Холодная ярость. Воспоминания участника конвоя PQ-13

Но, похоже, я забегаю вперед. Пожалуй, стоит вернуться к началу истории.

Я родился 1 мая 1923 года недалеко от Линкольнтона, штат Джорджия. Моего отца звали Джон Айра Хэйнс, а мать – Лесия Мэй Макдональд. У меня были две сестры – Кармен, по прозвищу «Джин», и Лесия, получившая по инициалам двух своих имен прозвище «Эл-Джи». Мама часто называла меня «Сэмми», поскольку, по ее словам, она вымолила мое рождение у Господа Бога. Она посвятила меня Всевышнему, как это сделала Анна в библейской истории о рождении пророка Самуила.

В годы моей юности, до тех пор, пока я не поступил на службу во флоте, все мои родные и друзья обращались ко мне, пользуясь моим вторым именем – Ланир. Но на флоте меня стали звать Джоном, пользуясь моим первым именем. Это имя так и закрепилось за мной на все последующие годы.

Мой отец, Айра, к которому мы все обращались «Папочка», вел фермерское хозяйство и работал на лесопилке. Тогда все мы ютились в лачуге рядом с лесопильным заводом в местечке Соуп-Крик, оказавшемся под водой после постройки плотины на Саванне. Острый дефицит пиломатериалов в Джорджии и Южной Каролине вынуждал осваивать новые районы, богатые лесом, поэтому нашей семье часто приходилось переезжать с места на место, устраиваясь в построенных наспех лачугах рядом с лесопилкой. К тому времени, когда я достиг школьного возраста, наша семья жила и трудилась на небольшой форме рядом с местечком Апплинг, штат Джорджия, а папа во время Великой Депрессии продолжал работать на лесопильном заводе.

С точки зрения некоторых мы жили очень бедно, но, будучи детьми, даже не догадывались об этом. У нас всегда была пища, иногда скудная, но я никогда не испытывал чувства голода. У нас была подходящая одежда, хотя и немного. Если мне покупали новый рабочий комбинезон, то носить его приходилось до тех пор, пока на коленях не появлялись дыры. После этого нижняя часть брюк отрезалась и пускалась на ветошь, и я ходил в импровизированных шортах. Родители были очень бережливыми. В детстве мне не пришлось играть в игрушки, такие как конструкторы «Леггос», «Тинкер-Тойс» или строительные кубики. Трудно представить, сколько удовольствия может доставить ребенку игра с катушкой и куском веревки. Я сам делал себе игрушки. Для игры в ковбоев в качестве пистолета вполне могла сгодиться изогнутая ветка с булавкой на торцевой части, за которую заводилась резиновая лента, вырезанная из покрышки и привязанная к передней части «дула». Стоило ее отпустить, как она могла довольно больно огреть «плохого парня», и тогда раздавался победный клич: «Бах! Ты убит!». Я также мастерил из веток бузины пугачи, заряжавшимися зелеными плодами персидской сирени, для чего следовало предварительно выдолбить сердцевину ветки и приладить к ней деревянный шток с резинкой. Все мои достижения получали самую высокую оценку со стороны матери, умевшей дать мне понять, что на свете нет ничего, с чем я не смог бы справиться. Я даже самостоятельно смастерил грубоватую кровать из сырых досок, и мама позволила мне поставить ее у себя в спальне. Эта кровать служила мне потом несколько лет.

Лесопильный бизнес начал понемногу процветать, и отец смог приобрести небольшую портативную лесопилку, приводившуюся в движение бензиновым двигателем с помощью широкого приводного ремня, соединенного с большой циркулярной пилой, тележкой пилорамы, а также с цепной драгой для удаления опилок, сыпавшихся из-под пилы. У него был также огромный жеребец бельгийской породы по кличке Принц, с помощью которого доставляли волоком бревна из леса. Мне очень нравилось ездить на нем верхом, когда я наведывался к отцу на лесопилку.

Рождество 1934 года стало самым ярким событием в жизни нашей семьи. Девочки получили в подарок пианино, а я – прекрасного пегого пони, тут же нареченного Петом («Любимчиком»). В сопровождении овчарки-колли по кличке Джеф я каждый вечер отправлялся верхом на пони пригнать наших коров с пастбища на дойку. Иногда мне удавалось навестить своего лучшего друга Лестера Тэнкерсли, жившего в нескольких милях от нас. У него только что появился новый велосипед, и мы с удовольствием менялись своими транспортными средствами. Сам я обзавелся собственным велосипедом на несколько лет позже. К несчастью, Лестер утонул в пруду на заднем дворе своего дома в 1947 году.

Летом 1935 года семья перебралась в Аугусту, штат Джорджия, где я закончил шестой и седьмой классы средней школы, а затем поступил в Академию графства Ричмонд, в младший класс специальной военной школы, организованной службой подготовки офицеров резерва, которую окончил в 1941 году. Еще раньше, в 1940 году, я поступил на годичную службу в качестве резервиста корпуса морской пехоты и летом прошел двухнедельное обучение в Учебном центре корпуса морской пехоты в Квонтико, штат Виргиния. Одновременно я работал в компании «Сирз», в отделе рекламы и в обувной секции, по совместительству во время учебы и полный рабочий день после ее окончания.

Все эти годы я принимал активное участие в жизни местной организации бойскаутов, а большую часть свободного времени пропадал в окрестностях аэропорта Аугусты. Мне очень нравилось следить за полетом легких самолетов и за тем, как садятся и взлетают большие самолеты местных авиалиний. В тот день, когда в нашем аэропорту приземлился первый новый большой самолет «Дуглас» DC-3, принадлежавший компании «Дельта Эрлайнс», я тоже был в аэропорту. Для меня это было самое увлекательное зрелище.

Мне хотелось стать летчиком. В кружке для бойскаутов я мастерил и с увлечением запускал в воздух действующие модели самолетов. Среди них была даже модель самолета «Фэрчайлд-22» с размахом крыла около полуметра. После завершения работы и успешных летных испытаний этой резиномоторной модели у меня возникло желание сделать модель более крупных размеров. Взяв за основу размеры прежней модели и умножив их на три, я получил, что размах крыла нового самолета должен составить около полутора метров. Все пропорции были соблюдены, и модель выглядела весьма внушительно, однако вес ее оказался намного больше, чем я мог предположить вначале, а под рукой не было подходящего двигателя. Резиномоторный вариант отпадал сам собой, а достать что-то еще я был не в состоянии. Я даже набросал фантастический проект ранцевого аппарата с вертикальным взлетом в стиле комиксов об отважном Баке Роджерсе, который, по моему мнению, мог вполне пригодиться в будущем… Мне действительно очень хотелось стать летчиком. Мой первый полет состоялся на трехмоторном самолете «Форд», и это была обычная воздушная прогулка над городом.

Другим моим увлечением была охота. С отцом и дядей – Фредом Макдональдом, мы охотились на виргинских куропаток. Местные жители называли их «Боб Уайт», в подражание характерному брачному крику птицы. Я многому научился у них: как бить дичь влет; что такое угол атаки и упреждение; как оценить скорость птицы в полете. Папа отлично охотился и всегда приносил домой в ягдташе двух-трех птиц. Дядя Фред был не менее искусным стрелком, умудряясь подбить пять птиц с пяти выстрелов, а то и сразу двух – одним выстрелом из своей «Браунинга-Авто» 12-го калибра. Особенно мне нравилась охота на водоплавающую дичь. Сколько раз, если не мог отыскать себе напарника, отправлялся я в одиночку пострелять уток в заводях Саванны. Охота на подсадную утку или на перелетных птиц – крякву, чирков-свистунов, красноголовых уток и чернеть, помогла мне отточить свое мастерство. Что касается охоты на крупную дичь, такой как белохвостый олень, то в той части Джорджии, где я рос, она не водилась. По счастью, такая замечательная возможность представилась мне много лет спустя, когда я оказался на Аляске.

Глава 2. Начало Второй мировой войны

7 декабря 1941 года, после нападения японцев на Перл-Харбор, Соединенные Штаты Америки вступили во Вторую мировую войну. Как сказал президент Рузвельт: «7 декабря навсегда останется для нас днем позора». Этот день решительно изменил мою жизнь и жизнь многих американцев. На следующий день после Перл-Харбора я вместе со своим двоюродным братом Херманом Макдональдом и несколькими ребятами, работавшими в компании «Сирз», добровольно поступил на военную службу. Билл Риди, Джордж Чаус, Херман и я записались на флот, а остальные в другие рода войск. Я попытался попасть в учебное подразделение морской авиации и стать пилотом, но армейский вербовщик сказал, что для этого нужно иметь за плечами два курса обучения в колледже. Поскольку я лишь шесть месяцев тому назад окончил среднюю школу, эта тема оказалась для меня закрытой. Тем не менее, по его словам, я мог рассчитывать на то, чтобы стать участником программы подготовки пилотов из рядового личного состава. Но для этого я должен поступить на действительную службу в ВМС, а не служить в частях резерва. Я решил воспользоваться этим шансом и подписал контракт на действительную службу в ВМС сроком на шесть лет.

Через неделю, 15 декабря, мы отправились поездом в Макон, штат Джорджия, где нас привели к присяге и отправили на учебную базу ВМС в Норфолк, штат Виргиния, для прохождения курса молодого бойца. Здесь мы задержались на три с половиной недели и прошли интенсивную подготовку, включая изучение флажного семафора, обращение со стрелковым оружием, плавание, управление шлюпкой, а также смотры и учения разного рода. Нашим командиром оказался старый морской волк главный старшина Липтрэп. На рукаве его куртки было полно нашивок за многолетнюю службу на флоте. Похоже, что он был призван на действительную службу из запаса в связи с началом войны. Во время тренировок к нему следовало обращаться как к настоящему офицеру: «Сэр!» или «Так точно, сэр!». Но это был замечательный командир – строгий, справедливый, тактичный, пользующийся любовью и уважением подчиненных.

Во время обучения нам предложили высказать свои пожелания относительно выбора изучаемых дисциплин и будущей специальности. С детства увлеченный авиацией и мечтающий попасть на курсы подготовки пилотов, отобранных из личного состава ВМС США, находящегося на действительной службе, я записался на все учебные программы, имеющие отношение к авиации.

В письме домой я сообщал: «Если я не попаду на учебу, то переведусь на авианосец и через месяц снова попытаю счастья». Напрасные мечты, которым не суждено было исполниться.

Большинство из нас получили назначение в военные команды ВМС США и были направлены для дальнейшего обучения в учебный лагерь в Литтл-Крик, штат Виргиния. Чтобы попасть в этот род войск, кандидат должен был обладать крепким здоровьем (поскольку на торговых судах не было ни врачей, ни фельдшеров, ни лазаретов) и отлично видеть, в том числе ночью.

Литтл-Крик представлял собой небольшой плохо оборудованный учебный лагерь, наскоро развернутый, чтобы обеспечить артиллерийскую подготовку орудийных расчетов военных команд. Обучение молодых рекрутов, многие из которых никогда не видели не то чтобы корабля или судна, но даже и моря, было делом не из легких. Недостаток средств испытывался во всем и, прежде всего, в орудиях. Тяжелое вооружение, имевшееся в лагере, можно было разве что увидеть. В этот начальный период обучение велось без особых формальностей. На первом занятии по артиллерийскому делу один из свежеиспеченных офицеров-преподавателей обратился к нам с такими словами: «Это четырехдюймовое орудие, а это трехдюймовое, а если кто-то мне не верит, может взять рулетку и убедиться в этом самостоятельно».

Схожая ситуация наблюдалось и в остальном. К учебному лагерю Литтл-Крик были приписаны для обеспечения практических занятий три старых канонерских лодки: «Падьюка», «Дубьюк» и «Игл». Тем не менее свелись эти занятия к тому, что мы один раз вышли в море – в Чезапикский залив, где смогли наблюдать за проведением артиллерийских учений, а некоторым счастливчикам удалось выстрелить разок из пушки. Мне самому довелось выйти в море на канонерке «Падьюка» с бортовым номером «58», спущенной на воду в 1904 году. На протяжении Второй мировой войны она служила учебной базой для подготовки орудийных расчетов военных команд, не покидая пределов акватории Чезапикского залива.

Вернувшись в береговой лагерь, мы прошли небольшой практический курс стрельбы из зенитных пулеметов 50-го калибра, установленных на платформе с рукоятками управления наподобие велосипедных и с простым механическим прицелом. У них имелись магазины на 50 выстрелов, для зарядки которых нельзя было обойтись без второго номера. Здесь также можно было увидеть безнадежно устаревший пулемет Льюиса времен Первой мировой войны 30-го калибра, заряды к которому подавались из коробки, смонтированной в его верхней части. Обучение сводилось к инструкциям по технике безопасности, сборке и разборке оружия, а также его чистке и повседневному обслуживанию. Практические занятия завершались стрельбой по неподвижным мишеням, буксируемому вдоль берега щиту, а также по воздушной цели – рукаву, который тащил за собой учебный самолет.

22 января 1942 года нас привезли в Центр подготовки военных команд торговых судов в Бруклине, штат Нью-Йорк. Этот центр отвечал за организацию учета личного состава, почтовую связь, финансовое обеспечение, а также за вещевое довольствие и многое другое. В военное время он одновременно являлся местом службы для всех тех, кто еще не получил назначения на суда и корабли. Центр занимал большое здание, с примыкавшим к нему огромным ангаром, и располагался недалеко от гавани.

Внутри имелся просторный столовый зал и стояли койки, установленные в 5 или даже 6 ярусов. Я всегда выбирал верхнюю койку, уж очень мне не нравилось, когда ребята копошатся над головой. Мне удалось здесь познакомиться с одним парнем из нашей команды, занимавшим койку подо мной. Звали его Пол Харки. В центре мы провели всего лишь два дня, после чего получили назначение на свое судно. К этому времени я прослужил на флоте неполные 6 недель!

Глава 3. Уходим в море

Наша военная команда получила назначение на судно «Элдена». Этот гладкопалубный транспорт водоизмещением 6900 тонн и длиной 70 метров был построен в 1919 году и принадлежал компании «Робин Лайнс» из Сиэтла до тех пор, пока не был приобретен 2 января 1942 года Морской комиссией США. После этого «Элдену» отправили на размагничивание в Нью-Джерси с целью уменьшения магнитных полей судна, что должно было положительно отразиться на девиации его магнитных компасов и снизить риск подрыва на минах с магнитным взрывателем. 19 января транспорт перешел на верфь «Бетлехем Стил» в Бруклине для установки орудийных платформ, противоосколочных щитов, средств управления артиллерийским огнем, а также устройств затемнения и камуфляжной окраски.

В распоряжении военной команды оказалось следующее вооружение:

– 102-мм орудие 50-го калибра времен Первой мировой войны, установленное на корме;

– 2 автомата Браунинга калибра 12,7 мм, установленные в кормовой части мостика побортно;

– 2 автомата Браунинга калибра 12,7 мм, установленные на юте с левого и правого борта;

– 2 автомата Льюиса калибра 7,62 мм времен Первой мировой войны, установленные на крыльях мостика побортно;

– 2 автомата Льюиса калибра 7,62 мм времен Первой мировой войны, установленные на бот-деке побортно.

Платформы зенитных автоматов Браунинга монтировались на стальных тумбах (толщина листа полдюйма) диаметром около 3 метров и высотой чуть больше метра. Высота такого «грибка» достигала порядка 2,5 метров, а забираться туда приходилось по стальной лесенке. В боевом расчете я исполнял обязанности наводчика такого зенитного автомата, установленного в кормовой части мостика по правому борту.

Для военной команды выделили отдельные помещения: командиру – каюта под капитанским мостиком, а для старшин и рядового личного состава – 8-местную каюту по правому борту в кормовой части главной палубы, рядом с ней 4-местную каюту на левом борту и еще одну 4-местную каюту под полубаком, ближе к носу. Я вместе с Полом Харки и двумя нашими товарищами оказался в каюте под полубаком.

24 января военная команда под началом младшего лейтенанта резерва ВМС США Фредерика Финка доложила о своем прибытии на борт судна. В состав команды входили матросы: Фрэнсис Шипли, Пол Харки, Джон Хэйнс, Кол Джонс, Бен Келли, Роберт Латимер, Тимоти Макграф, Ральф Мэйнор. Чуть позже, 4 февраля, прибыли: матрос 1-го класса Денис Дан и матрос 2-го класса Чарльз Ноулин. 11 февраля к нам присоединились: радист, старшина 2-го класса, Мэтью Коннел и сигнальщик, старшина 3-го класса Джон Сарджент.

Все рядовые матросы были зелеными новобранцами 17–18 лет, только что прошедшими курс молодого бойца в учебном лагере в Норфолке.

Экипаж судна под командованием капитана Оле Нильсена насчитывал 36 матросов и офицеров. Полный список члена экипажа судна с указанием звания, возраста и национальности, приводится в Приложении 1.

Домой я писал: «Мама, это самое большое судно, какое мне только когда-либо доводилось видеть. Оно так высоко поднимается над водой, что когда смотришь вниз, возникает ощущение, что ты стоишь на крыше небоскреба». В то время судно стояло в балласте.

29 января «Элдена» покинула Нью-Йорк и через два дня ошвартовалась в Бостоне. В течение последующих десяти дней на судно были погружены сотни тонн военных грузов. Продовольствие, одежда, зерно, запасные части к автомобилям, танки и самолеты, стрелковое оружие и боеприпасы, взрывчатка, бочки с высокооктановым бензином и многое другое уместилось в его трюмах. Как только они заполнились, люки задраили и на верхнюю палубу стали грузить грузовики и самолеты. Палуба была так заставлена, что по ней едва можно было пробраться из одного конца в другой. Особую трудность представляло передвижение по палубе в сильный шторм и когда она покрывалась льдом.

Мое последнее письмо домой перед выходом в море начиналось так: «В Бостоне довольно холодно. Два дня идет снег; валит так, что с трудом можно разглядеть судно. Пред снегопадом было так холодно, что плевок замерзал на лету и отскакивал от палубы. Мы попытались покрасить свои орудия, но краска замерзала на металле, застывала в банках и на кистях. Мы так и не смогли выполнить эту работу. Кажется, что следующее письмо я смогу отправить только через шесть месяцев, так что не беспокойтесь».

11 февраля мы встретили на переходе в Галифакс, Новая Шотландия, там, где наше судно должно было присоединиться к конвою, отправляющемуся через Атлантику. Здесь нам впервые выпала возможность проверить свои орудия и провести практическую стрельбу. Все орудия на тот момент функционировали исправно. Несмотря на довольно холодную погоду, мы несли двухсменную вахту по четыре часа на своих боевых постах.

16 февраля… Я прослужил на флоте два месяца… Закончилось формирование конвоя SC-70, и мы приготовились к переходу. Первым снялся с якоря в 10.21 американский транспорт «Элдена». Наше судно занимало место в самой середине конвоя: четвертая колонна, второй ряд, т. е. шло под условным номером 42.

Расстояние до Шотландии порядка 2500 миль. Скорость конвоя назначалась равной скорости самого тихоходного судна. Для нашего конвоя – 5,8 узлов. Одного из наших парней, бедолагу Тима Макграфа, морская болезнь одолевала от одного только взгляда на судно. Она его не оставляла ни на день в течение всего рейса. Это доставляло массу удовольствия экипажу судна. Чего только не предлагали Тиму для облегчения его страданий. Одна из рекомендаций заключалась в том, чтобы поесть жирной свинины. Стоило только ее попробовать, как Тим бросился к леерному ограждению «кормить рыбу». По счастью, меня никогда не укачивало, даже в самый сильный шторм.

Экипаж «Элдены» состоял в основном из опытных моряков торгового флота. Капитану Нильсену, американцу норвежского происхождения, было 56 лет, его второму помощнику, по фамилии Ли, 62 года, старшему механику, шотландцу Бэйну – 58, а стюарду Лукасу – 55. Самым младшим в экипаже был 19-летний радист Фелпс. Возраст остальных колебался в этом широком диапазоне.

Поначалу отношения между военной командой и экипажем были не совсем гладкими, и потребовалось какое-то время, чтобы они нормализовались. Один из бывших моряков торгового флота, обнаруживший незаурядные литературные способности, писал, что такой род деятельности привлекает, в первую очередь, людей, склонных к авантюризму, бродяг и непосед, отличающихся эмоциональной неустойчивостью и привязанностью к спиртному. Короче, тот самый тип, который получает удовольствие, оказавшись в любой переделке. Среди моряков торгового флота было немало парней с крутым характером, пижонов и ветеранов профсоюзных баталий. Этим любителям помахаться всласть были куда лучше известны бары и бордели портовых городов всего мира, чем их культурные достопримечательности. Они откровенно издевались над военными моряками, впервые поднявшимися на борт судна, обзывая их «морскими бойскаутами». Они категорически отказывались жить с нами в одном кубрике, в результате чего членам военных команд приходилось ютиться в самых тесных и неудобных помещениях. Все вызывало у них смех: и военная дисциплина, и наше низкое жалованье, и то, что нами командуют такие же новички в морском деле, как и мы сами.