Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти

– Если Кейси Чолок мешает тебе, убери ее. Ты же умеешь показать коготки.

– Ты… Иногда ты мне совсем не нравишься.

– Мы оба реалисты, ты и я. Верно? – категорично заявил он. Почувствовав в его голосе жестокость, она встала и, наклонившись через стол, поцеловала его.

– Ты дьявол, – промолвила она, чтобы успокоить его. – Это в память о прежних временах.

Его рука очутилась у нее на груди, и он вздохнул, вспоминая, наслаждаясь через тонкий материал теплом ее тела.

– Айийя, Орланда, хорошие у нас были времена, верно?

Она стала его любовницей, когда ей исполнилось семнадцать. Он был у нее первым, и они оставались вместе почти пять лет. Так могло бы продолжаться и дальше, но однажды, когда он был в отъезде, она отправилась с молодым человеком в Макао, и ему доложили об этом. И он прекратил связь с ней. Раз и навсегда. Хотя у Горнта и Орланды уже была годовалая дочь.

– Орланда, – сказал он, когда она умоляла о прощении, – прощать не за что. Я раз десять говорил, что молодости нужна молодость и настанет день… Вытри слезы, выходи замуж за этого парня. Я дам тебе приданое и свое благословение… – Несмотря на все ее слезы, он остался тверд. – Мы будем друзьями, – уверял он, – и, когда будет нужно, я позабочусь о тебе…

На следующий день весь жар скрытой ярости он обратил на молодого человека, англичанина, мелкого клерка в «Эйшн пропертиз», и за месяц пустил его по миру.

– Это вопрос чести, – спокойно объяснил он.

– О, я знаю, я понимаю, но… что же мне теперь делать? – причитала она. – Завтра он уезжает в Англию и хочет, чтобы я ехала с ним и вышла за него замуж, но я не могу сейчас выходить замуж, у него нет ни денег, ни будущего, ни работы…

– Вытри слезы и отправляйся за покупками.

– Что?

– Да-да. Вот тебе подарок. – Он вручил ей билет первого класса до Лондона туда и обратно на самолет, которым молодой человек летел в туристическом классе. И тысячу фунтов хрустящими десятифунтовыми купюрами. – Накупи себе красивой одежды и сходи в театр. Для тебя забронирован номер в отеле «Коннот» на одиннадцать дней – тебе нужно будет только подписать счет, – дата возвращения подтверждена, так что желаю хорошо провести время и вернуться веселой и без проблем!

– О, спасибо, Квиллан милый, о, спасибо… Я так виновата. Ты меня прощаешь?

– Прощать не за что. Но если ты еще хоть раз заговоришь с ним или увидишься наедине… я навсегда перестану быть твоим другом и другом твоей семьи.

Она рассыпалась в благодарностях, сквозь слезы проклиная себя за глупость и призывая кары небесные на того, кто ее предал. На следующий день молодой человек пытался заговорить с ней и в аэропорту, и в самолете, и в Лондоне, но она лишь осыпала его проклятиями и посылала прочь. Она поняла, на чем покоится ее чашка риса. В тот день, когда она улетела из Лондона, молодой человек покончил жизнь самоубийством.

Узнав об этом, Горнт закурил хорошую сигару и пригласил ее на ужин в отель «Виктория энд Альберт» – канделябры, скатерть тонкого полотна, прекрасное столовое серебро, – а затем, когда он допил свой «наполеон», а она – мятный ликер, отослал ее одну домой, в квартиру, за которую по-прежнему платил. Он заказал еще коньяку и сидел, любуясь на огни гавани и Пик, упиваясь блаженством мести, величием жизни и вновь обретенным достоинством…

– Айийя, были у нас хорошие времена, – повторил Горнт, все так же желая ее, хотя не был с ней в постели с тех пор, как узнал про Макао.

– Квиллан… – начала она, тоже чувствуя на своей руке тепло его руки.

– Нет.

Ее глаза устремились к внутренней двери.

– Пожалуйста. Прошло уже три года, и никого не было…

– Благодарю тебя, но – нет. – Он отстранился и теперь держал ее за руки твердо, хоть и нежно. – Самое лучшее у нас уже было, – сказал он тоном знатока. – Я признаю только первую свежесть.

Она снова присела на край стола, угрюмо наблюдая за ним.

– Ты всегда выходишь победителем, да?

– В тот день, когда вы с Бартлеттом станете любовниками, ты получишь подарок, – спокойно пообещал он. – Если он возьмет тебя с собой в Макао и ты пробудешь там с ним открыто в течение трех дней, я куплю тебе новый «ягуар». Если он предложит тебе выйти за него, то в качестве свадебного подарка ты получишь квартиру со всем, что в ней есть, и дом в Калифорнии.

У нее даже дыхание перехватило, и она улыбнулась восторженно.

– Модели Экс-кей-и, черного цвета, Квиллан, о, это было бы великолепно! – Потом ее счастья как не бывало. – Что в нем такого? Почему он так важен для тебя?

Он лишь молча смотрел на нее.

– Прошу прощения, виновата, я не должна была спрашивать. – Она задумчиво достала сигарету, прикурила и, перегнувшись через стол, подала ему.

– Спасибо, – поблагодарил он, с наслаждением глядя на изгиб ее груди и в то же время слегка печалясь, что подобная красота так преходяща. – О, кстати, не хотелось бы, чтобы Бартлетт узнал о нашей договоренности.

– И мне не хотелось бы. – Вздохнув, она выдавила из себя улыбку. Потом поднялась и пожала плечами. – Айийя, все равно это не продолжалось бы у нас долго. С Макао или без Макао. Ты бы изменился – тебе бы наскучило, у мужчин вечно такая история.

Она поправила макияж и рубашку, послала ему воздушный поцелуй и вышла. Он долго смотрел на закрывшуюся дверь, потом улыбнулся и потушил поданную ею сигарету, так ни разу и не затянувшись: не хотел вымазаться в помаде. Закурил новую и стал мурлыкать какой-то мотивчик.

Он был доволен. «Отлично. Теперь посмотрим, мистер Нахальный и Самоуверенный, Чертов Янки Бартлетт, теперь посмотрим, как ты удержишь этот нож. Паста с пивом – надо же!»

Горнт вдохнул еще витающий в кабинете аромат духов, и на мгновение нахлынули воспоминания о том, каково им было с Орландой в постели. «Тогда она была молода, – напомнил он себе. – Слава богу, не существует приплат за молодость или красоту, и замену найти легко: один телефонный звонок или стодолларовая купюра».

Он снял трубку и набрал специальный частный номер, радуясь, что Орланда больше китаянка, чем европейская женщина. Китайцы такие практичные.

После гудка донесся бодрый голос Пола Хэвегилла:

– Да?

– Пол, это Квиллан. Как дела?

– Привет, Квиллан. Ты, конечно, знаешь, что в ноябре банк возглавит Джонджон?

– Да. Очень жаль.

– Проклятье. Я думал, утвердят меня, а совет директоров выбрал Джонджона. Вчера вечером об этом объявили официально. Опять Данросс, его клика и их чертовы акции. Как прошла встреча у тебя?

– Наш американец рвется в бой, как я и говорил. – Горнт глубоко затянулся, стараясь не выдать волнения. – Как насчет небольшой специальной акции до передачи полномочий?

– Что ты задумал?

– Ты уходишь в конце ноября?

– Да. После двадцати трех лет службы. Но жалеть об этом не буду.

«Я тоже, – подумал довольный Горнт. – Ты уже подустарел и чертовски консервативен. В твою пользу лишь ненависть к Данроссу».

– Почти четыре месяца. Получается, у нас уйма времени. У тебя, меня и нашего американского друга.

– Что ты задумал?