В западне

Шери сидела за пишущей машинкой у деда в кабинете и улыбалась, несмотря на моросящий за окном дождь.

Норман мельком взглянул на улицу.

– Не так давно ты говорила, что осень на тебя плохо влияет. А теперь поешь как весенняя птичка. Ты полна сюрпризов, малышка… И вообще сильно изменилась за последнее время. Что это ты сотворила со своими волосами?

– Да так, слегка подкрутила кончики. – Шери повела плечом. – А что, тебе не нравится? Норман усмехнулся.

– Не думаю, что ты ставила цель понравиться именно мне. Ну, так кто же этот мужчина?

Шери повела бровью, с предельным вниманием изучая протокол собрания.

– Не понимаю, о чем это ты.

– Другими словами, ты предлагаешь мне не лезть не в свое дело, – кивнул Норман. – Но, девочка моя, твое счастье – это как раз мое дело. – Он выдержал паузу. – Так вот, скажи мне, почему ты до сих пор о нем не рассказала? Я знаю этого человека? Может, ты боишься, что он мне не понравится?

Шери прикусила губу. Как бы ей хотелось, чтобы отношения с Парисом не нужно было держать в секрете! С какой радостью она поделилась бы с дедушкой своим счастьем… Тем более он и так обо всем догадался: трудно было не заметить блеска ее глаз, возбужденного румянца, приподнятого настроения – всех этих внешних признаков счастья.

И сейчас мог бы быть очень удобный момент для признания…

«Но обещание есть обещание. Шери тихо вздохнула.

– Я ничего тебе не говорила, потому что мы с ним познакомились совсем недавно. Я собиралась тебе его представить, конечно… но немного погодя. Кроме того, сейчас он в деловой поездке.

– Хмм… – Норман недоверчиво покачал головой, хмуря брови. – И как ты сама думаешь, это у вас с ним серьезно?

– Надеюсь, да, – ответила внучка, взмолившись, чтобы на этом расспросы закончились.

За все время Парис позвонил только раз, из автомата, и говорили они не дольше трех минут. Правда, за эти три минуты Шери успела покраснеть до корней волос – таких пикантных вещей коснулся этот разговор. Потом Парис быстро попрощался и положил трубку, не сказав только одного: когда собирается вернуться и откуда звонит.

Шел уже третий день со времени их расставания, и Шери никогда не думала, что может так скучать по кому бы то ни было. Ей казалось, что они не виделись уже года три.

Остаток дня Шери ловила изучающие дедушкины взгляды, но у Нормана хватило такта не продолжать расспросы. Он был явно рад за внучку, однако тоскливые нотки в его голосе сказали Шери, что старик чувствует себя одиноким. Норман и в самом деле видел, что уже не нужен внучке как прежде.

А что будет, когда она сообщит ему, что намерена выйти замуж и уехать во Францию? Ведь я – это все, что у него есть, грустно думала Шери. Но что же делать, если я выросла и хочу начать жить собственной жизнью?

Парис возвращался из Глазго, везя с собою несколько выгодных контрактов. Удалось получить заказ на серию копий работ Ботичелли для одного богача, решившего украсить свой особняк в духе Раннего Возрождения.

В другое время Парис чувствовал бы глубокое удовлетворение. Но теперь все казалось ему тщетным: вполне возможно, его галерее осталось существовать не долее месяца. А потом она перейдет в руки человеку, который разрушит все, что Парис с таким трудом создал…

Но, может быть, некоторые из опекаемых им художников – например, талантливый Клод Ленуар, – останутся верны ему и можно будет попытаться основать что-то новое. Начать придется с ноля, но все же на это можно будет прокормить себя и Шери.

Хотя если все, что он сможет предложить своей избраннице во Франции, – это меблированные комнаты и мясные блюда только по праздникам, лучше сразу махнуть рукой на идею брака. Наследница Нормана Макдугала никогда не будет счастлива в такой обстановке.

Но, помнится, в бытность Париса мальчишкой Поль часто говорил ему: кто боится рисковать, тот не побеждает. И еще: кто не рискует, тот не пьет шампанского. Это, кажется, сказал Наполеон. И Парис готов был рискнуть, тем более что на карту оказалось поставлено не только благосостояние, но еще и любовь.

И потому теперь Парис ехал к своему деду, чтобы выдержать одно из первых сражений.

Даже при ярком свете солнца особняк Лесли смотрелся мрачной громадой. Дом с привидениями, нервно усмехнулся Парис, берясь за дверной молоток. В этом доме и в самом деле немало привидений – это чьи-то разбитые надежды…

На этот раз ему отворила дверь миловидная девица в одежде горничной. Парис попросил проводить его к мисс Лесли, и служанка повела его по темной анфиладе комнат в оранжерею – пожалуй, самое светлое и уютное место в этом особняке Франкенштейна. Здесь, меж двух раскидистых пальм в кадках, сидела за вышиванием тетя Элизабет.

При виде племянника она отложила вышивание и встала ему навстречу, приветливо улыбаясь.

– О, Парис, мой дорогой! Не знала, что ты приедешь сегодня. Отец ничего об этом не говорил. Тем более я рада тебя видеть!

– Малком и не знает, – объяснил молодой человек, целуя тетю в щеку. – Я полагаю, вы в курсе того, какое он дал мне поручение? Что я должен сделать для него за деньги?

– О да. – Элизабет печально вздохнула, опускаясь на скамью. – Ты же знаешь, какой он мстительный и упрямый человек. Хотя, если говорить откровенно, Макдугал ненамного его лучше.

Парис сел возле нее.

– С чего все началось? Вы не можете мне рассказать?

– Могу. – Голос Элизабет стал еще печальнее. – Мне рассказала обо всем крестная.

– Так скажите мне! Я должен это знать! Элизабет Лесли положила руки на колени и заговорила тихим голосом:

– Сначала между ними существовало обыкновенное деловое соперничество. Хотя друзьями отец и мистер Макдугал никогда не были.

В те далекие времена твоего деда интересовали не только деньги. У него была невеста, Маргарет Шеридан, которую он безумно любил. Они объявили о помолвке и собирались пожениться. Отец уже планировал, как они будут жить вместе. Но тут ему пришлось уехать на несколько дней по делам компании, а его невеста в это время познакомилась с Норманом Макдугалом. Это произошло на какой-то вечеринке, и случилось то, что в романах называют любовью с первого взгляда. В общем, когда отец вернулся из поездки, его возлюбленная объявила, что встретила другого человека и расторгает помолвку. Вскоре она вышла замуж за Нормана.

Крестная рассказывала, что отец повел себя как безумный: призывал на головы этой пары все мыслимые несчастья, проклинал их, клялся отомстить… Говорил, что его предали, даже заболел на нервной почве и слег на несколько месяцев. Близкие ждали, что, оправившись после болезни, он придет в себя. Однако этого не случилось.

Элизабет тяжело вздохнула.

– С этого времени Норман Макдугал и стал его заклятым врагом. Сначала тот не отвечал злом на зло, но в конце концов отец зашел лишком далеко и вражда стала взаимной. А началось все из-за любви, как в это ни трудно поверить…

– Боже мой, – потрясение прошептал Парис, – носить в себе эту ненависть столько лет, мстить, растрачивая на это душевные силы… Неудивительно, что моя мать не смогла этого вынести и ушла из дому!

Элизабет молча развела руками.

– Но почему это не прекратилось, когда дед встретил другую женщину? – спросил Парис. -Ведь он женился на вашей матери!

– Отец никогда не любил нашу мать, – с грустью произнесла тетя Бет. – Он женился на ней только потому, что в доме нужна была хозяйка. Кто-то же должен был принимать клиентов и деловых партнеров, кроме того, Малком хотел наследника, сына. У Макдугалов к тому времени уже родился сын Дункан, а матушка смогла подарить своему мужу только двух дочерей, давая ему новую причину для разочарования. Она была из очень бедной семьи, тихая, смиренная. Кажется, я пошла характером в нее в отличие от Беатрис.

– Бедная женщина, – проговорил Парис.

– Думаю, она любила мужа по-настоящему, – тихо возразила тетя Бет. – Да и он относился к жене с привязанностью, хотя так и не смог забыть другую женщину. Призрак прежней любви витал здесь, и мы с Беатрис чувствовали это. Наш дом никогда не был счастливым, мальчик мой.

Парис втянул в себя воздух сквозь зубы.

– Но если он так любил Маргарет Шеридан, почему хочет сломать жизнь ее внучке? Использовать ее как оружие в этой бесконечной войне?

– Может быть, Малком собирается ранить врага так же глубоко, как сам был ранен когда-то, – скорбно пожала плечами тетя Бет. – Беатрис повезло, что она бежала. Возможно, на воле она нашла свое счастье.

– А вы никогда не хотели поступить так же? – Парис пытливо смотрел ей в глаза. – Бежать отсюда и обрести свободу?

Элизабет улыбнулась уголками губ.