Firefly. Признаки жизни

– Тогда я в деле, – сказал Уош. – Если Зои что-то хочет, значит, этого хочу и я.

– Мой мужчина – он такой. – Зои обняла его одной рукой и поцеловала. – Вот почему я тебя люблю.

– И вот почему ты до сих пор меня не убила.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

Мэл повернулся к Кейли:

– А ты?

Кейли выглядела бледной и выжатой как лимон. Известие о том, что у Инары рак, так опечалило Кейли, что она почти перестала покидать машинное отделение. Копание в механизмах «Серенити» всегда ее успокаивало.

Теперь же на ее лице застыла маска предельной решимости.

– Когда вылетаем?

– Молодчина! – воскликнул Мэл. – Джейн?

– Выполнимые дела от безумных затей отделяет тонкая грань. И тот, кто пытается вытащить заключенного с Ататы, эту грань переходит.

– То есть ты отказываешься.

– Не факт. Насколько я понимаю, у тебя есть план.

– Плана пока нет, только наметки.

– Твой план включает в себя опасности и насилие?

– Надеюсь, что нет, но ты же знаешь, что обычно случается с планами.

– С твоими планами чаще, чем обычно.

– Не думал, что тебя напугают опасности и насилие.

Огромный наемник выпрямился во весь рост.

– Не пугали, и не будут пугать. От Инары я не видел ничего, кроме добра.

– Вот это похвала, – пробурчал Уош, обращаясь к Зои.

– Шлюхе нужно дать шанс, – сказал Джейн.

– Компаньонке, – поправила его Кейли.

– Без разницы. – Джейн пожал плечами. – Давайте попробуем. Выясним, где грань между реальностью и безумием.

– Значит, единогласно, – сказал Мэл. – То есть если вы уже перестали вилять, док.

– Я же сказал, что я в деле, – сказал Саймон. – Но давайте сразу проясним одну вещь. Вы предлагаете устроить побег из тюрьмы.

– Ага.

– С планеты-тюрьмы, которую, если я правильно помню, патрулируют корабли Альянса.

– Ага.

– И нет никаких гарантий того, что доктор Вен еще жив. Он – медик; всю жизнь он смотрел в микроскоп и работал с центрифугами. Посмотрите на его снимок: вряд ли такой человек готов – физически и морально – жить бок о бок с агрессивными уголовниками. Один из них, вероятно, решил, что Вен – легкая добыча, напал на него и ударил самодельным тюремным ножом… как там он называется?

– Заточка, – вставила Ривер.

– И зарезал его.

– Пырнул.

– А ты неплохо разбираешься в тюремном жаргоне, Ривер, – заметила Зои.

– Никогда не знаешь, когда он пригодится.

– Вполне вероятно, что Вен уже умер, – подвел черту Саймон, – и, значит, наша затея становится еще более сумасбродной. Может, лучше отправимся на Гринлиф и поищем собранные им данные?

– Его лаборатория сгорела, помните?

– Но, возможно, копии записей он хранил где-нибудь еще – дома, например. Гринлиф – куда более цивилизованная планета, чем Атата, и она… ну, вы понимаете… не обладает качествами планеты-тюрьмы.

– Да, эта мысль приходила мне в голову, – ответил Мэл, – и да, такой вариант значительно проще. Но даже если мы получим результаты его экспериментов, насколько легко нам будет в них разобраться и изготовить эти вирусы? И под «нами» я имею в виду вас, Саймон.

– Пожалуй, я мог бы это сделать, – ответил Саймон. – Все зависит от того, насколько подробными окажутся записи. Кроме того, мне понадобится оборудование.

– И даже если у вас будет все необходимое, сколько времени у вас на это уйдет – дни, недели?

Саймон печально покачал головой:

– Скорее, месяцы.

– У Инары их нет.

Кейли всхлипнула.

– Нет, док, время на исходе, – сказал Мэл. – Нравится вам это, или нет, но Атата – наш единственный шанс. Мы, конечно, не сможем просто явиться туда, разузнать все у первого попавшегося и свалить вместе с Веном. Это – одна из тех операций, где нужно действовать более тонко. Кроме того, в ней должны участвовать вы, док.

– Я? – спросил Саймон, указывая на себя.

– Вы.

– То есть я должен высадиться на Атате и действовать наравне со всеми.

– Именно так.