Свет нового Солнца. Книга первая. Лайнел

– Как ты думаешь, Аластер, еще кто-нибудь придет? – Спросил один из магистров, одетый в темно-зеленый плащ, который скрывал остальную одежду. Над правым плечом учителя проступала рукоятка двуручного меча. Черные волосы были сплетены в конский хвост, усы и борода аккуратно пострижены. Темно-серебряные глаза магистра перебегали с одной закрытой двери на другую. Исходя из внешнего вида, ему можно было дать лет тридцать-сорок.

– Я буду рад открытию любой из дверей. Ах, наше искусство так благородно и необходимо… но слишком мало людей решают посвятить себя ему. – Произнеся это, второй магистр взмахнул длинными локонами цвета пшеницы. Одновременно по залу разнесся звон тяжелых доспехов, в которые он был облачен. В отличие от своего старшего товарища, магистр света буквально источал молодость и лучезарность.

– Будешь рад любому, Аластер? Даже избравшему Путь тьмы? – спросил брюнет, с удовольствием подмечая, как от его слов лицо собеседника дрогнуло. Однако блондин быстро вернул самообладание и улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов:

– На все есть свои причины… А ты сам, Плацид, кого бы хотел видеть?

– Я бы хотел видеть все три стрелки тех часов на двенадцати.

Аластер радостно зассмеялся. Звонкий и искренний смех – единственное в нем, что озадачивало Плацида, во всем остальном считавшего светлого магистра либо лицемером, либо просто глупцом.

Раздался скрип двери, и оба учителя-магистра одновременно обернулись. И если на лице Аластера удивление было частым гостем, то повидавший многое Плацид почти забыл о таком чувстве. Сейчас ему пришлось о нем вспоминать, так как распахнулась та дверь, открытия которой можно было ожидать меньше всего. Оба учителя замерли от неожиданности.

В малую гостиную Андаргота неуверенно зашел совсем юный парень. Выглядел он ужасно: вся одежда выше пояса сгорела, на штанах местами зияли дыры. Стыдясь своего состояния, юноша не сводил глаз с пола.

Поддавшись отческим чувствам, Плацид расстегнул свой плащ и набросил его на новоприбывшего. Парень удивленно поднял взгляд и благодарно кивнул. Ответив тем же, учитель отвернулся, ощущая небольшую растерянность. Не столько из-за совершенного поступка, сколько из-за своего вида: Плацид не хотел выставлять напоказ свои доспехи из драконей чешуи. Но от привычки носить их повсеместно было нелегко избавиться. Аластер коротко взглянул на доспехи Плацида, а затем обратился к парню:

– Поздравляю тебя с успешным прохождением испытания Невидимой магии! Как твоё имя, юный волшебник?

– Ма… – Парень хотел было что-то сказать, но оборвал себя на полуслове, что заставило магистра удивиться. После короткой паузы, юноша заговорил вновь. – Лайнел. Меня зовут Лайнел.

– Хорошо… Лайнел. Переодеться или отдохнуть с дороги ты уже не успеешь: церемония вот-вот начнется. Но прежде чем пропустить тебя внутрь, я должен задать вопрос… – Аластер бросил взгляд на Плацида, но тот продолжал молчать. – Скажи. Ты подтверждаешь выбор Пути? Или же… тебя привело сюда чье-то принуждение?

Плацид заметил, что парень колеблется, и мысленно пожелал ему не вступать на бессмысленнейший из всех Путей. «Не принимать решения, о котором придется жалеть всю жизнь».

– Я… подтверждаю свой выбор.

Стоило Лайнелу произнести это, как раздался звон. Настенные часы возвещали о полдне.

***

Главный парадный зал Андаргота, предназначенный для церемоний школы, был огромен. Не многим уступая футбольному стадиону, он с легкостью мог вместить в себя несколько тысяч человек. Вместо дверей залу служили большие двустворчатые черные ворота. Обитые железом, они всегда были открыты в знак мирных времен.

Но Главный зал впечатлял не только своими размерами. В первую очередь взгляды вошедших всегда приковывал потолок-купол. Именно с него и начиналось Знакомство с Главным Залом. С уникального сплошного купола из стекла, созданного невероятной магией древности. Почти без искажения купол позволял наблюдать за небом. Но стоило новоприбывшему заинтересоваться каким-либо отдельным облаком или звездой за стеклом, как волшебный потолок моментально увеличивал желаемое. Такова была магия этого стеклянного купола.

Конечно, подобный потолок вдобавок ко всему давал и прекрасное освещение, позволявшее по достоинству оценить богатое убранство Главного Зала: пять разрисованных деревянных столов на пятьсот персон каждый; гобелены с изображением великих битв, давно минувших, а порой и не столь отдаленных; портреты легендарных волшебников и выдающихся людей. И лишь после знакомства со всеми этими предметами искусства, взгляд мог случайно задержаться на стоявшей в центре старой чаше.

Совсем непримечательная, эта чаша редко у кого вызывала интерес. Тем не менее, это было главное богатство парадного зала – легендарная Чаша Распределения, отлитая еще во времена Первого. Даже по меркам местных волшебников ее магические свойства были абсолютны неповторимы. Драгоценная чаща всегда занимала свое место прямо напротив входа, возле стола, предназначенного для магистров и почетных гостей школы.

Начиная от входа и вплоть до Чаши Распределения, вел приятный на ощупь трёхполосный ковер. С красной полосой в центре и белым по бокам, этот ковер занимал весь проход, и как ни странно, никогда не пачкался. По левую и правую сторону от образуемого ковром прохода столи столы для учеников. Всего их было четыре, ровно по одному на каждый год обучения.

Сейчас все столы, кроме предназначенного новым ученикам, были заняты. Стоял шум и гам. Однгорупнники, не видевшие друг друга долгих два месяца, радостно приветствовали друг друга. Кто-то хвастался победами, кто-то просто обменивался словами, а некоторые молчали, вспоминая не вернувшихся товарищей. Несмотря на это, в целом в зале стояла радость и веселье. Многие с оживлением обсуждали предстоящее событие.

Большой группой новички, которым только предстояло стать волшебниками, толпились перед Чашей Распределения. Все они были разногодки, но все же их возраст варьировался от четырнадцати до двадцати лет. Именно таков был возраст попадавших в школу боевого волшебства. И крайне редко случалось, когда кому-то старше или младше, удавалось пройти испытания магии.

Чувствуя на себе любопытные взгляды, многие первогодки смущенно переминались с ноги на ногу. Видно было, что им не терпится уже поскорее пройти церемонию и занять места за общим столом. Никто из них не разговаривал и лишь изредка кто-то шепотом перекидывался парой слов.

Вскоре показались учителя Плацид и Аластер. Похоже, именно их дожидались другие магистры. Учителя отвели последнего первогодку к толпившейся у чаши группе, а за тем и сами поспешили к своим местам за столом. Даже после того, как они сели, за просторным столом магистров оставалось много пустых мест.

По залу прошло оживление: одни ученики переговаривались между собой, заметив на Плациде драконий доспех, остальные обсуждали новичков и похоже делали ставки.

Но всё разом стихло, когда со своего места поднялся принц-магистр Андаргота. Не смотря на свои сто двадцать, Магнадар Беллатор по-прежнему казался полным сил и энергии. Возвышаясь над всеми на голову, высокий старец был облачен в бело-красные одеяния – отличительный костюм принц-магистра. Сухая жилистая рука коснулась заплетенной в косу бороды, а проницательные серые глаза оглядели присутствующих. Едва заметный под усами рот открылся, позволяя громкому голосу вырваться наружу.

– Сила, слава, честь, долг, стремление побеждать и желание защищать, – Принц-магистр говорил медленно, четко выделяя каждое слово, – Разные причины побуждают людей начать изучение боевого волшебства. Издавна мы принимаем всех достойных, не смея отказывать никому, чтя волю нашего основателя «Первого». Сегодня один из таких дней. Юные кандидаты в волшебники, перед вами Чаша Распределения – драгоценное наследие, вот уже более тысячи лет предопределяющее судьбы будущих поколений. Пришла пора воззвать к ее силе вновь.

Повинуясь приказу принц-магистра, восемь старших магистров в белоснежных одеяниях встали возле чаши. Последним к ним присоединился учитель Плацид, и вдевятером они окружили драгоценный сосуд, закрывая его от остальных глаз. В парадном зале повисла тишина…

***

Вначале ничего не происходило, и Лайнел уже было решил, что чаша – просто олицетворение бессмысленной древней традиции. Но вскоре юноша вынужден был признать свою неправоту… Парадный Зал вдруг резко изменился. Стало гораздо темнее, словно разом наступил вечер. Звуки стихли, а затем, где-то наверху, вспыхнула звезда. Следом за ней загорелась вторая, потом третья. Подул легкий прохладный ветерок. Он коснулся лица и кистей, прижал одежду к коленям. Наверху одна за другой вспыхивали звезды, и вот, их уже стало не счесть.

Лайнел смотрел как завороженный. Он задержал взгляд на одной из звезд, и вдруг та стала приближаться. Крошечная, она увеличивалась с каждой секундой. Видение все росло и росло. Вскоре вокруг звезды плавно проступила красная туманность, а через мгновение среди красного света стал медленно разливаться синий. Еще и еще ближе, и вот уже искорки иных звезд появились на туманности и вокруг неё.

И тут, словно прогоняя наваждение, задул освежающий морской бриз. Стало гораздно светлее, но при этом и прохладнее. А затем вдруг зашумел прибой. Лайнел обнаружил себя стоявшим на берегу ночного моря. Одна за другой накатывали большие волны, под ногами зашуршал теплый песок. А затем о берег ударилась особенно большая волна, брызгами окатившая юношу.

И тут сбоку раздался громкий треск огня. Лайнел обернулся. Вначале крошечный, огонёк быстро показывался из тьмы, проступая между скал. Уютные языки пламени трепетали в ночи, отбрасывая красные отблески на каменные стены.

И вдруг все разом это закончилось. Так резко и неприятно, что Лайнел даже вздрогнул. Вокруг него неожиданно вспыхнул бледно-зеленый свет. Словно юноша упал в глубокий мутный водоем. Стало очень холодно, неуютно и даже плохо. Каждая клеточка внутри тела напряглась. Сердце больно закололо. Появилось чувство все нарастающей опасности. Лайнел вдруг понял, что кто-то недобро глядит со стороны. Тысячи тысяч безликих глаз неотрывно изучали его. И принадлежат эти взгляды отнюдь не живым…

И тут, перечеркивая зеленый морок, опять вспыхнул свет. Он перечеркнул жуткое видение и все разом закончилось. Юноша вновь обнаружил себя стоящим посреди Парадного Зала. Кругом стояли потерянные первогодки, так же шокировано озиравшиеся. Повсюду разливался неяркий свет, разгонявший тени и видения. Свет то и дело менялся. Сначала окрашивался холодными тонами синего и голубого, затем сменялся успокаивающим зеленым сиянием и накалялся до жгучего свечения красного. Лишь затем, чтобы вновь обратиться в обычный белый свет.

Лайнел, вдруг, заметил, что свет исходит из окруженного магистрами сосуда. Но из него шел не только свет… Словно кровь гонимая сердцем, из чаши толчками валил густой белесый туман. Все больше и больше, он растекался по залу, захлестывая ноги стоявших рядом. Юноша понял, что еще не все успели заметить это. Но тут из чаши вдруг разом вывалилась огромный клуб тумана, раз в десять больше предыдущих. Он моментально скрыл магистров возле чаши. Стоявшие чуть поодаль первогодки заметили это и испуганно попятились. Но было уже поздно. Их накрыло с головой. Марево растекалось все быстрее и быстрее, накрывая всех.

Девушка перед Лайнелом вскрикнула, когда ее поглотило, и юноша невольно зажмурил глаза. Однако не стал пятиться. Он вспомнил безобидные золотые песчинки Изумрудного леса. Последовавшее касание тумана парень ощутил почти всем телом. В отличие от искр, передававших тепло и свет, туман был «беспристрастен». При его касании не осязалось тепло или что бы то ни было еще. Но, почему-то, Лайнелу показалось, что «само естество» окутало его. Окутало и… изучает.

А затем все разом закончилось. Открыв глаза, Лайнел обнаружил, что парадный зал вернулся в исходное состояние. Все было на прежних местах, а иллюзия наконец рассеялась.

Однако, одно изменение все же появилось. Теперь, вместо большой чаши распределения, перед столом магистров стояло целых девять кубков поменьше. Справа налево в кубках были: горящее пламя, шар света, маленький смерч воздуха, журчащая вода, фонтанчик грязи, сгусток тьмы и кусок льда. В предпоследнем в кружении переплетались ленты света – красная и синяя. И только крайний сосуд, возле которого стоял Плацид, был пуст.

– Пути огня, света, воздуха, воды, – Голос принц-магистра разносился на весь зал. – А так же земли, тьмы, льда, духа и невидимости. При рождении каждый человек встает на один из них. Тех же, кто способен не только идти по своему Пути, но и подчинять его – зовут волшебниками. Наш легендарный основатель верил, что в единении путей лежит великая сила и объединял своих учеников в группы. Эта традиция жива и по сей день.

Под удивленные возгласы, от пламени первой чаши отделился маленький огонек. Он взметнулся вверх, оставляя за собой красный шлейф света, а затем резко спикировал вниз, ударившись в одного из первогодок. Парень лет восемнадцати испуганно отступил назад, в то время как пламя растекалось, окутывая все его тело красным покровом. Стоило этому произойти, как следом из кубка с водой вылетела капля и, очертив воздух синим, упала на девушку перед Лайнелом. Похожее случилось и с остальными сосудами. От содержимого каждой из чаш по очереди отделялись маленькие кусочки, которые устремлялись к стоявшим в растерянности первогодкам. Так было определенно еще пять учеников.

– Избранные, пройдите вперед и проявите уважение к вашим будущим учителям. – Произнес старший магистр, стоявший возле чаши воды.

Отмеченные разными цветными покровами ученики вышли и поклонились.

– С этого дня вы будете первой группой. Ваш наставник будет определен позднее. А сейчас можете занять места за общим столом.

Проводив их взглядом, Лайнел с облегчением отметил, что цветной покров практически полностью исчез. Ему самому не хотелось бы все время ходить в таком странном «наряде».

Тем временем кубки вновь извергли свое содержимое. Во второй группе было уже восемь учеников, среди которых оказался и волшебник духа. Его покров был красно-синим, но цвета выглядели не такими насыщенными, как у огненного и водяного.

– … Можете занять места за общим стол…

Не успел старший магистр закончить, как из чащи света вырвался очередной шар. Вот только он был раз в шесть больше предыдущих и намного ярче. Наблюдая за этой новой сферой, Лайнел услышал разговоры учеников позади:

– Они!