Трон

Глава 1

В моём детстве мама часто повторяла, что, в отличие от всех остальных, меня до беды может довести острота не языка, а уха. Мне никогда не была до конца понятна эта мысль, потому что мне от своих ушей приходила лишь сплошная польза.

Слух у меня развился очень рано, родные вспоминали, что ещё в три года я без усилий повторял сложные фразы, в начальной школе меня пленило звучание европейских наречий, к поступлению в университет я уже владел десятком языков и диалектов, и сейчас, в неполные тридцать, вполне заслуженно ношу профессорское звание и статус эксперта по древним языкам. И всё благодаря острому слуху.

Впрочем, на этот хорватский островок я приехал без профессиональной необходимости, просто хотелось немного отдохнуть, послушать море, подышать солью. По вечерам утомлённое жарой население заполняет узкие улочки гомоном и находиться в толпе неуютно, поэтому я выбираюсь на прибрежную косу, отступающую от берега на несколько километров, и брожу, наслаждаясь тишью, которую иногда режут крики чаек.

В этот раз я тоже вышел под вечер и, рассекая толпу, отправился привычным маршрутом. И тут-то слух и сыграл со мной злую шутку.

Самих девчонок я и не видел, только мелькнули впереди изящные силуэты и послышались голоса. И я встрепенулся, как тигр, учуявший дичь. Я даже не расслышал слов, только отголоски речи, но какой! Это был не хорватский – за две недели я овладел им вполне сносно для общения и точно выделял из гомона. Не итальянский, хотя мелодика была отдалённо похожа. Не французский и не испанский, и не один другой из знакомых мне.

У каждого языка есть своя мелодия. Я не рассказывал об этой теории даже студентам, но сам всегда воспринимал каждый язык как отдельное музыкальное произведение, слишком большое, чтобы выслушать его сразу, но совершенно узнаваемое, когда с ним познакомишься. Эффект выделяющегося родного языка знаком многим, но профессионал может отличить по интонации десятки и сотни знакомых языковых конструкций.

Интонации этого языка мне были незнакомы, и меня настолько заинтриговало это обстоятельство, что я невольно стал преследовать девчонок, правда, соблюдая осторожность, постарался себя не выдавать. Хорваты – народ резкий, хотя и дружелюбный, а нарываться на конфликт в малознакомой стране – не лучший отдых для иностранной профессуры.

На мою удачу, девушки шли, не торопясь, центральной туристической аллеей, благодаря чему я мог без труда волочиться за ними поодаль, сохраняя вид скучающего бездельника. Мы прошли таким манером через весь старый город, спустились к пирсу, где теснились на привязи десятки лодчонок и остановились, ожидая регулярного парома.

Здесь мне повезло, я занял удачную позицию буквально в нескольких шагах от девчонок. Купив бутылочку воды в прибрежной лавчонке, я уселся на скамейку и стал смотреть вдаль на море, краем глаза цепляя объекты моего наблюдения и навострив уши, как заправская гончая собака.

Девушек было трое, они оказались совсем молоденькие, самой старшей было не больше пятнадцати лет (я ещё раз мысленно похвалил себя, что не стал приставать к ним на улице) и говорили они, к моему изумлению, на английском. Это очевидно был не их родной язык, периодически им приходилось делать паузы, подбирая слова, однако произношение у них было чистое, речь отчётливая.

Обсуждали они то, что и положено девушкам в их возрасте, и я уже начал сомневаться в том, что мне послышалось, как вдруг одна из девчонок, забыв английское слово “afraid”, обронила «минцу тадур» и мои уши вскочили обратно в боевую стойку. И не зря. Девчонки снова перешли на непонятную речь. И это не были десять заученных шумерских фраз – это был полноценный, живой язык общения. Зачарованный, я слушал незнакомую мне мелодику, гадая, где и когда эти дети могли узнать давно забытые выражения. Некоторые из них я узнавал, одну из работ я писал по кодексу хаммурапи и проштудировал все доступные исходники, но большинство были мне совершенно неведомы.

Подошёл паром и я, словно на привязи, увязался следом, безропотно заплатил необъяснимо высокую цену за перевозку и впился глазами в девичьи губы, стараясь не пропустить ни малейшего отрывка.

Девушки же мило щебетали, не обращая на меня внимания. Если бы я не был так сосредоточен, мне бы показалось это странным – любую девушку должно было бы напрячь столь пристальное внимание незнакомца на вечернем пароме. Да что там говорить, я бы мог заметить множество странностей – то, что с девчонок вообще не взяли платы, то, что перевозчик зачем-то записал адрес гостиницы, в которой я остановился, то, что мы прошли через основные островные порты, не останавливаясь и что кроме нас четверых и перевозчика, никого не осталось на палубе в тот момент, когда лодка тихо стукнулась о причал.

И только тогда я обратил внимание, как пустынно и тихо вокруг, когда вокруг меня выросли тёмные тени и к моей шее сзади прижалось холодное лезвие. «даннум еншам ана ла хабалим» – прошептал тот, кто держал нож, и я понял, что лучше не сопротивляться.

Девушки исчезли в ночи, а мы прошли по скрипнувшим доскам, оскальзываясь по камням, поднялись узким горным парапетом. Перед нами открылась небольшое плато, на нём стояли несколько каменных домиков. Свет везде был погашен, но даже если бы и горел – звать на помощь было бы некого. Мой провожатый, бесшумно ступая сзади, был явно у себя дома, вряд ли кто-то бы стал мне помогать. Оставалось надеяться на здравый смысл и американское консульство.

Я попытался заговорить, но лезвие недвусмысленно вдавилось в шею.

Мы прошли через всё поселение. Дальше дорога уходила в тёмный лес.

Страх уступил место любопытству – очевидно, что никто не будет тащить человека за тридевять земель, чтобы просто прикончить. Побывать же в качестве заложника на хорватском острове – в этом есть что-то экзотическое.

Совсем стемнело, на небе высыпали звёзды. Мы продолжали идти.

Лес оказался неглубоким, буквально через сотню шагов выросла приземистая избушка.

Дверь легко отворилась, я шагнул за порог, позади лязгнул замок.

Я остался один.

Ну что ж, сказал я себе, по крайней мере, пока я не пострадал. И это явно не преступники – меня даже не обыскали.

Я огляделся. В комнате не было мебели, голый пол и ровные стены.

Я попробовал открыть дверь, но со внутренней стороны не было даже замочной скважины.

В углу лежала свёрнутая узлом постель.

В очередной раз выругав себя за забытый телефон, я послонялся по комнате, присел на постель, и, убедившись, что комната нерушима, разложил её и растянулся во весь рост.

Завтра посмотрим, что будет.

И откуда они знают шумерский?

Глава 2

– Мистер Катлер! Мистер Катлер!

Меня настойчиво тормошил за плечо невысокий коренастый юноша. Я с трудом открыл глаза.

– У вас просто железные нервы, – с искренним восхищением сообщил молодой человек, и протянул мне руку, помогая встать.

В другой руке у него был мой паспорт.

– Извините нашего Стехана, он совсем не разобрался, кто вы, а меня не было, вот он и притащил вас сюда, как говорится, до выяснения.

Его английский отличался безукоризненным оксфордским прононсом.

– Ничего, – буркнул я. – Хотя я слышал другое о гостеприимстве в восточной Европе.

Парень искренне рассмеялся, показав великолепные зубы.

– Мы исправимся, вот увидите. Может быть, кофе с бутербродом?

Я только сейчас заметил, что в комнате появился столик полированного чёрного дерева, на котором дымила чашка. Рядом лежали несколько круассанов и целый арсенал подсластителей. У стола стояла низенькая табуретка.

Я ощутил волчий голод.

– Кушайте, – пригласил юноша. – А как закончите, приходите в деревню, мы вас отправим домой. Тут одна дорога – не заблудитесь. Меня зовут Бован, можно просто Бови.

Он положил мой паспорт на стол.

– Ещё раз извините за неудобство.

Дверь осталась открытой.

Пока я жевал великолепнейшие круассаны, мне обрывками приходили в голову обстоятельства вчерашнего вечера. Допив последний глоток, я поставил чашку на стол и вышел за дверь.

Бови обнаружился во втором домике. Сидя за столом, заваленном бумагами, он одновременно их читал, говорил по телефону и что-то набирал на небольшом макбуке. Увидев меня, он приглашающе махнул рукой и указал на кресло у стены. Кресло оказалось мягким и глубоким, я с удовольствием утонул в нём, ожидая, пока Бови освободится.

Разговор он вёл на немецком, на котором также говорил без малейшего акцента.

Закончив, он предостерегающе поднял палец, быстро набрал несколько строк и захлопнул ноутбук.

Затем повернулся ко мне, белозубо сверкнув улыбкой.

– Завтрак был что надо?

Я почувствовал растущее расположение и попытался скрыть его за маской обиды.

– Завтрак нормальный. Но мне не нравится, когда меня похищают, угрожают холодным оружием и воруют мои документы.

Бови так искренне поник плечами, что мне стало неудобно.

– Мне, право, искренне жаль, – очень огорчённо сказал он. – Скажите, чем я могу загладить нашу ошибку, и я тут же это сделаю. Но поверьте, вам никто не угрожал и у нас не было никакого злого умысла. Наша страна живёт за счёт туристического потока – мы не режем кур с золотыми яйцами.

По его лицу опять блеснула улыбка и я невольно на неё ответил.

– А нож, под угрозой которого меня привели? И откуда у вас мой паспорт – я оставил его в гостинице.

– Паспорт украл я, – честно признался Бови. – Дело в том, что вы прибыли на остров нашим личным паромом, а для поездки на всех остальных требуется регистрация. Когда я узнал, что вы находитесь в гостевом доме, я поехал в вашу гостиницу, пробрался к вам в номер, стащил паспорт и привёз вам. Иначе вы бы отсюда и за месяц не выбрались. Поверьте, это было сделано исключительно в ваших интересах.

Он явно не врал и, судя по мешкам под глазами, пожертвовал ради меня несколькими часами сна.

– А нож? – все равно не желал сдаваться я.

Бови несколько минут глядел на меня, покусывая нижнюю губу. Ему явно хотелось рассмеяться.

– Не вижу ничего смешного, – отрезал я, но это вышло так неискренне, что мы оба прыснули.

Затем Бови поманил меня пальцем и подвёл к стене. На ней висела фотография – двое крепких мужчин открыто смотрели в камеру.

– Это Стехан, – пояснил Бови. – С моим отцом. Тридцать лет назад. Они вместе увлекались подводной охотой. Наткнулись на подводную мину. Чёрт её знает, как она сюда угодила. Отцу повезло, а Стехан потерял руку. Отец – один из лучших протезистов в стране, он сделал Стехану железную. Её-то вы и приняли за нож. Только Стехан никогда бы не причинил вам вреда, даже если у него была базука.

Взгляд с фотографии это подтверждал.

– Мир? – Бови протянул мне руку.

Я с удовольствием ответил на его рукопожатие.

– Я должен работать, – с сожалением произнёс Бови. – Если хотите, Стехан может отвезти вас на моторке. Или подождите, через несколько часов отплывает паром. Тогда ещё и пообедать вместе успеем.

– Вы тут местный король? – произнёс я по-хорватски, рассчитывая произвести впечатление.

– Что-то вроде этого, – Бови уже зарылся в бумаги, как крот. – Скорее вождь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.