Убийства единорога

– Особые обстоятельства, Г. М., – ответил я. – Занимаю чужое место. Но что здесь делаете вы?

В этот момент меня прервал хриплый страдальческий голос, похоже принадлежавший таксисту.

– Черт бы побрал твое распрекрасное такси! – взревел Г. М. – Разве у меня и без того не хватает неприятностей, чтобы выслушивать всякую чушь? Спокойно! Эй, ты! А теперь послушай меня, Марсель. Если такси нанесен ущерб, я его у тебя покупаю. Соображаешь? Покупать, деньги… Ашетер, л’арджент… Я куплю эту чертову тачку. Дошло?

– Ah, ?a![11 - Ах это! (фр.)] – удовлетворенно выдохнул Марсель.

Он был философом. Вольготно откинувшись на спинку сиденья, таксист закурил сигарету.

Эвелин, пользуясь паузой, обратилась к шефу:

– Теперь, когда вы здесь, я думаю, все будет хорошо. Но не могли бы вы, пожалуйста, растолковать нам, что происходит, чего от нас ждут и к чему все это? Мы попали в самую ужасную переделку и действуем вслепую. В любом случае чем мы должны заняться?

Г. М. уцепился за дверцу и с кислым видом уставился на грязь.

– Ну да… – кивнул он. – Хотел бы я сам это знать. Вот одна из причин, по которой я последовал за тобой.

– Хотели бы знать? – переспросил я. – Но, боже милостивый, неужели сам начальник отдела этого не знает?

В ответ он разразился туманными замечаниями о вопиющей неблагодарности тех, кто не прислушивается к его советам, а затем продолжил:

– Видите ли, какое дело… Единственное, что я могу вам сказать… Единственное, что открыли мне эти свиньи из Министерства внутренних дел… Но я еще поставлю их на место, вот увидите! Я это сделаю! Так вот, ваша миссия провалена. Полностью. Что бы вы ни собирались делать, можете об этом забыть. И если бы ты, моя девочка, – обратился он к Эвелин, – задержалась сегодня вечером в своем отеле на пять минут дольше, то получила бы телеграмму, предписывающую отменить поездку. Началась неразбериха. Та самая неразбериха, какую вечно устраивают министерские, когда забирают дело из моих рук. И вот я здесь, чтобы все исправить. Только для того и приехал в Париж. Я отправился в твой отель, надеясь найти тебя там, но мне сказали, что ты ушла всего минуту назад. Итак… Послушай-ка меня. Этого кузнечика, который был автомобилем, заливает вода. Ступайте сюда, и я расскажу все, что знаю. А потом мы подумаем, как поджарить этих головотяпов из министерства на их собственном жиру… Кстати, у меня тут с собой есть немного виски, – искушающим тоном добавил он.

Мы достаточно продрогли, чтобы это оценить, хотя и не ужинали. Я вытащил Эвелин из машины и, шлепая по воде, направился к такси. Марсель попытался завести мотор в тщетной надежде вызволить увязшее средство передвижения, но двигатель даже не кашлянул. Г. М. расположился в углу, громоздкий высокий цилиндр был сдвинут набок, чтобы не упирался в потолок, просторное пальто распахнулось, демонстрируя отсутствие галстука, по обыкновению забытого. От уголков широкого носа спускались две глубокие складки, он моргал поверх очков, в одной руке держа термос, а в другой – бутылку виски. Само его присутствие вселяло в нас уверенность в собственных силах. Но как же далека от нас была теперь добрая старая Англия, с ее глубоко укорененным здравым смыслом… Потягивая виски, мы трое беседовали о загадочном единороге в намертво увязшем такси у грозно набухавшей водою реки в забытой богом французской глуши, и тем не менее Г. М. чувствовал себя так же вольготно и уютно, как в родных пределах, как если бы он сидел, закинув ноги на письменный стол в Уайтхолле. Наконец он пошире открыл лениво прищуренные глаза, чтобы хорошенько разглядеть нас:

– Н-да, ну и дела… Послушайте, как вас сюда занесло, а? Вы угодили в аварию? Или что?

– Ну, в некотором смысле…

– А ты-то как встрял в это дело, Кен, хотел бы я знать? – прорычал он, поводя в мою сторону рукой, державшей бутылку. – Или министерство перевербовало тебя за моей спиной… О греческие боги, что я с ними сделаю! – выдохнул Г. М. со зловещим шипением, грозя тяжелым кулачищем и медленно разжимая пальцы. – Черт возьми, они пожалеют, что не посоветовались со стариком. Я оскорблен. Мне больно, и я не стану этого скрывать. И как только они посмели, сообщить мне такое, поставить перед фактом! Изволили, видите ли, проинформировать, что выбрали для своей работенки сидящую здесь передо мной мисс Чейн и Харви Драммонда.

– А что он собой представляет, этот Драммонд?

– Официально – владелец конюшни, которому принадлежит уйма скаковых лошадей. Ну, ты понимаешь. В прошлом году он выиграл «Оукс», а годом ранее – «Сент-Леджер»[12 - Речь идет о традиционных ежегодных скачках кобыл-трехлеток.]. Ха! Я бы не поставил ни на одну из его кляч. Он у меня в печенках сидит. Вот именно! Кроме того, в Кембридже он недурно боксировал и теперь хвастается, будто способен нокаутировать любого в своем весе менее чем за три раунда. Неприятный тип, Кен. Он…

– Я имею в виду, как он выглядит?

Г. М. фыркнул:

– Крепкий такой парень. Массивные челюсти. Каштановые усы щеточкой. Лицо красноватое.

Мы с Эвелин переглянулись, и я прочел в ее глазах испуг и понимание. Этот самый парень, как видно, пеной исходил от бешенства где-то позади нас. Я быстро повернулся к Г. М.:

– Кстати, вы ничего не заметили по дороге сюда? Может, кого-нибудь повстречали?

– Как же, было еще одно приключение! – воскликнул Г. М., явно готовый к новым жалобам. – Я только что вспомнил. Что это вообще за чертова страна, я вас спрашиваю? Парень пытался меня задержать. Не больше чем в двух милях отсюда. Ба! Они шли по лесу, словно прогуливаясь, эдакие милые и безобидные путники, но я все равно смог разглядеть их машину. Старый трюк, Кен! Было слишком темно, чтобы различить их физиономии, иначе, гореть мне в аду, я бы запомнил. Пытались играть со мной в эти игры! Мы не остановились, и один из них попробовал запрыгнуть на подножку нашего такси.

– И что вы сделали?

Г. М. моргнул, и на его до сих пор кислом лице проступило нескрываемое удовольствие.

– Я-то? О, я просто высунулся в окно и двинул ему в зубы. Не скажу, чтобы слегка, сынок. Ехали мы быстро, а он ковылял через дорогу, шатаясь, словно его только что вытолкали взашей из паба. На самом деле я бы не удивился, если бы он перелетел через обочину… А какой шум подняли его спутники! Таких воплей слышать мне еще не доводилось. Но мы не стали останавливаться, чтобы выяснять, в чем там было дело. Э-э-э… Это был хороший удар.

– Un coup extraordinaire[13 - Необыкновенный удар (фр.).], – дружелюбно согласился Марсель и показал, как сжатый кулак вылетает в открытое окно. – Comme ?a, monsieur![14 - Вот так, мсье! (фр.)]

– Теперь мы все повязаны, – вздохнул я. – Сегодня вечером он получает по голове второй раз, и его терпение, должно быть, уже истощилось. Прежде чем мы продолжим, Г. М., я хочу покаяться вам в моих прегрешениях. Все равно они теперь не имеют значения, раз вы говорите, что задание отменено.

Г. М. задвинул шторку, отделившую салон от обиженного Марселя, и я, не вдаваясь в подробности, покаялся в своих грехах. Дождь, который начал было стихать, усилился и выбивал барабанную дробь по крыше. Снова грохнул гром и сверкнула молния. Я ожидал от Г. М. вспышки гнева, однако он молчал, вращая большими пальцами и не сводя с меня рыбьих глаз. Эвелин не возмущалась, – напротив, она почти ликовала.

– Но почему? – спросила она. – Кен, с какой стати ты вообще…

– Ты знаешь, – ответил я со значением и увидел, что дела мои обстоят великолепно.

Когда я дошел до истории о красной машине, Г. М. наконец взорвался:

– О боже! Ты хочешь сказать, что это был Драммонд… Ну и ну… И я тоже приложил руку… Нет, я не завидую тебе, сынок, – вздохнул Г. М. – Если ты хотел нажить себе врага, то выбрал одного из худших в Англии. Когда он тебя настигнет, Кен, то непременно убьет. Он очень опасен.

Я и сам с тревогой это понимал.

– Все равно нам придется вернуться туда и забрать их…

– Как? – изумился Г. М. – Чего еще ты хочешь? У тебя было мало приключений? Собираешься снова столкнуть его в овраг? Ну нет! Сдается мне, мы, все трое, теперь вне закона, причем в разных смыслах. Кроме того, как, скажи на милость, это проделать? Наши машины мертвы, как и его «вуазен». Нам придется здесь заночевать, если мы не пойдем пешком. – Он обвел нас изучающим взглядом, и вскоре сквозь кислую мину на его лице пробилась тень усмешки. – Знаешь, если бы такой трюк ты провернул со мной, гнусно выдав себя за агента секретной службы, я бы… Но ты ничего такого не сделал. Ты только оставил в дураках этих тупиц из министерства, что я и сам охотно проделал бы. Как я уже сказал, мы все теперь вне закона. – Он фыркнул. – Позволь объяснить. Знаете, за каким чертом я примчался во Францию?

– За каким?

– Чтобы сцапать Фламана, – мрачно сообщил Г. М.

– Фламана? Но почему? Это ведь не ваш клиент, не так ли?

– О нет, мой, сынок. Потому что эти тупицы из Министерства внутренних дел утверждают, будто я не смогу с ним справиться. Они решили, что этот клоун слишком умен для старика.

Я присвистнул. Г. М. умолк, вращая большими пальцами. После паузы он хмыкнул.

– Вот как обстоят дела. В прошлую среду старина Ску… ну, не будем называть имен… Некий министерский чин позвонил мне и сказал: «Мерривейл, мне поручено передать вам несколько распоряжений». – «Ничего себе, – возмутился я. – И с каких это пор вы отдаете мне приказы?» – «Давайте не будем препираться, – говорит он. – Так случилось, что полиция подчинена нашему ведомству, а это работа по части полиции. Мы лишь хотим одолжить двух ваших агентов». – «И что? – отвечаю я. – Почему бы вам не обратиться в Скотленд-Ярд? У них есть специальное подразделение для такого рода работы». И тут этот парень нагло так заявляет: «При всем моем уважении к вам, Мерривейл, есть две причины. Во-первых, это дипломатическая миссия. И какими бы ни были ваши таланты, они не лежат в сфере дипломатии. Французы их не оценят. Но Скотленд-Ярд может настоять на консультации с вами. Во-вторых, мы предпочли бы, чтобы полицейской стороной этого дела занялся кто-то другой, а не вы. А в помощь людям, которые будут этим заниматься, мы хотели бы одолжить у вас мисс Чейн и мистера Драммонда».

Здесь Г. М., который на протяжении всей своей речи периодически что-то насвистывал себе под нос, остановился и злобно нахмурился.

– Ха! Знаете, дети мои, я не успел даже как следует разозлиться. Я говорю: «Значит, так теперь? Что это за миссия и кто ею руководит?» Он отвечает: «Извините, но это пока не подлежит разглашению»… Ну, не такой я человек, чтобы попусту тратить время, не получая взамен и крупицы информации. Я чертовски упрям и не настолько глуп, как старина Скуиффи, чтобы не сложить два и два. Поэтому я покрепче сжимаю трубку и говорю: «Нет? Ну, тогда, может, я вам расскажу? Джорджа Рамсдена отправили на задание, с которого он только что вернулся. Рамсден всегда категорически отказывается путешествовать под охраной. А потому вы хотите незаметно приставить к нему двух человек, чтобы они за ним присматривали. Во-первых, вам нужна смазливая девчонка, поскольку старина Рамсден – ужасный волокита, а во-вторых, вам нужен самый крепкий орешек на двух ногах, который к тому же джентльмен, в вашем понимании, – на случай, если возникнут неприятности. Но, – продолжал я, – Рамсден уже на обратном пути. Почему этим двоим не поручили сопровождать его во время всего путешествия? Зачем отправлять их во Францию? Для чего они понадобились во Франции? И это мне ясно. Да потому, что опасность исходит из Франции. Потому, что, возможно, французское правительство думает, будто Фламан интересуется Рамсденом; и если два ведомства, ваше и французское, смогут сообща защитить Рамсдена и отдать Фламана в руки Гаске, обе стороны стяжают лавры. Разве не так?»

– Понятно, – вставила Эвелин.

Г. М. хмыкнул.

– После этого он и выдал – в той же наглой манере: «Возможно, вы правы, Мерривейл, хотя, конечно, не стоит ожидать, что ваше мнение представляет для нас интерес. Не могли бы вы тотчас приказать этим двоим связаться с полковником Тейлором?» И повесил трубку. Дикость? Гори все огнем, я был так взбешен, что даже говорить не мог. Тогда…

– Но как же единорог и миссия в гостинице «Слепец»? – спросила Эвелин. – Вы что-нибудь знаете об этом?

– Ровным счетом ничего. Но, – буркнул Г. М., – могу высказать чертовски хорошую догадку. Я пораскинул мозгами, посидел и поразмышлял пару дней, и чем больше я думал, тем больше злился. Все выплеснулось наружу сегодня в полдень. Мне позвонил тот же тип. Видите ли, они точат на меня зуб еще с октября прошлого года, когда я обошел их в деле Красной Вдовы, и Скуиффи нравится меня злить. Он говорит: «Послушайте, Мерривейл! Было решено в конце концов, что нам не понадобятся ваши агенты. К сожалению, они, похоже, уже приступили к работе. Мы не знаем, где Драммонд, но мисс Чейн находится в отеле „Мёрис“ в Париже. Вы не могли бы связаться с ними и сказать, что задание отменено?» Каково, а? Так вот, я принял решение спонтанно. «Нет, ничего им сообщать не стану, – говорю я. – Но сегодня днем я вылетаю в Париж, и сорока восьми часов не пройдет, как я преподнесу вам Фламана на блюдечке. Как вам это понравится, а?» Я был так зол, что осторожность, похвальная для пожилого человека, оставила меня. Но знали бы вы, какое удовольствие я получил, услышав визг и верещание Скуиффи: «Вас предупреждали, чтобы вы не вмешивались! У вас нет никаких полномочий, и вы их не получите». – «Скуиффи, – говорю я, – вы можете оставить при себе ваши чертовы полномочия». И повесил трубку, пока он еще что-то блеял.