Повестка

– Я к ним не прикоснусь. – Форрест встал. – Хочу пива. За пять месяцев успел забыть его вкус. – Направляясь к машине, он оглянулся. – Составишь компанию?

– Нет.

– Точно?

Спокойнее, конечно, поехать с ним, подумал Рэй, однако пересилила потребность взять под охрану семейное достояние. Судья никогда не запирал дом. Где искать ключи?

– Езжай один. Я побуду здесь.

– Как знаешь.

Приход очередного посетителя не вызвал у Рэя никакого удивления. Он пытался отыскать на кухне ключи, когда за распахнутой входной дверью послышался громкий голос, который мог принадлежать лишь одному человеку – Гарри Рексу Воннеру.

Они не виделись лет пять. Обнялись. В медвежьей хватке старого приятеля плечи Рэя хрустнули.

– Очень жаль, – проговорил Гарри Рекс. – Очень, очень жаль.

Высоченный, пышнобородый, с широкой грудью и объемистым животом, он всегда искренне восхищался судьей Этли и был готов на все ради его сыновей. К нему, блестящему юристу, запертому волей судеб в крошечном городке, судья неизбежно обращался за помощью в решении связанных с младшим сыном проблем.

– Когда ты приехал? – спросил Гарри Рекс.

– Около пяти. Отец лежал на кушетке в кабинете.

– Я две недели проторчал на идиотском разбирательстве, некогда было перемолвиться с Ройбеном даже словом. Где Форрест?

– Поехал купить пива.

Опускаясь в кресла-качалки, оба ощутили бездушную жестокость этой фразы.

– Рад тебя видеть, Рэй.

– Как и я тебя, Гарри Рекс.

– Трудно поверить, что судьи уже нет.

– Да. Мне казалось, он бессмертен.

Рукавом рубашки Гарри Рекс вытер глаза.

– Жаль, жаль, – пробормотал он. – В голове не укладывается. Видел его ровно две недели назад. Старик подстригал газон. Двигался он медленно, мешали боли, но не жаловался.

– Врачи дали отцу год. Было это как раз двенадцать месяцев назад, но я думал, он продержится дольше.

– Как и я. Силы духа ему хватало.

– Чаю выпьешь?

– С удовольствием.

Рэй прошел в кухню, чтобы приготовить два стакана быстрорастворимого чая со льдом. Вернувшись на крыльцо, протянул один Гарри Рексу.

– Вынужден предупредить: напиток далеко не перво классный.

Гость принял стакан.

– Зато холодный.

– Нужно провести прощание, Гарри Рекс, и не здесь. Что скажешь?

С секундной задержкой бородач откинулся на спинку кресла, улыбнулся:

– В здании суда, в ротонде на первом этаже. Будет лежать как монарх. Он заслужил.

– Шутишь?

– Ничуть. Ему бы это понравилось. Пусть сограждане окажут судье последние почести.

– Идея неплоха.

– Верь мне, это будет то, что надо. Я переговорю с шерифом, он согласится. Да и люди поддержат. На какой день назначены похороны?

– На вторник.

– Значит, прощание начнется завтра, после обеда. Хочешь, чтобы я сказал несколько слов?

– Естественно. Почему бы тебе не заняться всей процедурой?

– Заметано. Гроб уже выбрали?

– Еще нет. Утром.

– Берите из дуба, без дурацких бронзовых завитушек. Год назад я хоронил в таком мать, и все выглядело великолепно. Чтобы привезти его из Тьюпело, Мэйгарджелу потребуется всего два часа. И никаких склепов. К чему эти накрученные излишества? Плоть должна уходить в землю. Епископаты[16 - Приверженцы англиканской (епископальной) церкви.] правы: другого способа нет.

Подобный натиск несколько ошеломил Рэя, но в душе он испытывал благодарность. Судья ничего не говорил про гроб, однако весьма благожелательно отзывался о склепе. В конце концов, представитель славного рода Этли имел право на достойное своих предков упокоение.

Никто на свете не мог лучше Гарри Рекса знать, чем и как жил судья. Глядя на пересекшие газон длинные тени, Рэй небрежно заметил:

– Сдается, все свои деньги отец раздал налево и направо.

– Для тебя это новость?

– Нет.

– Проститься с ним придут не менее тысячи облагодетельствованных: дети-инвалиды, калеки, у которых нет и не было медицинской страховки, учившиеся на его деньги чернокожие студенты, спортсмены и школьники, которые ездили в Европу. Наша церковь посылала на Гаити команду докторов, так судья пожертвовал четыре тысячи долларов.

– Ты-то когда приобщился к религии?

– Пару лет назад.