Укрощение огня

– Будь осторожна, – предупредила ее Шейда. – Любая мелочь может вызвать неприятные воспоминания. И еще. – Шейда помолчала, потом добавила: – Ты права, кое о чем я не хочу с тобой говорить. Но… будь осторожна. Все, что происходит, может казаться тебе нереальным. Но, черт побери, во всем этом огромном лагере исторических придурков должен же быть хоть кто-то, кто изучал явление сексуального насилия! В столь любимые ими исторические периоды насилие было вполне естественной частью жизни!

– Единственно, кто может знать, так это Эдмунд и, возможно, Ганни, – ответила Даная. – А я с ними обсуждать случившееся не намерена, благодарю покорно.

– Ты очень упряма, сестричка, – заметила Шейда.

– Я Горбани, – ответила Даная с улыбкой.

Шейда хотела было что-то сказать, но потом просто бросила:

– Мне пора. И все же, черт побери, поговори с кем-нибудь!

– До свидания, Шейда, – попрощалась Даная.

– Пока.

После исчезновения Шейды Даная глубоко вдохнула и принялась размышлять о людях, собравшихся в Вороньей Мельнице, потом подошла к буфету, вынула бутылку бренди и выругалась:

– Черт, она права, – поискала стаканы, не нашла и сделала большой глоток прямо из горлышка. – Но вряд ли у меня получится.

Она посмотрела на дверь. Сгущались сумерки, и воздух становился прохладным. Даная завернулась в плащ и вышла на улицу. Она поняла, с кем может поговорить. Главное – разыскать ее.

Магиббон как раз прицелился в главную олениху стада, когда что-то белое промелькнуло сбоку от него, и он замер на месте. Он никак не мог понять, что это такое, но вот он опять заметил движение и понял: это чертова кошка Рейчел.

Он полчаса подкрадывался на расстояние выстрела к стаду оленей, а это не так-то просто. Правда, он последние пятьдесят лет только этим и занимался, и охота стала его второй натурой. Остальное время он посвящал поискам добычи, а это означало практически жить в лесу, словно и сам он стал оленем. Он делал несколько шагов, а потом немного шумел, ведь ни одно животное не движется абсолютно бесшумно. И он изображал дикого зверя: несколько шагов, потом небольшое движение ногой, оглядеться, принюхаться, потом опять вперед.

Самое главное было первым заметить стадо, тогда к животным легко подкрасться. Когда олени ничего не подозревали, они спокойно ели траву и листву, задрав кверху белые хвостики. А перед тем, как поднять голову, всегда опускали хвосты, так что нужно было просто следить за хвостами и при малейшем движении сразу замирать на месте. Олени поднимали головы, осматривались и снова опускали. Тогда можно было продолжать двигаться вперед.

И вот он подобрался так близко к стаду, что можно было камнем попасть в оленей, только натянул тетиву, как откуда ни возьмись этот зверь.

С другой стороны, он тоже охотится. Человек смотрел, как лев замер в тот самый момент, когда олени подняли головы. В стаде было около пятнадцати оленей, они ели опавшие желуди на краю поляны. Магиббон находился на западной стороне, а лев на юго-восточной. Теперь хищник медленно и осторожно подбирался к стаду, и, несмотря на то, что городу крайне необходимо мясо, человек опустил лук и стал наблюдать за львом.

Стоило оленям вновь опустить головы, как лев тут же потихоньку начал красться вперед – прижавшись к земле и почти полностью спрятавшись в высокой траве. Зверь двигался очень осторожно, аккуратно поднимая и опуская каждую лапу, и Роберт решил, что сам он не смог бы двигаться так же бесшумно.

Хищник подкрался к тому месту, где заканчивалась высокая трава, и сосредоточился на одном олене, пасшемся сбоку. Молодому самцу шел второй год, видимо, скоро ему предстояло отделиться от стада. Поэтому он и пасся с краю, тут было не так много желудей, а следовательно, олень почти все время вынужден был искать корм, низко опустив голову. Если льву повезет, этот олень так и не узнает самостоятельной жизни.

Роберт наблюдал за хищником – вот тот остановился у края травы, – и тут охотник снова натянул тетиву лука.

Это был единственный составной лук на все селение; для того чтобы натянуть этот лук по максимуму, с обычным луком потребовалось бы усилие в сто пятьдесят фунтов, здесь достаточно было и половины. Но удержать семьдесят пять фунтов тоже не так-то просто, особенно если удерживать приходится долго, так что Роберт изо всех сил надеялся, что лев не заставит себя ждать.

Так и случилось. Самец оленя в поисках корма еще дальше отошел от стада; когда же он был всего в каких-то пяти метрах ото льва, тот выскочил из травы и прыгнул на спину оленю.

Роберт больше не следил за хищником. При первом же движении с его стороны он выпустил стрелу в точку под плечом оленихи. Несмотря на то что стрела с широким наконечником вошла ей прямо в сердце, олениха ринулась бежать вместе со всем стадом.

И Роберт с интересом наблюдал, как лев добивает свою жертву. Хищник мертвой хваткой вцепился в горло оленю и силой своего веса повалил его. Тут лев перехватил оленя за морду. Животное не могло дышать, оно дергалось, металось во все стороны, но безрезультатно. Домашний лев не собирался упускать добычу. Наконец олень дернулся в последний раз и замер.

– Браво! – захлопал в ладоши Магиббон. – Отлично. Но из-за тебя убежала моя олениха. Теперь мне придется идти по ее следу.

Азур удивленно взглянул на него, словно до этого и не подозревал о присутствии на поляне человека. Он мяукнул, осторожно, высоко подняв хвост, подошел к Роберту и ткнулся мордой ему в руку. При этом он испачкал перчатку лучника кровью.

– Ничего себе кошечка, – усмехнулся охотник и почесал льва за ушами. – Я больше люблю собак, но ты мне нравишься.

Даная открыла дверь таверны и чуть не оглохла. Рыжеволосая бродячая скрипачка играла во главе группы кельтских музыкантов развеселую джигу. Даная оглядела толпу, не нашла того, кого искала, и готова была уйти, когда из толпы появилась Эстрель и кивнула ей.

– Госпожа Тальбот, как давно мы не виделись, – сказала андроид.

Она была одета, как всегда, когда прислуживала в таверне, в обеих руках Эстрель держала по подносу.

– Привет, Эстрель, – приветствовала ее Даная и попросила помочь.

– Вон она, у самой сцены, – показала рукой Эстрель. – Она приходит сюда каждый вечер, чтобы потанцевать.

Даная неловко обогнула собравшуюся вокруг сцены толпу и остановилась. Ей не нравились шум, духота и местные запахи, но отступление не входило в ее намерения. Наконец Даная подошла к самой сцене и заметила Баст.

Эльфийка сняла лук и меч и танцевала у самой сцены, словно настоящий дервиш. С обеих сторон к ней пытались пристроиться и другие, но начавшаяся медленно джига теперь перешла в такой темп, которого не мог выдержать ни один танцор. Баст же прекрасно держала ритм, кружилась в танце и выделывала разные коленца, иногда даже умудрялась выполнять сальто в воздухе, ни на секунду не сбиваясь с ритма.

Но вот и конец, и хотя рыжеволосая скрипачка попробовала снова перейти к кульминации, остальные музыканты ее не поддержали, большинство из них просто не могли долго играть в таком быстром темпе. Одна только Баст поддерживала скрипачку, пока та не сдалась.

Вокруг эльфийки толпилось много народу, в основном мужчины, но она, казалось, выставила персональный кармический щит защиты и удерживала всех на расстоянии; даже самые подвыпившие из толпы спокойно пропускали ее. Баст кивнула музыкантам, подобрала свое оружие и прошла сквозь толпу к Данае.

– Сдается мне, что ты пришла сюда не для того, чтобы пропустить стаканчик-другой, – спокойно заметила Баст.

– Нет, – быстро ответила Даная.

– Но разговаривать тут неудобно, – продолжала Баст. – Пойдем в дом Эдмунда.

– Хорошо.

И Даная пошла вслед за Баст к выходу. Толпа расступалась перед ними, как по мановению волшебной палочки.

– Я хотела поговорить о… – начала Даная уже на улице, тут не нужно было кричать, как в таверне.

– Сколько ты выпила, чтобы набраться смелости и paзыскать меня? – спросила Баст.

– Я… выпила рюмку бренди.

– Всего лишь одну? – с удивлением спросила эльфийка. – По-моему, недостаточно. Погоди, вот доберемся до дома, только не умри по дороге от страха. Да, я знаю, что тебе нужно выговориться, и знаю о чем. Знаю и то, что нужно знать тебе, и то, что тебе будет очень нелегко. Да и мне тоже. Но потом все будет в порядке. Это говорю я, Баст, а Баст никогда не ошибается.

Как ни странно, но при этих словах Даная успокоилась и теперь легко шла вслед за эльфийкой к дому.

Баст молча пошарила в буфете, вытащила оттуда бутылку вина, развела огонь и поставила перед очагом два кресла, потом достала бокалы и наполнила их до краев.

– Пей, – показала она на один из бокалов.

Даная взяла бокал и осторожно пригубила.

– Нет, пей до конца! – приказала Баст, взяла другой бокал и залпом опрокинула его.

Даная помешкала, но потом сделала то же. Вино, конечно, не бренди, но это так называемое «зимнее» вино было крепче обычного. В бокале вина алкоголя, наверное, было не меньше, чем в рюмке бренди. Неожиданно Даная вспомнила, что не обедала.