Видеть – значит верить
– Если хотите, позвонить могу я, – вызвалась Энн Браунинг.
Все снова уставились на нее, и девушка потупилась.
– Видите ли… – неохотно объяснила она, – я… я живу в Челтнеме, но работаю в Глостере личной секретаршей начальника тамошней полиции и немного разбираюсь в подобных вещах, поскольку полковник Рейс иногда берет меня с собой. По его словам, я умею склонять женщин к откровенному разговору. – Она пренебрежительно скривила губы. – Если я свяжусь с полковником Рейсом напрямую, это упростит дело. Хотя… Вам не кажется, что уместнее будет, если об убийстве сообщит мужчина?
Рич смотрел на нее с возрастающим интересом, и даже Фрэнк Шарплесс навострил уши, хотя прежде почти не замечал существования этой девушки. На лице Хьюберта Фейна читалась сдержанная гордость.
– Милейшая леди, – жарко выдохнул Рич, – считайте, что получили эту работу. Телефон вон там. Ступайте. Но ради всего святого, объясните нам, что вы собираетесь сказать полиции!
– Не знаю, – призналась Энн, закусив губу. – Для нас дело обернется довольно скверным образом. В особенности если вызовут людей из Скотленд-Ярда. А так, наверное, и будет, ведь полковнику не захочется, чтобы действия его подчиненных послужили здесь причиной неловких ситуаций. Но видите ли, я полностью уверена, что никто из нас не виноват в смерти мистера Фейна. Однако…
– Однако, – с чувством подхватил Шарплесс, – вы не подвергаете ни малейшему сомнению еще один факт. Как и я. Ведь у меня есть глаза и уши, и я готов присягнуть на Библии и поклясться собственной жизнью, что никто не мог проникнуть в эту комнату – ни через дверь, ни через окно!
И по существу, он был совершенно прав.
Глава шестая
В библиотеке дома по соседству сэр Генри Мерривейл приступил к диктовке мемуаров.
Момент был впечатляющий. Г. М., чьи очки съехали на кончик носа, а лысина сверкала, как бильярдный шар, кое-как вместился в кресло, что стояло в окружении стен, увешанных старинным оружием из коллекции хозяина дома, и принял позу Виктора Гюго, которую считал впечатляющей, – локоть на столе, палец у виска, – пытаясь при этом согнать с лица довольную улыбку, отчего приобрел весьма чопорный вид.
– Я родился, – напыщенно изрек он, – шестого февраля тысяча восемьсот семьдесят первого года в местечке под названием Крэнли-Корт, неподалеку от Грейт-Юборо, что в графстве Сассекс.
«Проще простого», – подумал Филип Кортни.
Вторую половину дня он провел в праздности: прогулялся по Променад-стрит, выпил кофе в кафе «Кавендиш», отведал целебных вод и посетил музей, а ближе к девяти вечера, покончив с поздним ужином, сел в автобус номер три и попросил кондуктора об остановке у поворота на Фицгерберт-авеню.
Но в глубине души ему было не по себе.
На улице насчитывалось полдюжины домов. Каждый стоял на своем участке, обнесенном каменными стенами высотой по мужское плечо. Минуя квадратный белый дом, по всей видимости принадлежавший Артуру Фейну, Кортни остановился и оглядел фасад.
Света в окнах не было. На неподвижные ветви деревьев легли теплые летние сумерки.
Кортни задумался, как дела у Фрэнка Шарплесса и почему любовь играет с мужским рассудком такие скверные шутки, но времени на решение столь нелегкой задачи у него не осталось, поскольку в последнем доме, за которым виднелся Котсуолд, его встретил майор Адамс, предложивший пройти в библиотеку, где сэр Генри Мерривейл приветствовал Кортни крепчайшим рукопожатием и настолько свирепым взглядом, что писатель второпях прокрутил в голове события недавнего времени, пытаясь понять, не совершил ли чего-нибудь предосудительного. Вскоре, однако, он понял, что такова обычная манера общения Г. М., проявлявшего таким образом дружелюбное расположение духа. Как бы то ни было, тучный старик уселся за стол, принял пафосную позу и сообщил, что готов приступать.
– Итак, сэр?
Г. М. прочистил горло и, как вы уже знаете, напыщенно изрек:
– Я родился шестого февраля тысяча восемьсот семьдесят первого года в местечке под названием Крэнли-Корт, неподалеку от Грейт-Юборо, что в графстве Сассекс. Моя мать, в девичестве мисс Агнес Онория Гейл, дочь преподобного Уильяма Гейла и его супруги миссис Уильям Гейл, происходила из Грейт-Юборо, а отцом моим, невзирая на распространенные в то время клеветнические слухи, был Генри Сент-Джон Мерривейл, восьмой баронет в нашем роду.
Кортни пробурчал нечто невнятное.
– Записали? – осведомился Г. М., глядя на него поверх очков.
– Да, сэр. Но вы уверены, что хотите начать мемуары именно так?
– Вас что-то не устраивает? – мрачно спросил Г. М., опустив уголки рта. – Кто пишет эту книгу? Вы или я?
– Я лишь подумал, что было бы уместнее…
– Не действуйте мне на нервы, сынок, – настоятельно посоветовал Г. М. тоном, подразумевающим самые зловещие намерения. – Я знаю, что делаю, – и не без причины пользуюсь именно этими словами. Разрази меня гром! Даже если всю остальную книгу напишет кто-то другой, я не упущу случая прояснить пару давних недоразумений и свести застарелые счеты. Так вы собираетесь записывать мои слова?
– Ясное дело. Выкладывайте.
Г. М. недовольно поерзал в кресле, пытаясь возобновить прерванный ход мысли.
– Эти слухи, – продолжил он, – намеренно распространял младший брат моего отца, Джордж Байрон Мерривейл, подлый мерзавец, и это еще мягко сказано, а чтобы читатель понимал, о ком идет речь, опишу личность этого человека.
В тысяча восемьсот восемьдесят втором году его выставили из клуба «Терф», а годом позже выгнали из клуба «Будль» за мошенничество в карточных играх; где-то в девяностых, точнее не припомню, он женился на Софи Трелисс, поскольку та считалась дамой при деньгах, а в тысяча девятьсот четвертом году умер от цирроза печени, оставив после себя двоих сыновей, Роберта Бландфорта и Хьюго Парра, что держат теперь в Сити маклерскую контору, будучи такими же прохвостами, как их папаша.
– Нет, – провозгласил Кортни, звонко хлопнув по краю столика, за которым его разместили для записи воспоминаний великого человека.
– Исав милосердный, теперь-то что не так?!
– Клевета и дискредитация.
– Чушь! Разве можно дискредитировать покойника?
– Его сыновья еще живы. По крайней мере, вы не утверждали обратного.
– Считаете, я слегка перегнул палку? – задумался Г. М.
– Слегка? Еще не закончен первый абзац, а я уже вижу тысячефунтовый иск за моральный ущерб!
– Что ж… – снова задумался Г. М. – Быть может, последняя фраза и впрямь звучит чересчур откровенно. Ну хорошо. Вот что мы напишем. Мы напишем: «…двоих сыновей, Роберта Бландфорта и Хьюго Парра, что ведут теперь дела в Сити и унаследовали множество фамильных черт». Теперь не подкопаешься – согласны?
– Но…
– Заметьте, черты я упомянул не отцовские, а фамильные. Батюшки-светы, говорить, что кто-то унаследовал семейные черты, – все равно что делать человеку комплимент, разве нет?
Сей довод Кортни счел малоубедительным, но промолчал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
«До дна очами пей меня…» – старинная песня на стихи Бена Джонсона. Перевод В. Лунина.
2
Перевод В. Лунина.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
