Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

– Цзю ни ло мо, – произнес довольный Сунь. В руках у него был небольшой, завернутый в целлофановую пленку рулончик.

– Держите его как следует! – рявкнул Армстронг.

Убедившись, что приказ выполнен, он стал осматривать цилиндрический пакетик. Внутри были видны двусторонние кружочки кассеты с пленкой.

– Похоже, «минолта», – задумчиво проговорил он.

Осторожно завернув целлофан в салфетку, он снова уселся напротив русского.

– Мистер Меткин, в соответствии с Законом о неразглашении государственной тайны вам предъявляется обвинение в шпионской деятельности против правительства ее величества и ее союзников. Все ваши показания будут зафиксированы и использованы в качестве улики против вас. Ну вот, сэр, – мило продолжал он, – вы попались. Мы из особой разведслужбы и подчиняемся обычным законам не больше, чем ваш собственный КГБ. Мы не желаем вам ничего плохого, но, если захотим, можем держать вас до скончания века, причем в одиночке. Хотелось бы, чтобы вы пошли на сотрудничество с нами. Ответили на некоторые вопросы. Если вы откажетесь, мы все равно вытянем из вас нужную нам информацию. Мы пользуемся многими методами вашего КГБ, а в чем-то даже вас перещеголяли.

В глазах русского мелькнул страх, но что-то подсказывало Армстронгу, что расколоть этого человека будет непросто.

– Ваше настоящее имя? Ваше официальное имя в КГБ?

Русский лишь смотрел на него не отрываясь.

– Какое у вас звание в КГБ?

Тот по-прежнему смотрел и молчал.

Армстронг вздохнул:

– Если предпочитаете иное, могу передать вас в руки моих китайских друзей, старина. Они совсем вас не жалуют. Ваша Советская армия прошлась по всей деревне Малкольма Суня в Маньчжурии, стерла ее с лица земли и уничтожила всю его семью. Извините, но мне действительно необходимо знать ваше официальное имя в КГБ, ваше звание на «Иванове» и официальную должность.

Снова враждебное молчание.

Армстронг пожал плечами:

– Приступай, Малкольм.

Сунь протянул руку и рывком вытащил из крепления жуткого вида ломик. Четверо китайцев грубо перевернули Меткина на живот, распластали его, а Сунь наживил кончик лома. Русский завопил.

– Подождите… подождите… – вырывались у него из горла английские слова, – подождите… Я – Дмитрий… – Еще один вопль. – Николай Леонов, майор, политический комисса-а-а-ар…

– Хватит, Малкольм, – остановил Армстронг, пораженный тем, какую важную птицу они поймали.

– Но, сэр…

– Хватит! – оборвал Армстронг, выступавший в роли доброго следователя.

Сунь, который, напротив, играл следователя злого, шмякнул ломик обратно в крепления.

– Поднимите его, – приказал Армстронг.

Ему было жаль русского и неудобно за такое унижение. Но он не знал случая, чтобы этот трюк не сработал, когда требовалось выяснить настоящее имя и звание. Если применить его сразу. Это был трюк, потому что глубоко вставлять ломик никто не собирался, а первый вопль всегда исторгала не боль, а, скорее, панический страх. Если вражеский агент сразу раскалывался, трюк прекращали и затем, в Главном управлении, подвергали задержанного уже контролируемому допросу по всем правилам. Пытки были не нужны, хотя некоторые любители этого дела прибегали к ним, несмотря на запрет.

«Опасная это профессия, – мрачно думал Армстронг. – У КГБ методы более жесткие, а у китайцев другое отношение к жизни и смерти, победителю и побежденному, боли и наслаждению – и к цене вопля».

– Не принимайте это близко к сердцу, майор Леонов, – добродушно произнес он, когда русского подняли и усадили на скамью, по-прежнему крепко удерживая. – Мы не хотим причинить вам вред или позволить вам причинить вред себе самому.

Меткин плюнул на него и стал изрыгать ругательства. По лицу у него текли слезы ужаса, ярости и отчаяния. Армстронг кивнул Малкольму Суню. Тот вытащил приготовленную заранее подушечку и крепко прижал к носу и рту Меткина.

Душное пространство фургона заполнила тяжелая, тошнотворно-сладкая вонь хлороформа. Меткин бессильно дернулся, а потом затих. Армстронг проверил зрачки и пульс, чтобы убедиться, что тот действительно без сознания и не притворяется.

– Теперь можете отпустить, – приказал он. – Молодцы, действовали превосходно. Я позабочусь, чтобы всем была объявлена благодарность с занесением в послужные списки. Малкольм, нам лучше следить за ним хорошенько. Он может пойти на самоубийство.

– Есть. – Сунь сел назад вместе с остальными в качающемся фургоне.

Машина с трудом пробиралась в густом потоке движения, то останавливаясь, то трогаясь с места, и это ужасно раздражало. Через некоторое время Армстронг высказал то, что было на уме у каждого:

– Дмитрий Меткин, иначе Николай Леонов, майор КГБ с «Иванова» и политический комиссар корабля. Почему такой большой человек выполняет такое пустяшное задание?

Глава 48

19:05

Галстук к бледно-голубой рубашке и желто-коричневому костюму Линк Бартлетт подбирал очень тщательно. Остановился на рыжеватом с красной полосой. На комоде стояла открытая холодная банка пива, вся в жемчужных капельках испарины. Целый день он обсуждал сам с собой, звонить ему Орланде или нет и говорить ли Кейси.

День прошел замечательно. Сначала завтрак с Орландой, потом поездка в Кай-Так, чтобы проверить самолет и убедиться, что на нем можно слетать с Данроссом в Тайбэй. Ланч с Кейси, потом восхитительное время на бирже. После закрытия биржи они с Кейси сели на паром, чтобы переправиться в Коулун. Натянутые для защиты от дождя штормовые брезентовые тенты заслоняли вид, создавая ощущение замкнутого пространства и несколько портя впечатление от поездки. Но было приятно, что рядом Кейси, и это ощущение усиливалось сознанием того, что есть Орланда и выбор, который ему надо сделать.

– Иэн влип, верно, Линк?

– Думаю, что да, конечно. Но он хитер, и битва еще не закончилась. Это только первая атака.

– Как он сможет выкарабкаться? Его акции продаются уже почти даром.

– По сравнению с прошлой неделей – да, но мы не знаем, каково соотношение цены и прибыли на акцию. Этот фондовый рынок с его стремительными взлетами и падениями смахивает на игрушку «йо-йо»[43 - «Йо-йо» – игрушка филиппинского происхождения, из двух дисков с веревочкой, которая наматывается на внутреннюю ось между дисками. При запуске игрушки веревка разматывается, раскручивая ее, а затем сматывается, и игрушка возвращается к руке. В 1962 г. эта игрушка имела в США невероятный коммерческий успех.] – ты сама сказала – и очень опасен. В этом Иэн прав.

– Могу поспорить, он знает о двух миллионах, вложенных в Горнта.

– Возможно. Он и сам поступил бы так же, будь у него такая возможность. Ты встречаешь Сеймура и Чарли Форрестера?

– Да. Рейс «Пан-Ам» прибывает вовремя, и я заказала для них лимузин. Поеду вскоре после того, как мы вернемся. Как думаешь, захотят они ужинать?

– Нет. После перелета из-за разницы во времени они будут никакие. – Он ухмыльнулся. – Надеюсь. – Оба – и их адвокат Сеймур Стайглер Третий, и начальник отдела полиуретанового производства Чарли Форрестер – в общении были люди очень тяжелые. – Когда прибывает их рейс?

– В шестнадцать пятьдесят. Мы вернемся около шести.

В шесть они встретились с Сеймуром Стайглером. Форрестер чувствовал себя неважно и отправился прямо в постель.

У их адвоката, замечательно красивого ньюйоркца, с вьющимися, тронутыми сединой волосами, под карими глазами залегли темные круги.

– Кейси ввела меня в курс дела, Линк, – сказал он. – Похоже, у нас все в порядке.

По предварительной договоренности Бартлетт с Кейси изложили юристу всю суть сделки, за исключением тайного уговора с Данроссом о судах.

– Для вящей безопасности, Линк, я хотел бы включить парочку пунктов, – объявил Стайглер.