Возвращение повесы

– Нам надо поговорить, дорогая. А потом разойдемся по своим комнатам.

– Считаешь, что я такая дурочка?

– О чем ты, Джейн? Разумеется, я так не считаю. Пойдем же.

Его комната находилась в конце коридора, так что им пришлось пройти мимо спальни Исайи. Замедлив шаги, Саймон пробормотал:

– Даже не верится, что он умер, что никогда больше не будет здесь спать.

– Может, зайдем ненадолго? – сказала Джейн. – Мне хочется… Надо похоронить вместе с ним кое-что из его любимых вещей. «Мои маленькие сокровища» – так он их называл.

Маленькие сокровища Исайи… Он бережно хранил костяные пуговицы с куртки, в которой прибыл в Канаду, и фигурки из дерева, вырезанные приятелем с севера. Имелись у него также орлиные перья, бисерный пояс, куклы из початков кукурузы, корявый нож с ручкой из резной кости…

– Да, ты права, – кивнул Саймон. – Надо похоронить эти вещицы вместе с ним.

Джейн внимательно посмотрела на него, в глазах ее блестели слезы.

– Подожди, я сейчас принесу свечу.

Вскоре она вернулась со свечой, и они вошли в комнату Исайи. Кровать до сих пор была не убрана, а ночная рубашка висела на спинке стула. Все здесь свидетельствовало о том, что Исайя намеревался вернуться через несколько минут. Увы, ему не удалось это сделать.

Саймон расхаживал по комнате, собирая «сокровища Исайи», а Джейн следовала за ним с корзинкой из игл дикобраза, в которую они все это складывали. Не забыла Джейн и любимую дядину табакерку из слоновой кости, а также новую трубку и табак.

– Я рад, что эти вещи отправятся с ним в дорогу, – пробормотал Саймон.

Они улыбнулись друг другу и пошли в комнату Саймона, где ярко горел камин. Обещанный ужин стоял на столике между двумя удобными креслами, а плотно задернутые занавески закрывали ложе в алькове. Миссис Ганн проявила такт.

Саймон усадил Джейн в кресло, поставил перед ней тарелку и налил вина. Она поблагодарила, но к ужину не притронулась. Сев в другое кресло, Саймон сказал:

– Вино успокаивает. Выпей.

Она покачала головой:

– Не могу. Я все думаю, что нужно было найти какой-нибудь способ избежать этой свадьбы. А может, сейчас можно что-то придумать?

Саймона задело слово «избежать».

– Я подумаю, но вряд ли. Неужели я такой невыносимый?

Она подняла на него свои огромные голубые глаза.

– Нет, конечно. Но ты ведь этого не хочешь. Я совсем не подхожу для тебя.

– Уверяю тебя, если бы я захотел жениться раньше, то мог бы уже давно это сделать – и здесь, и в Англии. Видишь ли, не исключено, что со временем я стану графом. Так что я без труда нашел бы невесту, сама понимаешь.

– Графом? Это правда?

– Увы, правда. – Он улыбнулся.

Джейн же смотрела на него так, будто он сказал, что болен чумой.

– Только не говори, что стать графиней – для тебя хуже смерти. Джейн, дорогая, не хмурься. Возможно, титул действительно перейдет ко мне. Мой отец – родственник графа Марлоу, и он может унаследовать титул, если нынешний наследник графа виконт Остри умрет, не оставив сына. Остри на пятнадцать лет старше меня, и у него пока что только дочери. Но очень может быть, что появится и мальчик.

– А если ты станешь графом, то когда?

– Думаю, очень не скоро, даже если Остри не произведет на свет наследника. Ведь сам он проживет еще лет тридцать-сорок, возможно – гораздо дольше. Ведь его отцу было лет девяносто, когда он умер. Так что мы с тобой, если и станем графом и графиней, едва ли по-настоящему обрадуемся, потому что будем уже слишком старыми для этого. – Заметив, что Джейн не успокоилась, Саймон добавил: – Если же Остри умрет скорее, то в затруднительное положение попадет мой отец, а не я. Отцу пятьдесят один год, он крепок и здоров, к тому же не интересуется рискованными увлечениями вроде охоты. – Саймон решил умолчать о том, что сам он станет виконтом Остри, если его отец унаследует графский титул.

– А твой отец… он разве не хочет стать графом?

– Ему эта идея совсем не нравится. Мои родители лишатся сна от одной мысли о том, что им придется покинуть Брайдсуэлл.

– Ты, наверное, думаешь, что я дурочка.

– Нет, ошибаешься.

– Думаешь – и правильно думаешь. Но ты, Саймон, должен понять: та жизнь, о которой ты говоришь, – она не для меня. Пойми, я совсем другая и не сумею приспособиться.

– Сумеешь.

– Я буду отверженной.

– Ты будешь моей женой, и этого достаточно.

– Но я дочь лавочницы. Я помогала ей в лавке!

– Ты действительно не приспособишься, если будешь все время вспоминать об этом. – Она промолчала, и он добавил: – Поверь, Джейн, для меня не имеет значения, чем ты раньше занималась.

Он лгал, и они оба это знали. Саймон почувствовал, что уже устал от этого разговора. Шумно вздохнув, он пробормотал:

– И все-таки тебе не следует опасаться моих родителей, друзей.

Она пристально взглянула на него:

– Я опасаюсь, потому что знаю: таких, как я, в высшем обществе считают существами низшей породы, пусть даже некоторые из вас, проявляя к нам снисхождение, иногда с нами общаются.

Саймон в изумлении смотрел на жену. Неужели она действительно так думает? И неужели женщины из деревни Монктон-Сент-Брайдс чувствовали себя низшей породой, когда его мать и сестры останавливались поговорить с ними? А с ним, с Саймоном, они так же себя чувствовали? Но ведь он не считает себя высшим существом, хотя… Да, иногда ему казалось, что делает какое-то доброе дело, общаясь с простолюдинами.

– Джейн, выпей вина. – Она сделала глоток, и он спросил: – Ты знаешь о компании? Кажется, я упоминал об этом.

Она неуверенно кивнула.

– Это твои школьные друзья, да?

– Совершенно верно. И Хэл – из их числа. Некоторые из нас уже женились, и не все – на высокородных дамах. Маркиз Арден, например, женился на школьной учительнице. А ведь он – наследник герцогства Белкрейвен. И я очень сомневаюсь, что кто-то заставит Бету Арден чувствовать себя низшим существом.

– Но она же маркиза… – возразила Джейн.

– Съешь кекс, – сказал Саймон. – Так вот, а Ли, граф Чаррингтон, женился на обнищавшей вдове поэта. И если я правильно помню, то до первого замужества она была дочерью школьного куратора, то есть, в сущности, того же учителя.