Демоны

– Но признай, чертовски хорошая голограмма! Большинство покупается, и ты оказался не лучше других! – Дикинхэм на заднем плане вежливо захихикал; его босс тем временем продолжал: – Я оборудовал проекторами и камерами наблюдения все наиболее значительные исследовательские центры «Западного Ветра». Предпочитаю обеспечивать себе личное присутствие на месте, в той или иной форме. – Уиндерсон повернулся к Глинет. – А кто эта очаровательная молодая мисс? – Несмотря на то что он находился в передаточной кабине в главном здании «Западного Ветра», голограмма отражала малейшее его движение.

– Мисс Глинет Соломон, – ответил Дикинхэм.

– Мистер Уиндерсон, – проговорила Глинет, делая шутливый реверанс и улыбаясь – в точности до необходимой степени.

– Ого! Реверанс! Мне это нравится! Дикинхэм, почему ты никогда не делал мне реверанса? Зовите меня просто Дейл, Глинет. Я тут обходил наши центры и решил проверить, не удастся ли мне подколоть малыша Стивена. Однако, судя по вашему виду, вы, ребята, здорово проголодались. Вот увидишь, Стивен, «Западный Ветер» неплохо обращается со своими служащими в этих центрах, расположенных на отшибе. Еда доставляется сюда в горячем виде.

– И она чертовски вкусная! – добавил Дикинхэм с избыточным энтузиазмом.

– Ну что ж, ладно, я побежал. Только не забудь, Гарри, Стивен очень важен для нас. Однако проследи, чтобы он побольше поработал на нижнем уровне, так сказать, как следует промочил ноги… хорошо?

– Да, сэр, я запомню это. Уже запомнил.

– Вот и ладненько. – Голограмма перебрала в воздухе пальцами, прощаясь с ними. – До следующей проверки! – Моргнула… погасла.

Стивен, посмеиваясь, покачал головой.

– Ну не болван ли я?

– Не болван, – ответила Глинет. – Хотите есть?

Они нагрузили свои разделенные на отсеки подносы boeuf bourguignon [50 - говядина по-бургундски (фр.).], неожиданно свежими овощами, рисом и яблочными чипсами и заняли столики рядом с длинным рядом окон, выходящих на долину. Там, снаружи, мерцающая радуга то показывалась, то пропадала в свинцовой паутине, тянущейся из низких туч. Внутри раздавался стук столовых приборов; некоторое время никто из них не поднимал головы от еды, разве что для того, чтобы сделать какое-нибудь случайное замечание.

В буфете появились другие работники, они рассаживались за столы по двое и по трое, и мужчины, и женщины были в белых халатах и сетках для волос, на лицах у них были жалкие улыбки или выражение тихой подавленности. У некоторых были носы с красными прожилками.

Светловолосый человек с длинными бакенбардами, сочными губами и рыхлым, одутловатым лицом шлепнул свой поднос на столик напротив Стивена. Дикинхэм представил их с заметным отсутствием энтузиазма.

– Это Фриц Крокер, он ведет у нас исследования по «Д-17».

Крокер ухмыльнулся им. Некоторые зубы у него были немного чересчур белыми, немного чересчур ровными по сравнению с соседними – искусственное совершенство рядом с естественной кривизной.

– Ну и как вам эта французская говядина, Стив?

«Что у него за акцент? Флоридский, что ли?» – Стивен одобрительно кивнул на свою тарелку.

– Гораздо лучше, чем я ожидал от буфета.

– Никто, разумеется, не знает, каков на вкус «Дирван-17», – небрежно заметил Крокер, – однако он там есть – ну, вы понимаете, остаточный, от корма, который получала эта говядина. Не можем же мы проводить открытые испытания вещества, которое не хотим потреблять сами, правда, Стив?

Стивен, который как раз жевал кусок говядины, посмотрел на Крокера, а затем в свою тарелку. Он с трудом проглотил то, что у него было во рту, едва не задохнувшись.

Крокер взорвался смехом.

И тут Дейл Уиндерсон вновь вспыхнул рядом с ними, он появился на стуле рядом с Крокером, сказав:

– Не обращай внимания на этого олуха, Стивен. Крокер подпрыгнул, не меньше Стивена испуганный волшебным появлением Уиндерсона.

– Крокер у нас шутник, – продолжал Уиндерсон. – Конечно же, мы не едим сами зараженную «Дирваном» пищу.

– Полагаю, мы принимаем на себя достаточный риск подвергнуться воздействию органических компонентов, уже работая с ним, – заметила Глинет, словно она говорила не с голограммой.

– Хм? А, да, разумеется. – Голограмма Уиндерсона прищурилась, по всей видимости, глядя на Глинет, словно пытаясь получше рассмотреть ее, но глядела она немного левее, чем нужно.

– Я просто хотел немного подшутить над новеньким, – сказал Крокер. – Еда безопасная, Стив, не беспокойтесь. Я вас разыгрывал.

– Я вижу, у вас принято устраивать друг другу розыгрыши, – произнес Стивен, пытаясь отыскать нужную улыбку и тон, чтобы показать, какой он свой парень. – Наверное, мне тоже стоит придумать парочку.

– Давай-давай, – сказала уиндерсонова голограмма, подмигивая. Потом он пристально посмотрел куда-то в пространство – по-видимому, на что-то в той комнате, где он в действительности находился. – Жонкиль! Все в порядке, моя милая. Ты совершенно не помешала. Иди сюда, встань в поле проектора и поздоровайся с ребятами. Ты помнишь Стивена… и Дикинхэма. Здесь, на этом экране.

Внезапно рядом с ним появилась половина женщины – правая половина. Голографическая проекция части тела Жонкиль.

– Привет, Стивен. Привет, ребята! – Все это она произносила половинкой рта.

– Вы здесь только наполовину, Жонкиль, – сказал Стивен с колотящимся сердцем. – Знакомое ощущение. Очень рад снова видеть даже половину вас.

Она засмеялась и подвинулась дальше в поле проектора, так что появилась остальная ее часть. Она выглядела так, словно ее тело налили в то, что на какой-нибудь другой женщине было бы обычным платьем-пальто. Серебристо-серое с голубым, консервативного покроя, на ней это одеяние производило эффект почти что нижнего белья – весьма возможно, оно было ей немного мало. – Так лучше? Теперь я вся там?

– По крайней мере столько тебя, сколько может оказаться там, – сказал Уиндерсон; шутка прозвучала довольно рассеянно. Казалось, он снова смотрел на что-то, находящееся за пределами голографического изображения.

Стивен попытался придумать, что бы ему сказать, дабы удержать ее здесь еще немного. Видеть ее в этом безрадостном месте, среди этих почти незнакомых ему людей было таким облегчением! Ее голубые глаза блестели даже на голограмме. Жемчужная улыбка, казалось, приглашала его; она слегка склонила набок голову, словно длинные вьющиеся светлые волосы падали ей на глаза, хотя это было не так.

– Я пришла сообщить дяде, что его ждет деловой обед со вторым по значимости японским бизнесменом в мире, а он тут, оказывается, обменивается с вами шуточками! Типичный дядя. Не понимаю, как ему удается делать деньги, ей-богу, не понимаю!

– Главы других корпораций просто жалеют меня, дорогая, – сказал Уиндерсон. Стивену показалось, что рука Уиндерсона скользнула за ее спину, сжав округлый зад; она застыла, ее улыбка стала напряженной. Но этого не могло быть – она ведь была его племянницей. – Хорошо, дорогуша, скажи им, что я уже бегу. Я не задержу мистера Кото ни на секунду дольше, чем буду вынужден.

– Черта с два он поверит! Но я передам ему. – Она повернулась, взглянув приблизительно в направлении Стивена. – Рада была повидаться с вами.

Ему хотелось придумать что-нибудь, что могло бы передать его стремление видеть ее вновь, не задевая чувств общественности. Однако все, что он смог выдавить, было: «Я тоже». Он вздрогнул, подумав: «Как неуклюже получилось!» – но она уже исчезла.

А Уиндерсон сменил выражение лица на серьезное.

– Шутки шутить – это хорошо, даже важно иногда; но никогда не стоит забывать, что наша цель здесь вполне серьезна. Вы – авангард «Западного Ветра», все вы. Мы рассчитываем на революцию в борьбе с вредителями и в маркетинге. Это относится к тебе, Фриц.

– Да, сэр, клянусь…

Но Уиндерсон уже выключился вновь. Стивен рассматривал пустой стул.

– Как он может проецироваться – проецировать свое изображение – на стул, так… Я хочу сказать, я могу понять, если речь идет о фигуре, стоящей посреди комнаты, но сидеть…

– В нашем распоряжении лучшие коммуникационные технологии, – с гордостью сказал Дикинхэм. – Мы можем спроецировать его туда, куда он захочет, и в таком виде, в каком он захочет.

– Вижу. – Стивен вспомнил свой разговор с Уиндерсоном о так называемом вторжении демонов и понял, что пытается сообразить, могли ли подобные голографические технологии использоваться тогда, вместе с другими устройствами – роботами? – чтобы создать иллюзию демонического вторжения. На какое-то мгновение ему захотелось вновь оказаться на том острове, с белым песком, с временами отключающейся связью, даже с плохо проветриваемыми рабочими помещениями – и с его благословенным неведением относительно всей этой истерически-апокалиптической сумятицы.

В кафетерии на минуту повисло неловкое молчание, нарушаемое обрывками разговоров за другими столиками – загадочными спорами о химических составляющих, разговорами об акциях компании, – а также отчетливым раздражающим звуком, издаваемым жующим Крокером. Стивен обнаружил, что чувствует себя неуютно – что он даже испуган. Он не мог себе представить почему. Дело было даже не в незримом присутствии Уиндерсона. Дело было в незримом присутствии кого-то другого.

Он осмотрелся вокруг. На мгновение ему показалось, что все жуют в унисон. И Дикинхэм, и Крокер одновременно раскрыли рты, они в маршевом ритме жевали зеленые овощи.

Стивен отвел взгляд. Отхлебнув клюквенного морса, он посмотрел на Глинет – и обнаружил, что она тоже смотрит на него. Не то чтобы она специально рассматривала его. Это было так, словно она что-то искала в его лице. Наблюдала и ждала.