущения. Как много наглости я позволила себе утром?

Я также успеваю отправить сообщение Джо. Отхожу к двери и делаю снимок, который тут же отправляю лучшей подруге.

Ответ от нее приходит практически сразу.

Джо: О. ГОСПОДЬ. ВСЕМОГУЩИЙ!

Джо: Это твой новый кабинет?

Я: Вроде того:)

Джо: Ты должна узнать, нет ли у них вакантных мест!

Джо: Я отлично управляюсь с кофемашиной и готовлю самый вкусный на свете чай.

Джо: Укажи это в моем резюме.

Джо: А еще скажи, что я несу ангельский свет.

Джо: И со мной весело.

Я: Мне нужно время, чтобы понять, как тут все работает, а потом…

Я: Конечно, я узнаю!!!

Она отправляет палец вверх, а следом дополняет:

Джо: Новая работа = новая жизнь. Люблю тебя <3

Глава 10. Джеффри

До чего я докатился?

Если бы отец услышал, в каком приказном тоне со мной разговаривает сотрудник, мог вышвырнуть с поста генерального в ту же секунду. Не позволяй сотрудникам руководить тобой, – когда-то говорил он. – Они не должны переходить границы. Я солидарен. Стоит людям почувствовать власть, как вы поменяетесь ролями. Оставайся человечным, но не становись тряпкой, о которую вытирают ноги, – следом добавлял он. Но вот я снова позволяю Софи делать это со мной: командовать. Ничего не могу поделать, эта женщина каким-то образом дотянулась до моих ниточек и дергает за них. Проблема лишь в том, как далеко она зайдет. И как много позволю я.

У меня есть оправдание. Она хотела, чтобы я улыбнулся и назвал ее Софи. Всего-то улыбка и имя, а не делай-как-я-сказала-и-помалкивай. Она не лезла в работу. София, которая несколько дней назад настаивала на уважительном отношении, сегодня просит о другом. Я искренне не понимаю эту женщину.

Мне требуется убойная доза кофеина, чтобы мозг заработал в интенсивном режиме. Люси переслала на почту все поступившие звонки, с которыми предстоит разобраться, а я не готов углубиться в них, пока нахожусь в режиме сна после очередной бессонной ночи. И если бы только причина была приятной. Последнее время мой режим терпит крушение скоростного поезда. Я всегда собран, уверен в том, что делаю, но, когда вы беретесь за что-то новое, неизведанное, и делаете это первым, боитесь провалиться. Я не исключение. Я просто не могу подвести отца. Волнение сказывается на сне. Вот уже как неделю мой сон длится максимум четыре часа, остальное время либо ворочаюсь в кровати, либо встаю и расхаживаю по квартире, заглядывая в расписание или занимаясь заметками. Мне все время кажется, будто что-то упускаю. Паранойя медленно изводит меня.

А еще этот чертов звонок, который принял от матери Софи в субботу. Теперь понятно, от кого ей достался длинный язык. Ее мама Дебби, довольно прямо дала понять, что Софи живет не одна и может позвонить от Спенсера, чтобы вернуть телефон. Мне бы хотелось узко мыслить, представляя Спенсера младшим братишкой, но давайте будем честны. Спенсер не ее родственник. Он жених. Парень, который каждый вечер ложится в кровать с девушкой, на чьем пальце нет кольца. Бог знает, может, он не располагает средствами к крупной покупке или они выбрали что-то оригинальнее колец. Тату, например. Чем балуются влюбленные сердца? Отец, например, сделал предложение маме, будучи голым. Не в прямом смысле, хотя кто знает. Мама как-то упомянула, что в качестве предложения руки и сердца она приняла корм для собак. Корм для собак, ради всего святого! Моя мама еще безумнее отца. Они обвенчались в маленькой церкви на окраине города, а сэкономленные деньги с кольца и свадьбы пустили в общее дело. В капитал компании, которой я сегодня руковожу. Конечно, потом он купил ей кольцо. Дюжину колец. Носит ли она их? Нет. Они оба считают, что кольца – дешевая демонстрация любви.