Беззвездный Венец

– Мы будем вести охоту не на одинокого убийцу, – продолжал Хаддан. – Вот уже много столетий эти твари бесчинствуют на болотах. Мы начнем беспощадную травлю и постараемся до новой луны убить как можно больше этих чудовищ. Даже если нам не удастся истребить всех до одного, мы, по крайней мере, преподадим им хороший урок впредь больше никогда не заявляться на земли людей.

При мысли о подобной кровавой бойне Канте стало тошно. Как охотник, он научился брать из леса или реки ровно столько, сколько нужно. Безжалостное истребление любых животных просто ради пролития крови казалось ему жестоким и бессердечным. У него вызывали отвращение железные капканы, расставленные в лесу. Наткнувшись на такой, принц защелкивал его толстой веткой, чтобы острые зубы без надобности не мучили какого-нибудь зверя.

Фрелль шагнул вперед, спеша на помощь своему потрясенному ученику.

– Прошу прощения, сир! Я прожил девять лет в Мирре. Вы позволите задать несколько вопросов?

Торант махнул рукой.

– Возможно, я покажусь дерзким, – поклонившись, начал алхимик, – но мне кажется, что такое истребление созданий выходит за границы чистого возмездия.

Король удивленно поднял бровь.

– Похоже, не зря ты самый молодой из Совета Восьми.

– Я польщен, ваше величество.

– Но ты прав. За этой охотой стоит и другая причина. Весь прошлый год Хаддан и настоятель Нафф искали пути, как нам обзавестись более мощным оружием. От новых боевых машин до химии негашеной извести и дегтя.

Канте вспомнил грохот, от которого содрогнулся весь Тайнохолм.

– Но Исповедники предложили другой способ повысить смертоносное действие наших стрел, мечей и копий, – продолжал король Торант.

– Яд, – кивнул Фрелль.

Вторая бровь короля поднялась, присоединяясь к первой.

– Совершенно верно. Хорошо известно, что яд крылатых чудовищ является очень сильным. Ни одному человеку не выжить даже от небольшой дозы. Исповедники считают, что, если добыть из желез летучих мышей этот яд, летальное действие нашего оружия возрастет стократно.

Потрясенный Канте сглотнул комок в горле.

– Что подводит нас к последнему вопросу, – заключил король. – Я сказал «ни одному человеку», имея в виду мужчин. Но одна женщина выжила. Слепая девушка, присутствовавшая при кровавом нападении на крыше Обители. Она не только выжила после воздействия яда; к ней вернулось зрение. Очевидно, подобное чудо является знаком со стороны богов.

Фрелль напрягся.

– Я хочу, чтобы эту девушку доставили в Вышний, – продолжал Торант. – Здесь ее смогут тщательно изучить наши Исповедники и физики. Кровь, желчь, плоть – все, что потребуется. Понимание природы этого необычного явления может оказаться очень ценным. И в любом случае благословение богов не должно прозябать в болотах. – Наконец взгляд короля остановился на его смуглом сыне. – И поскольку этот вопрос имеет для нашего королевства высочайшую важность, принц Канте присоединится к охоте.

Оглушенный Канте непроизвольно сделал шаг назад.

– До меня дошли слухи о его значительных успехах на охотничьем поприще, – продолжал Торант. – Настало время моему младшему сыну выйти из тени и показать, чего он сто`ит.

Представив себе мучительный путь по трясине, Канте попытался было заартачиться. Он тщетно искал слова, чтобы возразить против своего участия в этом предприятии. Но как можно было отказать королю, отказать родному отцу?

Похоже, Микейн радовался предстоящему походу не больше своего брата. Нагнувшись к королю, он что-то шепнул ему на ухо, однако тот его строго отчитал. Микейну оставалось только бросить полный отвращения взгляд на военачальника.

У Канте в груди вскипел гнев. Неужели Микейн настолько влюблен в себя, что не в силах допустить, чтобы его брат засиял чуточку ярче?

Фрелль расправил плечи.

– Военачальник, если позволите, я хотел бы сопровождать принца Канте. Поскольку ему предстоит провести в походе целую луну, я смогу продолжать занятия с ним, используя уроки, которые преподадут нам болота и Обитель. И, быть может, мои познания о крылатых жителях топей окажутся полезными для выделения их яда.

– Как ты считаешь лучшим, – небрежно махнул рукой король.

Поклонившись, алхимик присоединился к Канте и бросил на него встревоженный взгляд. Вспомнив черное послание на столе у своего наставника, принц почувствовал, как петля у него на шее затягивается еще туже. Однако сейчас было не время обсуждать свои опасения, особенно поскольку все взгляды были устремлены на смуглого сына короля.

– Ко… когда мы трогаемся в путь? – выдавил Канте.

– Ваш корабль отплывает через два коротких дня, – ответил отец. – Так что тебе лучше приступить к сборам.

Принц кивнул. Он понимал, чем вызвана спешка. Король хотел удалить из города своего младшего сына – вечного раздражителя в семье – до предстоящего бракосочетания Микейна с леди Миэллой.

«Пусть будет так».

Когда все было решено, король с громким скрежетом отодвинул свое кресло и встал.

Микейн поспешно последовал его примеру, как и все остальные. Поднявшись на ноги, Хаддан посмотрел на Канте. Его лицо было суровым и холодным. Положив руку на рукоятку кинжала в ножнах, полководец смерил взглядом младшего королевского сына. Судя по тому, как он отвернулся, нахмурившись, увиденное ему не понравилось.

«Не могу не согласиться с тобой, – подумал Канте. – Но может быть, это изменится».

Он уже знал, какой первый шаг к достижению этой цели нужно совершить.

* * *

Не обращая внимания на недоуменные взгляды, Канте поднимался по винтовой каменной лестнице, ведущей в казармы Легионария.

Принц еще никогда не бывал здесь. Он ожидал услышать лязг стали, хриплые громкие голоса закаленных ветеранов, грубые шутки товарищей по оружию. Вместо этого в учебных залах Королевского Легиона царила полная тишина, какую можно встретить в классах Тайнохолма. Единственными звуками были лай и вой, доносящиеся из псарни на первом этаже, где содержались боевые собаки легиона, обучавшиеся вместе с молодыми новобранцами.

Канте поднимался наверх, привлекая к себе взгляды всех тех, кого встречал на своем пути. Хоть он и не был в своем придворном облачении, все знали в лицо Вдрызга, принца-пропойцу Вышнего. Его провожали шепот и смешки, но он не оборачивался.

Поднявшись на восьмой уровень казарм, Канте отыскал нужную дверь и постучал.

Ему ответило приглушенное ругательство, сопровождаемое звуками шагов. Дверь распахнулась.

– Чего тебе надобно…

Слова застыли у Микейна в глотке, когда он узнал стоящего на пороге гостя. Назревающая на его лице буря тотчас же улеглась, сменившись настороженным прищуренным взглядом.

– Канте, что ты здесь делаешь? Ты заблудился, возвращаясь к себе в Тайнохолм?

Не обращая внимания на насмешку, Канте отстранил брата и переступил порог. Оказавшись в комнате Микейна, он с удивлением обнаружил, что жилище светловолосого королевского сына еще теснее покоев самого Канте в Тайнохолме. Незаправленная кровать, маленький изрезанный стол да большой шкаф, открытый, в котором виднелся серебристый блеск доспехов. Микейн снял парадный камзол и остался в длинной рубахе, открывавшей босые ноги. Сейчас он казался моложе и мало походил на грозного рыцаря.

Канте протянул брату маленькую шкатулку из черного дерева.

– Подарок. Тебе на свадьбу. Поскольку я не смогу присутствовать на бракосочетании.

– Ты мог бы отправить посыльного, – нахмурился Микейн.

– Я хотел вручить лично.