Лилии полевые. Царь из дома Давида. Три года в Священном городе

– Друзья мои! – ответил пророк спокойно и ласково. – Я – житель пустыни и живу здесь один по своему собственному желанию. Я приближаюсь к людям, только чтобы исполнить возложенное на меня. Земные радости не для меня. Мне отрадно исполнение моего служения, но время этого служения коротко. Цель его достойна величайших пророков Божиих; я же – последний из них, недостойный названия пророка, и перед величием Того, о Ком я возвещаю, имею значение не больше, как пылинка на весах… Если вы ищете разумения, придите и сядьте со мною – вот на том камне; спросите меня, и я отвечу вам и пойду своей дорогой.

Он сказал все это таким грустным тоном, что я полюбил его еще более и был так растроган, что мне хотелось припасть к его груди и плакать от одной мысли, что избранный Богом пророк Его на земле явился в таком глубоком смирении и кротости сердца. Мы сели с ним рядом, потому что он не допустил, чтобы мы сели у его ног, сказав нам с легким укором:

– Ведь я такой же человек, как и вы.

Эти же слова он говорил, мы слышали, всем, кто хотел преклонить перед ним колени.

Это уединенное место и поздний час так дивно соответствовали нашему настроению. Полный диск луны светил над нами и усиливал таинственное очарование в чертах и позе молодого пророка. Иордан, потемневший теперь, тихо струился внизу перед нами, местами виднеясь сквозь густую заросль берегов и исчезая за нею; слышалось только журчание его по каменистому руслу. Над головами нашими висел небесный свод, обитель Иеговы, сверкая мириадами горящих перед Ним алтарей. Слева едва виднелся Иерихон, темнея контурами зданий, как зубчатый утес, и только один огонек мелькал там на сторожевой башне. А сзади расстилалась пустыня – пустыня, бесплодная и величественная в своем громадном безлюдии. Время от времени издалека доносился звук песни из лагеря расположившихся на ночлег путешественников. А рядом в кустах акации одинокий соловей пел непрерывно свой разнообразно переливающийся гимн сиянию луны.

– Всякое дыхание да хвалит Господа!.. Будем ли мы безмолвствовать? – сказал пророк. – Воспоем же вечерний гимн Господу в храме Его!

И могучим, красивым напевом, какого я никогда не слыхал от священников, он запел священный псалом, посвященный хвале всей Богом созданной красоте Вселенной. Мы присоединили наши голоса, и они понеслись по реке и бесчисленным эхом зазвучали в прибрежных скалах, как будто и берега, и струйки воды в реке, и холмы, и деревья, и вся пустыня, и свод небесный ожили и пели с нами:

“Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних!

Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его!

Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, вся звезды света,

Огонь и град, снег и туман, бурный ветер, исполняющий слово Его,

Звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые,

Цари земные и все народы, князья и все судьи земные,

Юноши и девицы, старцы и отроки

Да хвалят имя Господне; ибо Имя Его Единаго превознесено,

Слава Его на земле и на небесах!

Он возвысил род народа Своего, славу всех святых Своих,

Сынов Израиля, народа, близкого к Нему. Аллилуия”.

(Псалом 148)

Никогда я не забуду впечатления от этого гимна Творцу Вселенной. Я всем существом моим воспринял его, когда он звучал в этом месте, в этот час и в присутствии этого человека. Сердце так билось, как будто хотело вырваться из груди и улететь, воспарив над землею.

Когда мы взывали к буре и птицам небесным, призывая их славословить с нами Иегову, мне казалось, что и трели соловья лились звонче, полнее и радостнее, и едва слышный ветерок, преклоняя ветви деревьев, сливал свой таинственный шепот со словами гимна.

После нескольких минут молчания пророк сказал:

– Ну вот мы и побыли вместе, братья мои во Израиле; могу ли я теперь уйти от вас?

– Но мы хотели бы услышать от тебя еще раз о Том, Кто должен прийти после тебя, – сказал Иосиф.

– Ничего не могу сказать вам, братья мои, сверх того, что вы уже слышали от меня. Будущее сокрыто. Я исполнил только возложенное на меня. Снять печать и прочесть сокрытое я не могу. Я только посланник от Бога к человеку. Вам дано будет узнать то, что неизвестно мне. И блаженны, трижды блаженны вы – кому лицом к Лицу дано будет видеть Того, Кого я только издали провижу. А если я и увижу Его, то на короткое время. Ибо, когда Он явится к народу, я уйду. То, для чего я послан, исполнено. Блаженны те, кто увидит славу Его и услышит голос помилования из уст Помазанника.

Я спросил у пророка:

– А в каком виде Он придет? В какой форме величия и власти явится нам Его Божественное бытие?

– В человеческом виде. Но красота Его и величие не таковы, какими бы хотели увидеть их люди. Он явится смиренным, бедным и кротким.

– Однако ты говорил сегодня, рабби, что могущество Его будет беспредельно и Царству Его не будет конца? Ты говорил о славе Его владычества и о том, что все цари языческие покорятся власти Его?

– Этого я не могу объяснить вам. Это не открыто мне. Я говорил так, как научил меня Пославший меня. Я знаю только, что идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1; 7).

– Ты говорил нам сегодня вечером, рабби, что Он будет Царь Небесный, а по словам Исаии, Он будет презираем и гоним людьми, будет мучим за грехи наши и бит за нечестие наше.

– Дух Божий внушает мне, что к Нему относятся слова эти, но, как все это будет, я не знаю.

– Позволь напомнить тебе, добрый рабби, – сказал Иосиф, – ты говорил нам, что Тот Божественный Некто должен умереть, между тем как Он – Господь, и что Он будет приговорен к смерти, как грешник, между тем как Его называют «Един Свят».

– Да. Так произойдет событие, на которое мы уповаем. Этого повелено нам ожидать. Но не домогайся узнавать то, что не открыто ни одному человеку. Мессия Сам поведает о Себе. Блаженны очи, которым дано будет увидеть Его. Блаженны те, которые услышат мудрость из уст Его и получат закон от Него.

– Могу ли я спросить тебя, святой пророк Божий, – сказал Иосиф, – как это Тот, о Котором ты послан возвестить, как Он может быть Освободителем Израиля, когда ты предвещаешь Ему такую печальную участь? Мессии предстоит восстановить славу Иерусалима и храма Своего и истинное служение в храме, – так говорит Исаия, так сказали Эздра[87 - Эздра, или Ездра – ученый иудейский священник. Он, с разрешения Артаксеркса Лонгимана (Артаксеркс Лонгиман – царь персидский, царствовавший 47 лет, особенный покровитель иудеев. На седьмом году своего царствования он дал позволение Ездре возвратиться в Иудею с теми из соотечественников, которые решатся следовать за ним), привел многих иудеев из Вавилона в Иерусалим и устроил церковный и гражданский быт евреев в Иерусалиме. По еврейскому преданию, Ездра учредил синедрион (см. прим. 54) и составил список (канон) ветхозаветных книг.] и Иеремия. Его называют могущественным Вождем, Царем, Искупителем Израиля, Который будет править народами, и владычество Его будет от моря и до моря – до конца земли. Поэтому в обещанном пророками Мессии мы ожидаем увидеть могущественного Монарха, Который будет царствовать в Иерусалиме, владычествуя надо всем миром и всеми народами, и все цари приведены будут пленными к подножию престола Его, и преклонятся перед Ним все колена. Это – Монарх, Которому не должно снимать Своих сандалий, чтобы вступить на священную землю иудеев, и Который учредит поклонение Иегове всюду, где ныне возвышаются храмы идолопоклонников…

– Царство Его не от мира сего, – ответил пророк.

– Но как же понять нам тогда пророчество Давида, где Бог говорит: “Я помазал Царя Моего на священной горе Сиона” (ср. Пс. 2; 6)? Как объяснить изречение Исаии, который, пророчествуя о Христе Божием, говорит, что Он воссядет на престол Давида и будет править Царством его и учреждать в нем суд и справедливость во веки веков (ср. Ис. 6; 1. Ис. 9; 7)?

– Я не знаю. Это – тайна Божия. Я ничего больше открыть не могу. Я – только орудие, труба, вещающая слова Господни, и иных слов я не знаю. Я знаю только, что каждый младенец, каждый смиреннейший наемник, живущий во дни Мессии, может стать большим, чем я, последний из пророков. Я стою на пороге великого Царства, величие и значение которого я только издали провижу, в неясном видении. Мне лишь дано уловить сияние славы Его, но не дано узреть больше того, что я вижу теперь; и точных откровений о том я не имею. Мне дано открыть дверь, ведущую из ночи пророчеств ко спасительной заре их осуществления. Но мне не дано перейти за порог и быть участником среди блаженных. Но да свершится воля Пославшего. Я – создание Его и дитя праха, и не подобает устам моим ропот, но – славословие радости, ибо восходит Звезда, Которая воссияет всему миру, хотя меня тогда уже не будет.

Мы оба были глубоко тронуты словами и чувством глубокого смирения, звучавшим в интонации пророка. Мне хотелось плакать, и сердце мое рвалось к нему. Я преклонил колени и поцеловал его руку, орошая ее слезами. Он ласково поднял меня и тихо промолвил:

– Возлюбленный брат, ты увидишь Того, о Ком я возвещаю, и Он возлюбит тебя, и ты пребудешь на лоне Его.

При этих словах я поднялся, вновь заливаясь слезами, и отошел в сторону, и стал молиться Богу отцов наших, чтобы Он помог мне стать достойным такого счастья.

– Увижу ли я Этого Великого Сына Божия? – спросил Иосиф.

Пророк взял его за руку и, остановив на нем свой ясновидящий взор, промолвил мрачно и скорбно:

– Наступит день, когда ты будешь держать Его на руках своих и положишь тело Его на ложе, тобою приготовленное для погребения твоего тела. Ты не веришь теперь тому, что я говорю, но ты вспомнишь об этом, когда оно свершится.

Сказав это, он встал и, сделав прощальный знак рукою, быстро пошел к пустыне и скоро скрылся во мраке.

После нескольких минут молчания Иосиф спросил:

– Ты слышал, что он сказал? Что означают слова Его? Они предсказывают какие-то печальные и страшные события. В выражении его глаз сквозит какое-то страшное значение всего этого. Смутилось сердце мое…

– А мое – возрадовалось! – ответил я. – Ведь мы увидим Его! Я буду близок к Нему! О, если Он будет похож на этого пророка Божия, – я буду любить Его всем существом моим! Как это чудно, что мы дождемся Его и будем с Ним! Поскорей бы дождаться благословенного часа Его пришествия!

– Но будет ли радостным пришествие Страдальца? – внезапно раздался незнакомый голос так близко от нас, что мы испугались.

Осмотревшись, мы увидели в тени дикой маслины молодого человека, которого я совсем не знал, но которого я после очень полюбил. Лицо его было бледно и задумчиво, а худощавая, стройная фигура изящно обрисовывалась. Вопрос его смутил меня, ибо мне вспомнилось пророчество Исаии…