Тайфун

Он едва устоял в дверном проеме, а капитан Макуир, чувствуя, что не удержаться, поспешил выпустить полку и тяжело рухнул на диван.

– Повернуть на восток? – переспросил он, пытаясь сесть. – Это больше чем на четыре румба от курса.

– Да, сэр. Пятьдесят градусов… Повернуть судно, чтобы…

Капитан ухитрился сесть. Книгу он не уронил и заложенного места не потерял.

– На восток? – удивленно повторил он. – На во… Куда, по-вашему, мы направляемся? Вы хотите повернуть мощный пароход на четыре румба от курса, чтобы не причинить неудобств китайцам? Ну, знаете ли, мне приходилось слышать о всяких безумствах, что творятся на свете, но такого… Не знай я вас, Джакс, подумал бы, что вы напились. Повернуть на четыре румба… А потом что? Повернуть на четыре румба обратно, чтобы встать на курс… Как вам могло взбрести в голову, что я стану вести пароход так, словно это парусник?

– Нам повезло, что мы не на паруснике, – с мрачной готовностью вставил Джакс. – За сегодняшний вечер мы потеряли бы все мачты до единой.

– Да! А нам оставалось бы только стоять и смотреть, как их уносит, – немного оживившись, согласился капитан Макуир. – Сейчас мертвый штиль, да?

– Да, сэр. И все-таки я не сомневаюсь: надвигается что-то необычное.

– Возможно. И вы, наверное, вообразили, что я постараюсь убраться с дороги, – сказал капитан Макуир.

Он говорил это с простодушным, искренним видом, тяжелым взглядом уставившись в пол, а потому не заметил ни смущения Джакса, ни смеси досады и уважительного удивления на его лице.

– Видите эту книгу? – задумчиво продолжал капитан Макуир, хлопнув себя по ноге закрытым томом. – Я как раз читал главу о штормах.

Капитан не лукавил: он и вправду читал главу о штормах. Входя в штурманскую рубку, он и не думал браться за эту книгу. Его охватило какое-то неясное предчувствие, вероятно, подобное тому, что побудило стюарда, не дожидаясь приказания, принести в рубку высокие морские сапоги и непромокаемый плащ. Рука Макуира сама потянулась к полке. Не отвлекаясь даже на то, чтобы сесть, он добросовестно вчитывался в термины, но запутался во всех этих наступающих полуокружностях, левых и правых квадрантах, кривизне следов, возможном местонахождении центра, смене ветра и показаниях барометров. Он пытался применить прочитанное к своей ситуации, однако почувствовал лишь презрение и гнев к многословным советам, основанным на теоретических рассуждениях и предположениях, в которых не увидел ни проблеска точности.

– Это чушь собачья, Джакс! – сказал он. – Если верить всему, что здесь написано, то нам придется все время носиться по морю, стараясь зайти в тыл непогоде.

Он вновь хлопнул себя книгой по ляжке, а Джакс открыл рот, но ничего не сказал.

– Зайти в тыл непогоде! Понимаете, Джакс? Глупость неслыханная! – восклицал капитан Макуир через короткие промежутки, продолжая глядеть в пол. – Можно подумать, что это писала старая баба. Решительно не понимаю. Если считать, что эта книга полезна, то я должен немедленно изменить курс, повернуть черт знает куда и явиться в Фучжоу с севера, тащась в хвосте шторма, который мы, вероятно, можем встретить на своем пути. С севера! Понимаете, Джакс? Триста лишних миль по расстоянию и сумасшедший перерасход угля. Я бы ни за что так не поступил, даже будь каждое слово в этой книге святой правдой. И не надейтесь.

Джакс молча дивился столь бурному и красноречивому проявлению чувств.

– К тому же мы не знаем, прав ли этот писака. Как можно определить, что это за шторм, пока мы в него не попали? Ведь этого писателя здесь нет, верно? Прекрасно. Вот тут он пишет, что центр таких ураганов находится на восемь румбов от ветра, а у нас никакого ветра нет, хотя барометр падает. Где же теперь его хваленый центр?

– Ветер сейчас поднимется, – пробормотал Джакс.

– Так пусть поднимется, – с благородным негодованием произнес капитан. – Это показывает, Джакс, что в книгах всего не найдешь. Если смотреть здраво, то я считаю все эти правила, как увернуться от ветра и обойти шторм, сущим вздором.

Подняв глаза, он прочел во взгляде Джакса недоверие и постарался пояснить сказанное на примере.

– Это столь же нелепо, как и ваше странное предложение повернуть судно, изменив курс неизвестно на сколько времени, чтобы не побеспокоить китайцев. Моя задача – доставить их в Фучжоу согласно расписанию, в пятницу до полудня. Если меня задержит непогода – отлично. На то имеется судовой журнал, в котором ясно говорится, какая стояла погода. Но предположим, что я изменил курс и опоздал на два дня. «Где же вы были все это время, капитан?» – спросят у меня. Что я на это скажу? Мне пришлось бы ответить, что я уворачивался от непогоды. «Должно быть, погода была чертовски скверная?» – спросят они. А я отвечу: «Не знаю, я ловко от нее увернулся». Понимаете, Джакс? Я весь вечер об этом думал.

Он снова поднял глаза и бесхитростно посмотрел на помощника. Никто и никогда не слышал от капитана Макуира столь пространной речи. Джакс, стоявший растопырив руки в дверном проеме, походил на узревшего чудо. Весь его вид выражал неподдельное изумление.

– Шторм есть шторм, Джакс, – резюмировал капитан, – и мы должны встретить его лицом к лицу. На свете бушует немало штормов, и нужно идти напролом, без всякой «стратегии бурь», как выражается старый капитан Уилсон с «Мелиты». На днях я слыхал, как он рассказывал о своей «стратегии» компании судовладельцев, сидевшей за соседним столиком. Мне это показалось чудовищной глупостью. Уилсон рассказывал, что «перехитрил», как он выразился, ужасный шторм, все время держась от него на расстоянии не менее пятидесяти миль. Он называл это искусным маневрированием. Никак не могу понять, откуда он знал, что на расстоянии пятидесяти миль свирепствует шторм. Это походило на бред сумасшедшего. Я был о нем лучшего мнения.

Капитан Макуир помолчал минутку и спросил:

– Вы следующим заступаете на вахту, Джакс?

Джакс, вздрогнув, пришел в себя.

– Да, сэр.

– Распорядитесь, чтобы меня позвали в случае каких-либо перемен, – попросил капитан.

Он поставил книгу на полку и поднял ноги на диван.

– Закройте хорошенько дверь, чтобы не хлопала, слышите? Терпеть не могу, когда дверь стучит. Должен сказать, замки здесь никуда не годятся.

Капитан Макуир закрыл глаза, мечтая отдохнуть. Он устал и чувствовал себя духовно опустошенным, как бывает после утомительной беседы, когда человек высказал свои глубочайшие убеждения, накопленные за долгие годы. Сам того не подозревая, он выразил свое кредо, и на Джакса это произвело столь сильное впечатление, что он долго еще стоял по другую сторону двери, почесывая затылок.

Капитан Макуир открыл глаза. Он, должно быть, уснул. Что за оглушительный шум? Ветер? Почему же его не позвали? Лампа вертелась в карданном подвесе, барометр раскачивался кругами, стол кренился то в одну, то в другую сторону, мимо дивана проехала пара старых морских сапог с разболтанными голенищами. Он быстро протянул руку и схватил один сапог. В приоткрытой двери показалось лицо Джакса – одно только лицо, багрово-красное, с вытаращенными глазами. Пламя лампы задрожало, лист бумаги взлетел над столом, по рубке пронесся сквозняк. Натягивая сапог, капитан выжидающе посмотрел на отекшее, возбужденное лицо старшего помощника.

– Началось, вдруг, – крикнул Джакс, – пять минут назад… внезапно!

Голова скрылась, дверь хлопнула, снаружи послышались плеск и падение тяжелых капель, словно кто-то выплеснул на переборку ведро расплавленного свинца. В глухом рокоте снаружи слышался разбойничий свист ветра. По душной рубке носился сквозняк, словно по дырявому сараю. Капитан Макуир ухватил второй сапог, скользивший по полу. Он не то чтобы волновался, однако просунуть ногу в сапог удалось не сразу. Башмаки, которые он сбросил, носились по каюте, наскакивая друг на друга, словно два разыгравшихся щенка. Поднявшись на ноги, он в сердцах хотел дать им пинка, но не попал. Встав в позу фехтовальщика, он потянулся за непромокаемым плащом, а потом долго топтался по тесной рубке, натягивая его. Широко расставив ноги и вытянув шею, очень серьезный, Макуир начал старательно завязывать тесемки зюйдвестки под подбородком, как женщина, надевающая шляпу перед зеркалом. Толстые пальцы слегка дрожали. С напряженным вниманием прислушиваясь к звукам снаружи, он, казалось, ожидал с минуты на минуту услышать в шуме, внезапно наполнившем судно, свое имя. Шум все усиливался, и капитан чуть не оглох, пока готовился выйти навстречу неизвестности. Вокруг все грохотало, свистел ветер, гремели волны, воздух глухо дрожал далекими барабанными раскатами, предвещавшими скорое нападение.

Макуир постоял минутку под лампой, неуклюжий и громоздкий в своих боевых доспехах, с покрасневшим от напряжения лицом.

– Эта сбруя весит целую тонну, – пробормотал он.

Как только он сделал попытку открыть дверь, ее захлопнуло ветром. Капитан вцепился в ручку, и его вынесло из рубки за порог. Пытаясь закрыть дверь, он вступил в единоборство с ветром. В последний момент струя воздуха ворвалась в рубку и слизнула пламя лампы.

Впереди по курсу над белыми вспышками пены лежала великая тьма. По правому борту раскинулось бесконечное бушующее море, лишь мерцали сквозь дымовую завесу несколько удивительно огромных звезд.

На мостике можно было различить группу людей, с невероятными усилиями выполнявших какую-то работу; на их головы и спины падал тусклый свет из иллюминаторов рулевой рубки. Внезапно погас один иллюминатор, затем другой. Теперь до его слуха доносились лишь отрывистые выкрики растворившихся в темноте людей, как обычно бывает при сильном ветре. Неожиданно рядом с ним вырос Джакс. Он кричал, опустив голову:

– Смотрите… закрыть ставни… рулевой рубки… может… выбить стекла…

Джакс расслышал сквозь шум укоризненный голос капитана:

– Я же … просил… меня… позвать.

Он начал объяснять, пытаясь перекричать рев стихии:

– Легкий ветерок… я был… на мостике… вдруг… с северо-востока… думал… услышите…

Они зашли под брезентовое прикрытие, где могли говорить: правда, приходилось повышать голос.

– Я велел закрыть все вентиляторы. Хорошо, что остался на палубе. Я не думал, что вы заснете… Как вы сказали, сэр? Что?

– Ничего! – крикнул капитан Макуир. – Я сказал – ладно!

– Силы небесные! – заорал Джакс. – На этот раз мы влипли!

– Вы не изменили курс? – напрягая голос, осведомился капитан Макуир.

– Нет, сэр. Конечно, нет. Мы идем прямо против ветра. А вот и волна.