Хоббит

– Молния! Ударила молния!.. – много раз подряд.

Гномы его подняли, положили на диванчик в коридоре, поставили рядом с ним питье и вернулись в комнату обсуждать свое темное дело.

* * *

– Экспансивный невысоклик, – заметил, садясь, Гэндальф. – У него бывают странные приступы, но он – один из лучших, один из лучших, а в ярости это просто укушенный дракон.

Если вам приходилось видеть укушенного дракона, то вы поймете, что замечание волшебника было очень поэтической гиперболой в применении к любому хоббиту, даже двоюродному прапрадедушке Старого Тука, которого звали Бычеглас и который был так велик ростом, что мог взобраться верхом на лошадь. Он когда-то вызвал на бой войско гоблинов из горы Грэм. В сражения на зеленых Полях он деревянной дубиной сшиб голову предводителя гоблинов Гольфимбула, и эта голова пролетела по воздуху сотню ярдов и попала в кроличью нору, таким образом была одновременно выиграна битва и изобретена игра в гольф. А изнеженный потомок Бычегласа сейчас с трудом отходил от потрясения на диванчике в прихожей. Он немного полежал, немного выпил, потом все-таки встал и подкрался к двери гостиной.

И вот что он услышал (говорил Глоин):

– Гм-гм! Вы думаете, он справится? Гэндальфу легко говорить о ярости хоббита, но если он, приходя в ярость, вот так завопит хоть один-единственный раз, то разбудит дракона со всеми его родственниками, и они нас поубивают. По-моему, это было больше похоже на испуг, чем на ярость. Вообще, если бы не тайный знак на двери, я бы подумал, что мы по ошибке попали не в тот дом. Я засомневался сразу, как только увидел, как он пускает пузыри на коврике возле двери. Он скорее смахивает на зеленщика, чем на взломщика…

И тут господин Торбинс повернул ручку двери и вошел в гостиную. В нем вдруг пробудился Тук. Он понял, что спать не ляжет и завтракать не станет, пока не убедит всех, что может быть очень яростным, и почувствовал, что уже пришел в ярость от «пускает пузыри на коврике».

Много раз потом торбинсовское начало в нем сожалело об этом поступке, и он говорил себе: «Бильбо, ты свалял дурака – сам полез в западню». Но сейчас он храбро выпалил:

– Извините меня за то, что я сейчас случайно услышал. Я понятия не имею, о чем вы говорите и при чем тут взломщики, но, думаю, не ошибся в том, что вы считаете меня ни на что не способным (это его уязвило больше всего). Я вам докажу. Нет у меня на двери никаких знаков – я ее красил неделю назад, и совершенно уверен, что вы ошиблись адресом. Я заподозрил это, как только увидел ваши чудные физиономии у себя на пороге. Но можете считать этот дом правильным домом. Скажите, что вы от меня хотите, и я попробую все сделать, даже если для этого придется идти пешком на самый Дальний Восток и драться со свирепыми змеями-оборотнями в Последней Пустыне. У меня когда-то был двоюродный прапрадедушка Бычеглас Тук, так вот он…

– Ну да был, но очень давно, – сказал Глоин. – Я же говорил о тебе. И, уверяю тебя, на этой двери был знак – обычный, как полагается в деле. Такой знак обозначает: «Взломщик ищет хорошую работу и захватывающих приключений за приличное вознаграждение». Вместо «Взломщик» можно прочитать «Опытный охотник за сокровищами», это как ты захочешь. Некоторым так больше нравится, а нам все равно. Гэндальф сказал, что в этих краях живет такой искатель приключений, который жаждет немедленно взяться за дело, и устроил нам сегодняшнюю встречу, в среду за чаем.

– Был у тебя знак на двери, – сказал Гэндальф. – Я сам его поставил по веским причинам. Меня попросили найти четырнадцатого участника экспедиции, и я выбрал господина Торбинса. А если кто-нибудь скажет, что мой выбор неправильный, идите втринадцатером, попадайте в неприятности, расхлебывайте неудачи или возвращайтесь уголь копать!

Он так сердито накричал на Глоина, что гном сел на свое место; а когда Бильбо попытался открыть рот для вопроса, он повернулся и уставился на него, так свирепо нахмурив брови, что хоббит закрыл рот покрепче.

– Вот и правильно, – сказал Гэндальф. – И не будем больше спорить. Господина Торбинса выбрал я – этого достаточно. Если я говорю, что он взломщик, значит, он взломщик или будет таковым, когда придет время. Что-то в нем есть, о чем вы пока не догадываетесь, и в гораздо большей степени, чем он сам думает. Может быть, вы все останетесь живы и мне за это спасибо скажете. А теперь Бильбо, малыш, принеси лампу и посвети мне вот на это.

* * *

В свете большой лампы с красным абажуром он расправил на столе пергамент.

– Это нарисовал Трор, твой дед, дорогой Торин, – сказал Гэндальф в ответ на вопросительные взгляды гномов. – Здесь план Горы.

– По-моему, он нам не очень поможет, – разочарованно протянул Торин, кинув взгляд на план. – Я ведь хорошо помню и Гору и все вокруг нее. Знаю, где находится Лихолесье и Высохшая Долина, где жили огромные драконы.

– Место, где живет дракон, помечено на карте, – сказал Балин. – Вон на Горе нарисован красный дракон. Но его мы и без этого легко обнаружим, если только туда доберемся.

– Есть один пункт, который вы не заметили, – сказал маг. – В Гору можно войти, видите руну на Западной стороне? Вот тут еще руны, и рука показывает, где тайный вход в нижние пещеры.

– Может, он и был когда-то тайным, – произнес Торин, – но откуда ты знаешь, что тайна до сих пор не раскрыта? Старый Смог там так долго живет, что наверное уже все разнюхал.

– Может быть, и так. Но он многие годы не пользовался этим ходом.

– Почему?

– Потому что он в него не пролезет. «Дверь Горы пять локтей высотой и в нее входят трое в ряд», – говорят руны. Смог в такое отверстие влезть не мог даже в молодости, и особенно когда объелся людьми и гномами после сражения.

– По-моему, это большущая нора, – пискнул Бильбо (весь опыт которого сводился к хоббичьим норам, а о драконах он понятия не имел). Он увлекся и заинтересовался происходящим и забыл, что решил держать язык за зубами. Карты он обожал; у него в прихожей висела большая карта Прогулок По Окрестностям, где все его любимые тропки были наведены красными чернилами. – Как же такую большую дверь удалось сохранить в тайне от окружающих, не говоря уж о драконе? – спросил он.

Не стоит забывать, что сам-то он был всего лишь маленьким хоббитом.

– Есть много способов сделать явное тайным, – ответил Гэндальф. – Как это удалось здесь, мы не знаем, пока сами не придем туда и не посмотрим. Судя по карте, дверь должна быть замаскирована под склон Горы, это у гномов самый распространенный способ, правда?

– Именно так, – сказал Торин.

– А еще, – продолжал Гэндальф, – вместе с картой передается ключ, маленький и странный. Вот он! – и маг протянул Торину серебряный ключ с длинным стержнем и хитроумно выточенной бородкой. – Храни его надежно!

– Разумеется, – сказал Торин, взял ключ и повесил на красивую цепочку, которую носил на шее под курткой. – Теперь у нас появляется надежда. Этот ключ меняет дело. До сих пор нам многое было неясно. Мы собирались идти на восток как можно тише и незаметнее до Долгого Озера. Потом начнутся неприятности…

– Они начнутся намного раньше, если я что-нибудь смыслю в восточных дорогах, – перебил его Гэндальф.

– Оттуда мы можем подняться вверх вдоль реки Руны, – будто не замечая слов Гэндальфа, продолжал Торин, – дойти до развалин Дейла – старинного города в Долине, под Горой. Но никому из нас не хотелось бы пользоваться Главными Воротами в Гору. Река вытекает из-под большого утеса с южной стороны и именно оттуда обычно выползает дракон. Причем довольно часто, если он не менял своих привычек.

– Вам будет плохо без сильного воина, без героя, – сказал маг. – Я пытался найти хоть одного; но воины нынче заняты сражениями друг с другом в дальних странах, а здесь по соседству героев не видать, так они стали редки, если вообще есть. Мечи давно затупились, боевыми топорами рубят деревья, а щиты служат люльками и крышками для кастрюль. Драконы прекрасно устроились далеко-далеко (и поэтому они сказочные). Вот я и вспомнил про Боковой Ход и решил предложить вам Взломщика. Невысоклик Бильбо Торбинс, прошу любить и жаловать, – он и есть Взломщик, выбранный и избранный. Теперь можно строить планы.

– Ну ладно, согласен, – сказал Торин. – А не будет ли знаменитый Взломщик столь любезен, что предложит свой план? – с легкой издевкой обратился он к Бильбо.

– Сначала я хотел бы узнать подробнее, в чем дело, – сказал Бильбо. У него внутри все дрожало, но характер Тука уже проснулся и отступать он не желал. – Расскажите мне про золото и про дракона и все такое, как оно туда попало, кому принадлежит и так далее.

– Клянусь бородой! – сказал Торин. – Ты же видел карту и слышал нашу песню! Мы только об этом и говорим уже много часов!

– Все равно, расскажите, пожалуйста, так, чтобы было ясно и понятно, – упрямо возразил хоббит с деловым видом (который он напускал на себя всякий раз, когда у него просили денег взаймы), изо всех сил стараясь казаться благоразумным и расчетливым, чтобы оправдать полученную от Гэндальфа рекомендацию специалиста. – И еще я хотел бы узнать сроки, и насколько это опасно, и сколько отпускается на непредвиденные расходы и сумму вознаграждения и прочее.

Он имел в виду: «Какой толк от всего этого мне? И вернусь ли я живым?»

* * *

– Прекрасно, – начал Торин. – Давным-давно, при жизни моего деда Трора, нашей семье пришлось уйти с Далекого Севера, и мои родичи со всем имуществом осели в Горе, которую ты видишь на карте. Гору нашел мой далекий предок, Старый Фрайн Первый, а потом они все прокладывали в ней ходы и туннели, вырубали залы и мастерские и, я думаю, нашли там много золота и, наверное, драгоценностей тоже. Во всяком случае, род сделался богатым и могущественным. Мой дед стал королем Горы, и люди, смертные жители земель к югу от нас, его очень уважали и даже построили под горой веселый город Дейл. Короли Дейла часто обращались к нашим кузнецам и ювелирам и, надо сказать, очень щедро расплачивались за работу. Отцы отдавали нам на выучку сыновей и тоже хорошо платили, чаще всего натурой, продовольствием, ведь мы сами ничего не выращивали и скот не разводили. Для нашего рода наступили хорошие времена, у всех были деньги, и в свободное время гномы работали для удовольствия, изготавливая изумительно красивые вещи и волшебные игрушки, каких сейчас нигде не найдешь. Парадные залы моего отца Фрайна были обвешаны необыкновенным оружием, украшены драгоценностями, резьбой и чеканкой, а игрушечный рынок Дейла был чудом Северного Мира.

Именно слухи о нашем богатстве привели к нам дракона. Ты ведь знаешь, что драконы воруют или отбивают сокровища у людей, эльфов и гномов и стерегут свою добычу всю жизнь (т. е. практически бесконечно, если их не убивают), но никогда ничем из награбленного не пользуются. Вряд ли они могут отличить плохую работу от хорошей, хотя обычно имеют понятие о рыночной цене на изделия. Они ничего не умеют делать сами, даже сломанное кольчужное колечко не починят. В те времена, о которых я говорю, на Севере было полно драконов, а золото, наверное, кончалось, потому что гномы уходили к Югу или их убивали, и наступило время великих разрушений и великой нищеты.

В то время там жил особенно жадный, сильный и коварный змей по имени Смог. Однажды он полетел на Юг. Сначала мы услышали нарастающий шум его крыльев, от которого затрещали сосны, росшие на Горе. Некоторым из гномов, например, мне, в тот день повезло: мы отправились гулять и отошли от Горы довольно далеко. Я тогда был молодым, любил побродить, и это спасло мне жизнь. Издали мы увидели, как в дыму и пламени на нашу Гору опустился дракон, как он пополз вниз и от его дыхания разом вспыхнул лес. В Городе под горой зазвонили все колокола, воины вооружались. Испуганные гномы кинулись к Главным Воротам, но тут-то их и поджидал Смог: никто не спасся. Река от жара испарилась, сгустился такой туман, что почти ничего не стало видно, и в этом тумане дракон набросился на город и уничтожил почти все войско – такое часто случалось в те трудные времена. Потом он отполз к Горе и влез в наши пещеры через Главные Ворота. Он ободрал все стены в помещениях, уничтожил всех оставшихся гномов, ограбил склады, переломал все в туннелях, залах и жилых комнатах. Он забрал себе все, что нашел. Вероятно, как это обычно бывает у драконов, он свалил награбленное в кучу где-нибудь в глубине Горы и спит на этой куче до сих пор. Сначала он время от времени выползал из Пещер, чаще всего ночью, пробирался в город и уносил людей к себе на обед. Больше всего ему нравились молодые девушки. Так длилось несколько лет, пока Дейл не был полностью разорен, а люди из него ушли навсегда. Что там делается сейчас, я не знаю, но не думаю, чтобы кто-нибудь отважился поселиться возле Горы. Ближайшие обитаемые жилища должны находиться на Дальнем конце Долгого Озера.

Те немногие из нас, которые в тот день оказались на свободе и остались живы, плакали и проклинали Смога и не знали, что делать дальше. Мы сидели на Дальнем склоне Горы в естественном укрытии – и вдруг к нам подошли мой отец и дед с опаленными бородами. Они почти ничего не рассказывали. Когда я спросил, как они выбрались, они приказали мне придержать язык и сказали, что когда-нибудь я все узнаю. Потом мы ушли оттуда и перебивались чем могли, порой работали простыми кузнецами и даже углекопами. Но мы не забыли об отнятом у нас сокровище. Даже теперь, когда мы уже не так бедны и кое-что у нас отложено на черный день, – тут Торин любовно погладил золотую цепь на шее, – мы хотим вернуть свое достояние и отомстить Смогу, конечно, если нам это удастся.

Я не раз задумывался над тем, как удалось бежать из Горы отцу и деду. Теперь ясно, что они воспользовались запасным ходом, о котором больше никто не знал. Карту, конечно, составили они, но хотел бы я знать, как ее захватил Гэндальф, и почему она не досталась законному наследнику, то есть мне?

– Я ее не захватил, мне ее дали, – ответил маг. – Твоего деда Трора, как ты помнишь, убил в Морийских Копях Большой Гоблин Азог…

– Да, будь он проклят! – сказал Торин.

– А в прошлый четверг, 21-го апреля, минуло ровно сто лет с тех пор, как ушел твой отец, и ты его больше не видел…

– Это правда, – сказал Торин.

– Твой отец дал мне карту, чтобы я передал ее тебе; но, если принять во внимание, каких трудов мне стоило тебя найти, меня нечего винить. Когда смог, тогда и отдаю. Твой отец даже не сказал мне, как тебя зовут, ибо забыл собственное имя. По-моему, я достоин благодарности и похвалы. Бери! – и он протянул Торину карту.

– Не понимаю, – сказал Торин, и Бильбо чуть было не произнес вслух то же самое. Объяснение мага ему ничего не объяснило.