(Не)реальный
– Еще не надумали ей рассказать, кто вы есть? – пытаясь выглядеть доброжелательной, спросила Валя. В конце концов, Ольховский явно чувствовал себя виноватым, что своей колхознице про себя ничего не рассказывает. Но были положительные моменты и у его паранойи. Для самой Валентины. Максим ужасно не хотел огласки этого своего романа, дул на воду.
Но как она не видела, а? Девица реально была будто из глухого села. Или слепая. Ну, серьезно – даже прикид “бюджетнее” у Ольховского таковым был только для людей его класса. Приглядись дурочка хоть даже к фирме часов – поняла бы гораздо больше. Задала бы вопросы. Хотя… Может, она пригляделась? Может, уже поняла, с кем связалась, и не хочет выпускать из цепких лапок ценную птицу? Это было бы неприятно… Но предлагать поторопиться с откровенным разговором лучше, наверное, не стоит. Нужно припугнуть деревенщину головняком с чужим отпрыском. Сбежит. Как пить дать сбежит.
Максим молча покачал головой, потянулся к чайнику, налил себе чай.
Не понятно, чего боялся больше – что его девушка не выдержит прессинга, или что она сбежит, узнав что он её целенаправленно вводил в заблуждение.
Ольховский же понимал, что может сказать сейчас о нем его правда. О недоверии. О том, что он сам в других ненавидел, требуя искренности. Но сам при этом – не доверял. И кажется, чем дальше – тем меньше становилось шансов, что его девушка поймет. Кажется, она была из тех ванильных наивных дурочек, что ставили во главе угла чувства. Глупо. Но черт подери, у Ольховского были такие растерянные глаза сейчас, будто он себя ощущал подлецом.
Господи, неужели все так серьезно? Нет-нет-нет, нельзя, чтобы он в эту козу серьезно влюблялся, это же катастрофа!!!
Нужно что-то придумать, срочно… Нужно вывернуть что-то такое, из-за чего Ольховский на колхозницу разозлится. Серьезно разозлится, чтобы бросить. И что для этого нужно?
План созрел довольно быстро. Не очень четкий, с кучей “если”, но с учетом интересов Лизы, и того, что опростоволосившаяся соперница наверняка захочет перед девочкой выслужиться и подмазаться, раскаиваясь за невнимательность – план был неплохой. Ну, рисковый. Но – не для Вали. Лиза – рисковала, но главное было, чтобы Ольховский вышел из себя. Выйдет – не будет особо разбираться и пошлет свою провинциалку к чертовой матери.
– Может, я погуляю с Лизой и вашей девушкой? – Поинтересовалась Валя. – От меня-то Лиза не сбежит.
Глаза Максима приобрели некую задумчивость. Да, он ужасно хотел, чтобы Лиза и эта его девица сблизились.
– Она наказана, – протянул Ольховский. Но без особой твердости. В конце концов, наказанием можно пожертвовать ради великой цели, так? Ради Валиной цели.
– Ну, если есть время подождать конца наказания, можем и подождать, – кивнула Валя. Где-то на краю подсознания крутилась информация о том, что Алёна приехала к Ольховскому на пару недель. Пара недель конечна. Причем, если Валя не обсчиталась – срок-то должен был подходить к концу уже. Тут вопрос исключительно в том, что хочет Максим. Хочет ли он сблизить свою девицу с дочерью вопреки произошедшему побегу? Наверняка же хочет как-то исправить положение, если думает, что Алёна впечатлилась и не хочет проблем с чужим дитенышем. Дать еще шанс на сближение, а потом вывести на откровенный разговор.
Вот только Валя не собиралась допускать даже вероятности этого откровенного разговора. Лишь бы Ольховский согласился ослабить наказание…
– Хорошо, я поговорю с Аленой на предмет прогулки, – кивнул Максим после минутной паузы, а Валя с трудом удержала ликующую улыбку.
Ловушка захлопнулась.
35. Последняя капля
Меньше всего Максим Ольховский любил государственные больницы. И вызовы в эти неприятные, вечно душные, пропахшие какой-то жуткой безнадежности заведения, по причине того, что с его дочерью что-то случилось. Не то чтобы Макс трясся над каждой Лизиной ссадиной, в конце концов дочь у него была подвижной, и синяки и ссадины были довольно обычным делом, но ключицу Лиза еще не ломала. И согласно твердому убеждению Макса – не должна была сломать в принципе. Девочки не должны были ломать кости себе. Ну – на крайняк куклам, но не себе.
Что там вообще случилось? Валентина, позвонившая Максу, была чуть ли не в истерике, внятных объяснений не дала, только и выдала, что: «У нас… тут… Лизу… На Скорой…»
Про ключицу Максу сообщила уже Алена, взявшая трубку после того, как Ольховский потребовал это у няни. Она, в отличие от впечатленной Валентины, была какой-то хладнокровной. И Макса на самом деле передернуло.
Как можно вот так вот никак относиться к ребенку?
Ответ был прост. На самом деле – до безумия прост.
Аленке все-таки было пофиг. Настолько пофиг, что к Лизиной травме она отнеслась с таким вот безразличием. И Максу было тошно, потому что… Потому что!
Ольховский ужасно надеялся, что Санни понравится Лиза. Хотя бы на каком-то базовом уровне. Потому что да, Лиза прилагалась к Максу, Макс прилагался к Лизе. И какое значение имела та «любовь» к Максу, если по отношению к Лизе Алена вела себя вот так небрежно. Уже один раз потеряла. Второй раз – охренеть, второй раз за два дня в присутствии Сан случался трэш, а ей было будто и наплевать…
Валентина встречала Макса у травмпункта, заламывая руки.
– Рассказывайте, – бросил Макс, не останавливаясь, зашагал по ступенькам. Нужно было увидеть дочь. Срочно. Чтобы понять, как она вообще.
– Мы пошли в парк. – Валентине приходилось говорить почти на бегу, Макс сбавил шаг. – Но забыли взять с собой самокат. Лиза очень расстроилась, даже не особо захотела играть во что-то еще.
Да. У госпожи императрицы была такая черта – если ей что-то приспичило, то хоть трава не расти. Она вполне могла трагично усесться на скамейку, надуться на весь мир, не соблазняясь никакими его прелестями.
– Ваша девушка предложила Лизе покататься на роликах. Там был прокат.
Прокатные ролики… Макс даже представил их состояние и вид, но, в конце концов – эту историю с имитацией среднего уровня достатка он сам затеял. Алена тупо не знала, что у Лизы в комнате, на антресоли в шкафу лежат фирменные ролики и ждут своего часа.
– Лиза же не умеет кататься.
И боялась вставать. По крайней мере, когда они пробовали – Лиза не очень впечатлилась, на самокате ей было проще. На роликах она очень боялась падения.
– Ну, ваша девушка пообещала научить, – сообщила Валентина.
Охренеть. Научила, блин. Отлично научила ломать кости.
– Лиза упала? – тихо поинтересовался Макс.
– Да. – Валя поморщилась. – С этой… Как её… С рампы…
Макс не стал поправлять, в конце концов, Валентина имела право не знать, что правильно эта хрень на роллердромах называется хафпайпом. Вопрос сейчас был в другом, не в роллерской терминологии.
– А какого хрена она вообще туда залезла?
– Лиза каталась с вашей девушкой. Я так поняла – Алена хорошо умеет кататься. Я не умею, поэтому наблюдала со стороны, но они часто уезжали сильно вперед. Так и с этой рампой. Алена туда с Лизой залезла, я не успела подойти. Ваша девушка стартовала одна, а Лиза…
А Лиза захотела тоже попробовать. Она была знатная повторюшка. Макс прикрыл глаза, пытаясь не рисовать себе картину, когда его дочь кувырком летит вниз с хафпайпа. Сломанная ключица – это еще легко отделались. Могли и голову проломить, и еще чего похлеще. Господи, как же хотелось материться и убивать.
Алена сидела в коридоре трампункта. И Макса сейчас внезапно выбесили и её лицо, чуть бледноватое, будто бы от волнения – но явно не очень-то и сильного, и поза. Сидела Алена прямо, уткнувшись в планшет. Будто, блин, и проблем других не было. Будто в манипуляционной и не накладывали гипс дочери Макса, которую он Алене доверил. Будто и не по её вине Лиза обзавелась переломом.
Шаги Макса Алена услышала. Повернулась, глянула на него темными глазами, и отчасти… Отчасти Макс увидел, она реально волнуется. Но не достаточно. Совсем не достаточно.
– Твой косяк? – Выдохнул Макс, а девушка пожала плечами, отводя взгляд.
– Я не знаю, – тихо ответила она. – В тот момент я на Лизу не смотрела.
Нет, ну конечно. Не стоило ожидать от случайного человека, с которым столкнул интернет, охренительной отзывчивости и внимания, аналогичного родительскому. Уж Макс-то знал – не все могут полюбить чужого ребенка. Но надеялся, что Алена сможет. Что Сан – сможет. Влюбленный идиот. И кого он подставил? Лизу? Нет, если бы он сам сломал руку – было бы гораздо проще.
– Прости, Макс, – негромко произнесла Алена, не поднимая взгляд.
Макс прошелся по ней, от макушки до пяточек. Если бы она переживала… Если бы было видно, что ей реально жаль. Но блин, ей как будто было пофиг, и она краем сознания понимала, что сделала что-то не так. А дальше что? Она угробит Лизу окончательно, и тоже вот так скажет: «Прости, Макс», – так что ли?
– Не прощу, – резко бросил Макс, отворачиваясь. Даже с учетом происходящего говорить то, что было необходимо – было горько. Его Сан… Его Аленка ожиданий не оправдала. Надежд, вообще-то и так слегка глупых и бессмысленных – не оправдала. Макс больше не мог ставить Лизу под удар. Он не мог продолжать эти отношения, если никаким образом Алена Лизу принять не могла и позволяла себе такую небрежность по отношению к его дочери. Увы. Такова была проблема отца-одиночки, и видимо, одиночкой ему и судьба была оставаться.
– Значит, все? – Самое отстойное, что сейчас Аленка это все говорила отстраненно. Бесстрастно. Это практически резало по живому. Была ли заявленная любовь, если она могла о происходящем говорить вот так, никак. Будто робот.
– Думаю, да. – Эти два слова на самом деле дались Максу довольно тяжело. Потому что его-то уже постепенно настигало осознание, что ему придется сегодня обойтись без Сан. Без её тепла, без её нежности, без её дурацких шуток и поддразнивания. И завтра – завтра тоже придется без неё проснуться… А она – она молчала. Она не цеплялась в него, не просила прощения так, чтобы он мог дать себе повод ей поверить. Не говорила ничего, лишь только смотрела куда-то перед собой, запихнув руки в карманы джинс.
– Мне жаль, – наконец произнесла она и, развернувшись на пятках, торопливо зашагала по коридору прочь. Охренеть. Ну, вот как она так могла? Пока ему хотелось рвануть вслед за ней, вцепиться в плечи, встряхнуть хорошенько, чтобы добиться от неё каких-то эмоциональных реакций.
Почему? Почему она сейчас походила на куклу?
И все равно Макс себя сейчас чувствовал виноватым. Вроде все было правильно, и не надо было держать Сан, навязывать ей себя и Лизу. Если она не могла потянуть это на нормальном уровне – ничего было не поменять. В этом и была основная трудность отношений с Максимом Ольховским. И все-таки всю эту маскировку он затеял зря. Только Лизку подставил. Кстати о ней – наконец-то её вывели из манипуляционной.
Вопреки всему происходящему Лиза казалась практически спокойной. Ну, хныкала слегка, иногда почесывала неудобный гипс, но, кажется, её забавлял своеобразный доспех из бинтов, которыми её обмотали.
Валентину Макс завез домой сам. В голове было пусто и было не понятно, что делать. Точнее понятно. Нужно было отключиться от эмоций окончательно, отрешиться, занять место Сан чем-то еще. Делами, к примеру. Или может, найти любовницу?
Взгляд зацепился за Валентину, и Макса явственно передернуло. В голове хреново укладывалась эта идея. Ему что, шестнадцать, чтобы он обиженный из-за разбитого сердца спешно бежал нахлобучить кого-нибудь назло бросившей его девице. Тем более что вообще-то сейчас Аленку бросил он.
Зря. Наверное, зря. Хотя нет. Все правильно. Ну, дочь-то у Макса пока одна, своя, не купленная. Нельзя же поступаться ей, нельзя же становиться отцом Золушки и мужем Мачехи, нельзя прикрывать глаза на синяки и шишки собственной дочери.
Но вообще… С чего он вообще взял, что волноваться можно одним единственным методом? Что должна была сделать Сан? Лезть на стену? Она и после того, как Лиза потерялась – отмалчивалась целый вечер. Да и утром была довольно растерянная, а тут еще и этот перелом. Сан могла растеряться окончательно. Если Макс думал, что она не справляется – может ли такое быть, что думала и она?
Валентина тактично помалкивала всю дорогу, и Макс ей был за это благодарен. Вообще-то няня обожала болтать и задавать ненужные вопросы, иной раз Макс даже не сразу спохватывался, что лезет она совсем не в то, во что ей следует лезть.
Лиза тоже молчала. Но ровно до тех пор, пока, высадив Валентину у её дома, машина не тронулась с места.
– Пап, Алена ушла? – пискнула Лиза из своего автокресла на заднем сиденье.
– Да, котенок, ушла. – Увы, Лизу упрекнуть было не в чем. Это было в норме для ребенка её возраста – задавать вопросы.
– Как мама? Насовсем?
Формулировка вопроса была неожиданной.
– Насовсем, котенок, – тяжело произнес Макс, старательно оттесняя на задний план все внутренние возражения. Безопасность дочери превыше всего. И ей он не поступится. Даже ради… Сан.
Лиза неожиданно замолчала. Причем довольно надолго, Макс успел три перекрестка проехать, прежде чем девочка снова открыла рот.
– Пап, я плохая, да? – Судя по тону, Лиза тихонько плакала. И Максу пришлось быстро и прямо сейчас решать, где он тут может припарковаться, потому что дочь точно надо было сейчас обнять и успокоить. А место для остановки было неудобное. Слава богу, рядом нашелся торговый центр.
– Зайка, ты у меня замечательная. – Ласково произнес Макс, выворачивая на парковку.
– Почему она ушла? – Всхлипнула Лиза. – Из-за меня же, да?
– Котенок, Алена ушла из-за меня. – Как можно спокойнее произнес Макс. – Я не хочу, чтобы тебе было плохо, чтобы она тебя обижала. Ты у меня самый важный человечек.
– Пап, но ведь Алена меня не обижала, – возразила Лиза, будто бы даже слегка с надеждой. – Мы просто с ней катались.
– Но ты упала из-за неё, – ровно произнес Макс. Максимально твердо, чтобы Лиза поняла, в чем дело. А Лиза… Лиза часто задышала, будто бы ужасно волновалась.
– Вообще-то… – тихо выдохнула девочка, – я упала из-за Вали. Она меня толкнула.
36. Стук со дна
Если бы Макс уже не парковался – он бы непременно во что-нибудь врезался. От неожиданности. Он и так-то чудом успел нажать на тормоз, не наехав на бордюр.
– Зайка, что ты сейчас сказала? – тихо поинтересовался Ольховский, оборачиваясь и прямо глядя на дочь. Под проницательным отцовским взглядом она не должна была соврать, хотя… Лиза в принципе не была лгуньей.
– Это Валя меня толкнула, – тихо повторила Лиза, глядя в окно. – Я не должна была говорить. Но Алена сказала, если любишь – говоришь правду.
Макс снова развернулся к рулю, уставился перед собой, пытаясь разглядеть хоть что-то. Он как будто ухнул в пропасть.
– Как так вообще вышло?
– Алена показывала мне трюки, – сбиваясь на каждом слове, произнесла Лиза. – Что я смогу делать, если буду тренироваться. Валя предложила залезть на горку, чтобы было лучше видно.
Макс вполне себе представил этот алгоритм. Вероятно, Аленка согласилась. Если вместе с няней – то почему бы и нет. Кто же знал, что Калугина вот такое вытворит.
– Зачем? – Это был риторический вопрос. Ольховский даже не надеялся, что дочь ответит. Откуда бы ей знать, что творится в маленькой пустой головенке Валентины.
– Она хотела стать мне мамой, – тихо произнесла Лиза. – Валя хотела. И… И я хотела.
От этого заявления у Макса даже голова кругом пошла. Нет, он помнил пресловутый случай, когда Калугина встретила его после работы в каком-то кружевном пеньюарчике, но предполагал, что этот эпизод себя исчерпал. Он и не думал, что эта чокнутая осмелится навредить его дочери, лишь бы избавиться от соперницы. Надо было её уволить еще тогда, но побоялся травмировать Лизу, она-то к Валентине тогда привязалась.
Черт возьми, но какая же продуманная стерва, а! Размах плана поражал уже сейчас. Она нарочно предложила погулять с Аленкой и Лизой. Наверняка нарочно отвела их в роллерский парк и “забыла” Лизкин самокат. Вряд ли Калугина предполагала, что Аленка умеет кататься, но наверняка намеревалась устроить “несчастный случай” и свалить все на Санни. И вот этому куску дерьма Ольховский доверил дочь… Пальцы в бессилии сжали руль. Сейчас Макс мог только работать с результатами того, что сам наворочал.
– Пап, ты меня не любишь теперь? – всхлипнула из своего автокресла Лиза. Макс безмолвно вылез из машины, залез – теперь уже на заднее сиденье и, отстегнув ремень безопасности, притянул к себе Лизу. Маленькую теплую дурочку.
– Котенок, я тебя всегда буду любить, – фыркнул насмешливо, прикидывая в уме, что ему делать.
Лиза, прижимавшаяся к нему, заворочалась, заерзала, а потом выдала такое, от чего у Макса зазвенело в ушах.
– А если тебе Алена родит родного ребеночка – тоже будешь?
Родного? Твою ж мать! Твою же мать, Калугина, тебе и так жить осталось не долго, но если ты и это Лизе сказала…
– Котенок, что значит родного?
– Валя… Валя сказала, что я тебе не родная. Что я – мамина. А тебе – никто…
Сжимая Лизу еще крепче, чем до этого, Макс прикрыл глаза. Если бы он мог взрываться, то сейчас выжег бы яростным взрывом всю Москву, не меньше.
Тварь.
Дешевая, фальшивая тварь.
Столько усилий было потрачено на то, чтобы эту хрень от Лизы скрыть…
Да, Софи Макс брал в жены уже беременной. Это была какая-то безумная вспышка страстик девочке-модели, которую вышвырнул на улицу директор её агентства. Максу было плевать, от Софи ему сорвало крышу, он на ней женился, он признал Лизу своей дочерью – и не только признал. Макс действительно обожал Лизу, и ему было плевать на какие-то там гены. Лизка была маленьким солнышком, теплым, ласковым, смешным. Её хотелось защищать от всего дерьма в этом мире.
А потом Софи уехала. И оставила свою дочь, оставила охреневшего от этого фортеля Макса, отбив ему всякое желание впредь думать исключительно эмоциями. Нет, нет, и еще раз нет. И ради дочери, и ради себя – он поддаваться чувствам не хотел. И… Кажется именно поэтому сейчас у него дохрена проблем.
– Зайка, ничто на свете не заставит меня тебя разлюбить. Поняла?
Лиза глянула отцу в лицо и торопливо закивала. Что Макс хорошо умел, так это – быть убедительным. Слава богу. Потому что Макс не очень-то и понимал, что говорить сейчас Лизе. Он не планировал ей сообщать подобных новостей лет до двадцати пяти, а можно и позже – не рассказывать. А теперь, что делать теперь? Отрицать слова Калугиной? Врать? Нет, ради такого дела можно и соврать, но все равно – поверит ли Лиза до конца? Не будет ли этот вопрос сверлить её до конца жизни. Нет уж, теперь придется танцевать с учетом правды, и любить – вопреки Лизкиным убеждения. Обязательно – поработать с психологом. Лизе. И обсудить этот вопрос самому Максу, да.
– Пап. – Лиза настойчиво затеребила Макса за рукав рубашки, чуть отстранилась, уставилась в глаза. Блин, и когда она успела так вымахать, и зачем она торопилась расти? Еще в прошлом году была такой смешной девчонкой, а сейчас вытянулась как кузнечик, хвосты во все стороны – и даже глаза не по-детски серьезные.
– Да, зайка?
– Ты… Ты можешь вернуть Алену? – тихо спросила Лиза.
Макс закрыл глаза, роняя затылок на спинку кресла. Он так старательно отстранялся от всего этого, от мыслей об Аленке, с которой он обошелся как редкостный мудак… Господи, Сан, вот почему ты так тихо ушла… Нет, вряд ли она поняла про Калугину, с Аленки бы сталось сдать Валю, пойми она, в чем дело. Нет. Не понимала. Переживала сама, и решила попросту не лезть – раз Лиза от неё бегает, а Макс даже не хочет разобраться. Господи, наверняка же себя накрутила. Она же и так не доверяет мужчинам после того кидалы, а теперь еще и Макс. Попользовал и вышвырнул как ненужный презерватив.
– Тебе она нравится, зайка? – На это Лиза торопливо закивала.
– Она классная, – с видом знатока вывела госпожа императрица. – И не злая.
Ну, вот, Сан, все-таки ты стала фавориткой… Осталось только понять, как тебя вернуть?
В то, что нужно вернуть – Макс не сомневался. Сомневался только в одном – что ему это удастся. Она ведь ждала. Молча ждала, пока он созреет, пока сделает шаг ей навстречу, хоть какой-то. А он – упивался её любовью, её страстью, её теплом и надежностью, а сам… Хранил секреты. Практически врал. Молчал. Не спешил греть взаимно.
Даже сегодня утром, когда он уламывал Сан погулять в компании Лизы и Вали – она ведь не отбивалась. Хотя голос был слегка уставший, это верно. Но все же, она согласилась. Не спорила. Если уж смотреть глазами – она прилагала охренительное количество усилий, чтобы понравиться Лизе. Зачем бы ей это было нужно? Охренеть, сколько вариантов ответа на этот удивительный вопрос…
Нужно было подумать и накормить Лизу нормальным обедом, благо повар уже должен был его приготовить.
Ключи, которые Макс оставлял Аленке, ждали его в почтовом ящике. И те немногие вещи, что в его квартире были оставлены ею – пропали, оставив вместо себя лишь щемящую пустоту. Даже телефон, подаренный ей – лежал на кухонном столе в той же белой коробочке. Макс надеялся хотя бы на какую-то записку, хоть на что-то – но нет. Он сам разжал руку. Он сам не удержал её. И она ушла. Потому, что любой любящий человек хочет быть нужным.
Она была нужна. Макс это знал и раньше. Еще даже до её приезда, а после сама мысль о том, что может не получиться, и что ему придется разжать руки и отпустить Санни домой – в будущее без него, резала по живому. Он ждал, каждую секунду ждал, что она вспыхнет и уйдет, заявив, что на отца-одиночку и его геморрой – не подписывалась. И сегодня рванул сам, играя на опережение, стремясь уклониться от еще одного предательства. Предал сам. Даже не попытался разобраться, даже на секунду не подумав о ней, о том, как тяжело может быть ей…
Да, Сан Максу была нужна. Как воздух, как живая вода, как солнце. Вот только знала ли она об этом? Говорил ли он об этом ей?
Макс позвонил в гостиницу. Если Аленка там – может, удастся уломать администратора переадресовать звонок в её номер. Или можно прихватить Лизу и ломануться к Санни, козыряя не только своим обаянием, но и Лизой. Может, сработает?
– Алена Яковлева съехала час назад. – С сожалением сообщила портье, и Макс чудом удержался от того, чтобы не выругаться. Так. И что дальше? Она уехала? Домой? Или есть хоть малюсенький шанс, что она все еще в Москве?
Нет, шанс точно есть, билеты были по меркам Санни не очень-то дешевые, а если она оставила подаренный ей телефон, значит – планировала купить сама. Значит – траты, которых она не предполагала. Значит, не исключено, что останется до субботы. Значит, будет где-то ночевать, а если съехала из гостиницы – значит, куда-то.
Макс включил телефон, оставленный на столе. Нет, если бы Аленка все сохраняла на сим-карту – его бы ждал жестокий облом, но нет, контакты были в памяти телефона.
Мама, Анюта – это все не то. Звонки по этим контактам вчерашние. А, вот. Артем Воронцов. Звонок был сделан часа три назад – как раз после больницы. Что-то Санни говорила про своего друга, который пустил корни где-то в Москве.
Нет, служба безопасности у Макса была прекрасная. И в плане “достать информацию” у стоявшего во главе службы Самохина все было схвачено, вот только на то, чтобы пробить адрес чувака по одному только номеру телефона – он все равно потратил практически бесконечные, чертовы три часа.
Вторая няня, которую Макс не дергал уже месяц, наверное, переводя себя и Лизу на режим “пытаемся понравиться как есть, а не деньгами” – виновато сообщила, что сегодня уже занята, но завтра утром приедет обязательно.
Утра еще нужно было дождаться. Нужно было что-то там сожрать, потому что Лиза категорически отказалась ужинать в одиночестве, а кусок в горло не лез, сколько его туда не впихивай. Вкуса еды Макс не ощущал напрочь. Мысли лезли не туда. Мысли лезли в дебри предположений, чем могут заниматься в одной квартире Аленка и этот её Артем.
В дружбу между мужчиной и женщиной Макс верил с большим трудом. То есть да, наверное, оно существовало, но… Ну, он и Санни тоже «были друзьями». Ну, до её приезда в Москву. Хотя, Макс изначально знал, где и с какой интенсивностью он вертел ту дружбу, потому что ему было категорически мало Сан только в этих пределах.
Потому что, да, хотел с самого начала утащить Сан в свою берлогу, вцепиться в неё всеми конечностями, смотреть, как она пишет свои истории, уже вживую, а не засмотрев до дыр фотки в соцсетях.
И вот теперь Аленка, его Ольховского Аленка, рванула к другому своему другу, который вообще-то по оговоркам самой Солнечной, и против Макса-то высказывался… И как не видеть в этом ревность, аналогичную собственной? И как может воспользоваться случаем мужик, если интересующая его девушка явится порыдать в жилетку?
Макс настойчиво пытался об этом не думать. Пытался вышвырнуть из головы мысли, что где-то там, его Сан, его Солнечная девочка, может стонать от удовольствия под другим мужиком. И о том, что будет делать, если все-таки все окажется именно так, как ему кажется – он тоже пытался не думать. Пытался донести до себя, что вообще-то сам бросил Аленку, что не его бы собачье дело, чем она и с кем занимается, но в первую очередь, потенциального соперника хотелось угробить. А потом.… Потом снова сгрести Сан в охапку и…
