Космическая Академия

– Сектор 42-55-80, Система Ниц-ши, Пояс Каффки.

– Подходит.

Джон облегченно выдохнул, ввёл нужную программу и вколол себе нейротопс. Пусть его найдут без сознания. Для достоверности. Капсула без труда вычислила оптимальный путь и незаметно прилепилась к днищу фрегата. Аккурат в «слепом пятне», где её не могли обнаружить никакие датчики. Пока что.

Промежуточный сектор нейтрального космоса, крейсер КА-11, запасной ангар (загон)

Гай Морони

Гай сидел и размышлял о неожиданном повороте в своей нелепой судьбе. Исподтишка разглядывая соседку. Тиранна закуталась в одеяло, прилегла на койку и отвернулась лицом к перегородке. Теперь он знал имя девушки, которое та неохотно ему сообщила. Она – иердийка, родом с лерийского захолустья, почти как и он, но туземка, а не колонистка.

«Ничего так, формастая», – невольно восхитился юноша, но безо всякой задней мысли, просто констатируя факт, чисто по-мужски.

Точно так же он мог подумать о любой пробегающей мимо румяной крестьянке или симпатичной соседской девчонке с Кату. С той ему точно ничего не светило. Гай всегда был умником, а не силачом и красавцем. Но Тиранна… Тиранна – она другая. Гай сразу почувствовал к ней уважение. Может, из-за таинственного шрама или манеры держаться. Воображение подбрасывало пареньку волнующие картины. А что он видел-то на своей провинциальной родине? Таких девушек, как Тиранна, точно никогда. И вот летит он сейчас в неизвестность, рядом с такой…

Эх! И где теперь Кату? Не эта ли крохотная звёздочка в углу карты? И затерялся в бесконечности ненавистный сельхозинститут. А вокруг беспредельный космос.

Гай уставился на карту галактики, мучительно соображая, как и почему оказался на звездолёте. Последнее, что более-менее запомнилось, пока не помутилось в голове – это байкеры и волчок. А прочие воспоминания стирались или мелькали неприятными обрывками… И на экране всё так быстро менялось.

Крейсер КА-11 снялся с орбиты и отправился дальше по своему загадочному маршруту. Поток рекрутов, прибывающих из коммуникационных колодцев, постепенно иссяк. Перед тем как закрылось последнее чёрное отверстие, из него вылетел лашми, шлёпнулся на пол, гневно квакнул и резво вскочил, потирая ушибленный зад, но не роняя при этом достоинства. Так умели лишь вузюкумы.

К упавшему тут же подоспел дежурный и проштамповал, как положено. Сначала ухо, внедрив туда штрих-код, а затем и руку, с нажимом пропечатав на внутреннюю сторону ладони порядковый номер. Почему не на тыльную, как всем нормальным рекрутам? Гай мигом понял, в чём причина. У лашми шкура в основном бугристая, а гладкая лишь в пяти местах и два из них – это ладони. Там, где особо никто не приглядывался или не мог увидеть. Может быть, поэтому лашми так часто складывали ладошки, и эти жесты всегда что-то означали.

Новобранец взвизгнул от боли, но визг оборвался, едва он узрел номер.

– Что твоя сделала!? – завопил рекрут, наступая на дежурного.

Этот лашми плохо говорил на галакрите, как показалось Гаю, а транспертранслятором не обзавёлся, вероятно, из-за лашманской скупости и спеси.

– Пронумеровал, – пятясь, объяснил юнга, – для учёта.

Кадет-второкурсник не боялся лашми, но явно испытывал неприязнь к вузюкуми. Поскольку был равандоссцем. Брезгливая гримаса так и застыла у него на перламутровом лице.

Гай сталкивался с равандоссцами. Они иногда залетали на Кату, поскольку вели дела с тамошними фермерами.

– Зачем пронумеровал?! – лашми пребывал на грани истерики. – Не наша номер!

Он потряс проштампованной конечностью перед физиономией равандоссца. Тот скривился ещё больше и попытался отмахнуться.

– Чисел не понимаешь?

– Наша понимаем! – квакнул лашми. – Всё понимаем! Это девяносто один.

– Нормальная цифра, – юнга недоумённо моргал и озирался, ища поддержки у своих. Но остальные кадеты уже покинули ангар, отправившись ужинать и отдыхать. Гай слышал, как они переговаривались между собой. Так что юнга сочувствия не нашёл, но зато обрёл благодарных зрителей – множество пар любопытных и насмешливых рекрутских глаз, особенно тех, кто находился поблизости и был в курсе. До этого в загоне все скучали.

– Это девяносто один! Девяносто один! – завывал приставучий вузюк-лашми. – А мы – нет!

– Отцепись! – теперь кадет силился отодрать его от своей формы.

– Это девяносто первый! А мы – Хумфа!

– Чего? – искренне не врубился кадет.

– Хумфа – пятый! Пятый! А не девяносто первый. Хумфа – пятый сын князя Надобаба лашмани! Это стыд! Никто не назвал нас и десятый – Мудфа. Это плохо! Презренный равандоссец оскорбил самого Хумфа Надобаба лашмани.

– Чем я тебя оскорбил, тупица? Ну, девяносто, но зато… Первый!

– Наша твою заплюёт!

Гай вместе с другими наблюдал за представлением, попутно роясь в памяти. Когда-то, ещё до угрозы сельхозинститута, он мечтал о дальнем космосе, перелётах в неведомые миры; собирался покорять дикие планеты и создавать цивилизации… Когда-то. Сведений о вузюкумфлашми в его голове собралось не так много, но о плодовитости лашмани в галактике ходила молва. Имена же на феодальном Су-муне на вес золота – буквально. Их покупали за деньги и присваивали в результате сложного многоступенчатого ритуала. Поэтому вузюкумфские князья зачастую тратились на имена только трёх первых детей, а последышам давали порядковые номера. Иногда число доходило и до тридцати. Понятно, что про тех, кто из второй и третьей десятки нередко забывали. Потому вузюк-Хумфа так важничал и разорялся.

Тем временем кадету удалось вырваться и позорно, по мнению лашми, сбежать, нырнув за перегородку. И вслед дежурному неслись лашманские ругательства и проклятья:

– Чтоб твоя сдохла от болотной лихорадки! Чтоб левиафан откусил твоя… Мы не умапа-наки – не девяносто первый, мы – Хумфа! Пятый…

Шмяк!

– Уймись, большеротая образина!

Просто какому-то ка-маргу всё это надоело. Он промаршировал к разбушевавшемуся лашми, сграбастал его за растопыренные уши и швырнул через проход на свободную койку. Хумфа упал ничком, уткнувшись клювом в солдатское одеяло. Ближайшие соседи торопливо завалили его скатками и подушками. В темноте и духоте лашми обычно успокаивались.

«Внимание! Рекруты! Отбой! Отключение энергии через два часа! – громоподобно объявил роботизированный голос, заставив на секунду встрепенуться весь загон. – Отсчёт пошёл…»

И экран-карта превратилась в огромные часы.

Но всем вокруг резко стало на это наплевать. Кто-то достал травку, а кто-то волчок….

Гая замутило, как только он увидел юлу, и тошнило, пока не отвернулся. Почему-то теперь любимая игра вызывала омерзительно-кислый привкус и отвратительные картины, как он блевал в металлическом садке, пока его куда-то везли…

Юноша тряхнул головой, сглотнул и решил последовать примеру Тиранны, но прежде сходить в душ. В этом загоне он потел как скунс, несмотря на продув и вентиляцию. Гай принялся высматривать, как бы пройти до клозетов, чтобы ни с кем из окружающего инопланетного зверинца не столкнуться. И даже наметил относительно безопасный путь, но его внимание привлекли ка-марги – крутые накачанные парни с татуированными лысинами и шеями.

Вот на кого он хотел равняться!

Литые мускулы ка-маргов бугрились под тренировочными костюмами. А как перекатывались мышцы, было заметно даже под жёсткой шерстью, покрывающей спину и плечи ка-маргов до самых локтей. Увы, Гаю никогда таким не стать. Фермер Морони-старший хоть и крепыш, и братья Гая удались в отца, но младшенький походил на мать – хрупкую женщину и едва ли мог рассчитывать нарастить столько мяса на тощих костях.

Парень с надеждой покосился на собственные трицепсы и уныло вздохнул. Тотчас вернулось тоскливое ощущение семнадцатилетней никчёмности. Хотя… Чего тут хлюздить? Он не в каком-нибудь занюханном сельхозинституте, а там, где и мечтать не смел – на самом мощном и грозном звёздном крейсере в галактике. Теперь он рекрут Космической Академии! Он – Гай Морони, сын фермера с окраины империи Лери. И будущий кадет. Так ему объяснили, и не важно, как он сюда попал.

Гай огляделся вокруг, бесстрашно пересёк проход, миновал два отделения и остановился в нерешительности. В загоне что-то назревало, и, по всей вероятности, спокойного отбоя не предвиделось.

Сектор 85-33-47, Пояс Брута, система Клайва, Гортензия, курорт Парадиз

Айрис Эсидорэ Ромеро

Рис нежилась под пальмой на берегу тёплого и ласкового моря. Полуденные лучи приятно грели разомлевшую кожу, и девушка задремала в шезлонге под мерный успокаивающий шелест волн. И снился ей сон… На этом, пожалуй, идиллия и заканчивалась.

Во сне Айрис металась по Академии. КА-11, будь он неладен, и здесь не отпускал её. Преподаватель Ромеро петляла в лабиринтах туннелей, палуб и коридоров и никак не могла отыскать дорогу в информаторий, чтобы получить расписание. Хотя наяву это казалось немыслимым. Айрис пыталась вычленить данные из киберсети крейсера, но рут-ком и комьюните не отвечали. Именно в этот злополучный день начала занятий они почему-то не работали. Как всегда! И это был ежегодный личный кошмар преподавателя Эсидорэ Ромеро…

Айрис происходила из очень знатной дейгарской семьи, именитее считались разве что семейства Аньес и Эглесиас. Поэтому Рис могла бы найти в жизни и другое занятие. Перед ней распахивались все двери Дейгара! Только пошевели пальчиком, но… Кроме тех, куда женщины привилегированных семейств, как хранительницы рода, очага и улучшательницы породы, не допускались. А Рис во что бы то ни стало желала со свойственным ей упрямством и темпераментом утолить свою давнишнюю страсть. И должность эксперта в Космической Академии, предложенная ей Рерихом Шадором, вполне этому отвечала. Капитан нанял Айрис два лейта назад, через своего помощника – этого огненноглазого Дану, что следовал за Шадором тенью. Айрис до сих пор не привыкла к старпому. И особенно теперь, когда знала, кто он такой. Её бросало в дрожь при одном только упоминании о нём…