Чаща

Карлик откинулся на спинку стула.

– Здесь есть о чем подумать.

Он встал со стула, выдвинул ящик шкафчика и достал коробку сигар. Потом вытащил одну большую, засунул ее в рот, отодвинул кофейник, наклонился над плитой и приблизил лицо к огню. Оранжевые сполохи мелькнули на его коже, и он отстранился, раскуривая сигару. Затем вернул кофейник на место и уселся на свой маленький стул, выдыхая едкие облака голубого сигарного дыма.

– Надо бы поспешить, – сказал я. – Прошел целый день, как она пропала, и сейчас они могут быть за много миль от нас.

– О да, – сказал Коротыш. – Теперь они уже за много миль, но я думаю, они остановятся на ночь.

– Ты не можешь этого знать, – сказал я.

– Ты прав, – ответил он. – Я не знаю. Они вполне могут ехать ночью, ну а нам, по-моему, так поступать не нужно. Ночью мы не сможем увидеть их следы, а вот завтра, когда будет светло, сможем и тогда пустимся в погоню.

– Я мог бы отправиться сейчас, и вы двое останетесь ни с чем, – сказал я.

– Разумеется, – сказал карлик. – Никто не станет чинить препятствий. Да только если мы завтра решим отправиться следом, сможем нагнать тебя без спешки и, возможно, найдем со сломанной ногой из-за незамеченной кроличьей норы, а то и утонувшим в реке. И, кстати, твое путешествие будет небыстрым, ведь лошади у тебя нет, а у меня нет желания одалживать тебе свою.

– Юстас спер свою лошадь, – сказал я. – И я мог бы забрать ее.

– Ого, а кто-то распинался, что никогда не станет красть, – сказал Юстас. – А теперь заговорил как завзятый конокрад.

– Я дошел до грани полного отчаяния, – сказал я.

– Да неужели? – рассмеялся Юстас.

– Лошадь ты взять не сможешь, – сказал Коротыш. – Но если хочешь, чтобы мы пустились в погоню и спасли твою сестру, мы будем готовы с рассветом и поедем верхом.

– Юстас похвалялся, что он хороший следопыт и сможет найти пердеж на дне реки или вроде того.

– Нет, – возразил Юстас. – Я говорил о родичах моей матери, тех, по крайней мере, что индейской крови. И сказал, что я не так хорош.

– Но ты все равно хорош? – сказал я. – Ведь так?

– Так, – сказал Юстас.

– Послушай, сынок, – сказал Коротыш. – Юстас не так хорош, как сам воображает. И совсем не так хорош, как расписывает. Он не сможет отыскать следы ночью, или после ливня, или после долгого похолодания. То, что могла его мать или ее родичи. Это качество не врожденное, этому учатся. А он усвоил только часть.

– В своем деле я хорош, – сказал Юстас.

– Да, в своем деле ты хорош, – согласился Коротыш. – Помню, раз мы четыре дня вместе выслеживали беглого индейца – а в конце выяснилось, что это старикашка на осле. При всем уважении, Юстас: ты читаешь следы, но только при свете дня и некотором везении, да и то частенько ошибаешься.

Юстас недовольно хмыкнул, а у меня захолонуло сердце.

– Так я прав? – сказал Коротыш.

– В своем деле я хорош, – повторил Юстас.

– Ну разумеется, – сказал Коротыш. – Свое дело ты знаешь, да не сказать, чтобы нам так охрененно повезло. Отправляемся на рассвете, доберемся до места, где все случилось, там оглядимся, поищем следы. Да, парень, вот еще что. Насчет твоей сестры: в такой компании, как она сейчас, ее цветочек, скорее всего, уже сорван. Если ты догадываешься, о чем я.

– Догадываюсь, – ответил я, хотя произнести это стоило большого труда. – Я подумал об этом.

Все так и было, но от одной мысли меня едва не стошнило.

– Итак, мы должны ее спасти, прикончить к черту тех, кто ее похитил, и получить награду, – сказал Коротыш. – Я прав?

– Мне думается, – сказал я, – что награда установлена за живых или мертвых, так что убивать кого попало не обязательно. Моя награда – земля, если вы вернете сестру.

Коротыш и Юстас уставились на меня так, будто я снял штаны и наложил большую кучу прямо посреди комнаты.

– Убивать, значит, не обязательно? – сказал Юстас. – Ты, похоже, пропустил пару стопок, пока я не смотрел?

– Я лишь говорю, что убивать не обязательно, – сказал я.

– То есть у тебя кишка тонка? – сказал Коротыш.

– То есть не обязательно, если получится доставить их для суда, – ответил я.

– Ну, в городе суд короткий, – заметил Юстас. – Вздернут на фонарном столбе, и все дела.

– Тогда можем отвезти в какой-то другой город, – сказал я.

– В каждом городе свои порядки, – сказал Коротыш, – и дело кончится тем, что их вернут в Сильвестер, где они ограбили банк. Нет смысла оставлять их живыми, если в конце концов нам придется везти их в Сильвестер и там их прикончат. Будет суд или нет, без разницы. Мы же можем избавить всех от траты времени и лишних беспокойств. А похитители в курсе, как обстоит дело, и, если мы их схватим и повезем на суд, они воспользуются отсрочкой, чтобы попытаться сбежать. Мне эта канитель ни к чему. Мертвые они сбежать не смогут. Это, сэр, факт.

– Я не хочу никого убивать без особой нужды, – сказал я.

Коротыш откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и уставился в потолок.

– Что ж, возможно, у нас будет выбор, – сказал он. – Тогда и поглядим.

И посмотрел на Юстаса.

– Точно, забьем эту мысль в нашу мыслительную трубку и раскурим, – отозвался тот.

Мне не показалось, что кто-то из них говорил искренне, и я чувствовал себя загнанным в угол. Я хотел вернуть сестру. Хотел правосудия. Но не желал ничьей смерти. В общем, я решил не терзаться и оставить сомнения до тех пор, пока жизнь не заставит сделать выбор.

– Нам потребуются средства, – сказал Юстас.

– Так где ты позаимствовал свою лошадь? – спросил Коротыш.

– В Сильвестере. Там, где грабанули банк.

– Что ж, отлично, – сказал Коротыш. – Лошади каждому у меня найдутся, а краденую продадим по дороге, когда найдем покупателя. Надеюсь, моих припасов до того времени хватит, запас у меня порядочный.

– Значит, мы продадим краденую лошадь? – спросил я.

– Ну, – ответил Коротыш, – похоже, что так. Продадим.

– Штуцер-то мой тут? – спросил Юстас.