Обещание Кристоса

Алисия легко могла бы ударить его сейчас. Ведь она точно знала, для чего Кристос Патере хочет жениться на ней. Ему нужно ее приданое. Ее приданое и связи ее отца. Когда Дериус отойдет от дел, Кристос унаследует всю его империю.

– Тебе не кажется, что ты слишком уверен в себе? – спросила она.

– Так говорят мои критики.

– У тебя их много?

– О, масса, – засмеялся он.

Она сжала зубы. Для него это была лишь шутка, игра, он играл с ней, как кошка с мышкой. Она с трудом держала себя в руках, но эта неприятная ситуация все больше угнетала ее.

– Ты сумасшедший, если думаешь, что я выйду за тебя.

– Твой отец уже согласился на женитьбу, и приданое уже готово.

– Так передай ему, что свадьбы не будет!

– Я не могу этого сделать. Ты нужна мне.

– Вне зависимости от того, что вы оба думаете, я не настолько слабохарактерна и глупа, – проговорила она, глядя на него в упор. – Если у вас проблемы со слухом, то я еще раз повторяю: я не выйду за вас, мистер Патере. Лучше состарюсь в этом монастыре, чем возьму вашу фамилию.

Кристос поборол желание улыбнуться. Ее отец говорил, что дочь у него трудная, но он ни в коем случае не имел в виду ее ум и характер. Есть разница между трудным и активным. Трудный – это плохо. А активность и предприимчивость обычно приветствовались. И ничто не было более привлекательным, чем предприимчивые женщины.

– О, ты знаешь, кажется, ты мне нравишься, – мягко пробормотал он.

– Но я боюсь, что чувство не взаимно.

Ее губы изогнулись, и он увидел, как Алисия откинула назад голову, как ее темные глаза бросили ему вызов.

Солнечный свет упал ей на лицо, и он вдруг понял, что глаза ее вовсе не карие, а голубые. Загадочные, темно-голубые и очень глубокие. Как небо ночью. Как Эгейское море перед штормом. Пшеничные волосы и голубые глаза. Она была точь-в-точь как ее мать, наполовину русская, наполовину гречанка, которую он видел на фотографии и которая, наверное, была одной из красивейших женщин в свое время.

– Ничего, ты ко мне привыкнешь. Я постараюсь сделать нашу супружескую жизнь… сносной.

– Я скорее позволю засунуть мне в рот удила и – привязать седло к спине! – Глаза Алисии излучали ярость.

– Сейчас меня это прельщает.

Ее щеки стали ярко-розовыми. Он вдруг почувствовал страстное желание. Она будет его. Просто сама об этом еще не знает.

Алисия предпочла отойти в дальний угол сада. Она скрестила руки, ее грудь поднималась и опускалась вместе с ее быстрым дыханием.

Он не спеша последовал за ней, не желая слишком давить на нее. Пока еще не желая. Украдкой он потрогал свой нагрудный карман, чувствуя острый край утренней газеты. Она, должно быть, никогда не читает газет. Кристос понимал, что это нечестная игра, но он не собирался сдаваться. Он обещал своим родителям, что принесет богатство своей семье, и каждое решение, принятое им, преследовало эту цель. И состояние семьи с тех пор многократно увеличилось в результате множества сделок.

Она почувствовала его приближение.

– У тебя совсем нет совести? – Ее охрипший голос дрожал от переизбытка эмоций. – Как ты можешь жениться на женщине без ее согласия?

– Это не будет без твоего согласия. У тебя есть выбор.

– Ты мне противен.

– Ну тогда иди и позови монахиню. Она сгорает от желания послушать наш разговор.

Алисия посмотрела через плечо на монахиню и сжала губы.

– Тебе все это нравится. Ты получаешь от этого удовольствие.

– Это день моей свадьбы. Что же здесь может не нравиться?

Она сделала шаг назад и опустилась на мраморную скамейку. Он подошел к ней так, чтобы видеть ее лицо.

– Алисия, ты понимаешь, что твой отец поклялся держать тебя здесь до тех пор, пока ты не изменишь решения? Тебя это не волнует?

– Нет, ты не первый мужчина, которому я отказала, и, осмелюсь предположить, не последний. Я в монастыре уже около года, и если честно, уже начинаю думать о том, чтобы остаться здесь навсегда.

Остаться навсегда? Он ни на секунду не поверил ей. Несмотря на ее правильную классическую красоту – высокие скулы, тонкие изогнутые брови, – ее глаза, эти сине-фиолетовые глаза излучали какую-то тайну.

Ей настолько же подходило монашеское одеяние, насколько ему пошла бы священническая ряса.

Нет, никогда он так просто не отступал. Он любил рисковать. Смелая, захватывающая борьба за греческую судовую индустрию продолжается. И он достаточно удачливый игрок.

– Твоим домом, Алисия, будет мой дом. И ты моя. Ты – часть моих планов. А если я чего-то захочу, то я от этого не отступлюсь. Я никогда не отступаюсь.

– Эта поразительная черта твоего характера будет более подходящей в каком-нибудь другом месте, – скептически выдавила из себя Алисия.

– Нет никакого другого места. И нет никакого выбора. Ты, наша женитьба – это мое будущее, – сказал он мягко.

Теплый ветерок пробежал по саду, слегка растрепав прядку, выскочившую из ее строгого узла волос. Она даже не сделала попытки пригладить ее.

Ему нравилось смотреть, как солнце скользит по ее плечам и лицу. Оно делало ее волосы золотыми. И голубые вспышки мерцали у нее в глазах.

– Я знаю, кто вы, мистер Патере. И я знаю о ваших успехах. Рассказать, что мне известно?

– Будьте так любезны. Я люблю счастливые истории.

– Чистокровный грек. Родились и выросли в обычном пригороде Нью-Йорка. Ребенком посещали обычную государственную школу до того, как вас приняли в более престижную, достаточно хорошую школу. Но почему же сразу не в Гарвард? Гарвард все-таки лучше.

– Гарвард – для потомственной аристократии.

– Верно. Ваш отец покинул Оиноуссаи обанкротившимся и опозоренным.

– Нет, не опозоренным. Просто нищим. К счастью, в других местах жизнь получше.

– Ваш отец работал на судостроительном заводе, – продолжила Алисия.

– Он был сварщиком, – невозмутимо добавил Кристос, пряча свои эмоции. Он был безгранично предан своим родителям, и особенно отцу. Его преданность отцу и семье поддерживали их во времена невзгод и трудностей.

Быстро, пока она не успела продолжить, он перевел разговор на нее: